— Это действительно было необходимо, — Мари устало прикрыла глаза. — Сомнительное утверждение, но не буду спорить. Отдыхай, — Гвендолин поднялась. — С Лео я сейчас поговорю. А тебя загляну завтра, проверю. — Угу. В ожидании новостей Герберт мерял шагами совмещенную с кухней гостиную: — Ну что? — Дня за три-четыре может и оклемается. Но у неё завтра должно было быть дежурство, так что звони Лео, — в голосе целительницы прозвучало подозрительное предвкушение. Наследник клана Кримос в восторг от новостей предсказуемо не пришёл, но ругаться по телефону тоже не стал, пообещал позвонить, проверить как дела у Мари завтра и отключился. — Останешься с ней. Присмотришь, — непререкаемым тоном сообщила Гвендолин следователю, стоило тому разорвать соединение. — А она на это согласна? — А мне плевать. Я сказала останешься, значит останешься. О малейших изменениях сообщаешь мне. Любых изменениях, понял? — Она… — Слаба, беспомощна и как всегда в такие моменты совершенно невыносима. Но это сейчас её единственная защита. — И всё же… — Я бы сама осталась, если бы могла, — вздохнула целительница. — Но я не могу. Помедлив, мужчина кивнул. Женщина едва ли руки не потёрла и занялась организационными моментами: что и когда давать, чуть ли не по часам, в каких случаях срочно звонить и так далее и тому подобное. Поняв, что он не запоминает, вооружилась ручкой и бумагой и всё расписала. И, только убедившись, что он действительно всё понял, засобиралась. Мари к этому моменту уже спала, так что будить её не стали. И так было понятно, что идея Гвендолин ей не понравится. Причём, скорее всего, вопреки голосу разума Герберта она выгонит. О чём следователь целительнице и честно сообщил. — Мне плевать, как ты будешь этого добиваться, но одну её оставлять не смей. — У меня расследование! — возмутился маг. Шёпотом. — Раньше нужно было думать про расследование! — отрезала женщина прежде чем осторожно защёлкнуть за собой дверь. Оставшись предоставленным самому себе в чужой квартире, следователь сначала проверил защиту, а потом уже, убедившись, что она вполне пристойна, отправился инспектировать холодильник. Времени было ещё не очень много, ноутбук Мари лежал на виду, и, как оказалось, помимо личного аккаунта имел гостевой, так что Герберт решил поработать. Тем более что флешка с программами как для удаленного доступа к своему компьютеру, так и к базе департамента, у следователя имелась. И те и другие требовали усложненный протокол авторизации, но эта модель ноутбуков включала все необходимое для неё. Первым делом Герберт ввёл в базу запрос на того самого «дядюшку». Тот оказался тем ещё прохвостом, уже несколько раз подозреваемым в махинациях экономического характера, но ещё ни разу за руку не пойманным. Его племянница ушла недалеко от родственника. Тоже подозрения и опровержения, доказанная попытка взлома базы данных университета, чтобы подправить оценки. Причём даже не свои. А вот сестрички-кузины могли похвастаться кристально чистой репутацией. Но только в контексте правонарушений. За обеими тянулся шлейф разбитых сердец. Девушки были содержанками, как он и подозревал. В клане Герт они, по-видимому пережидали очередной скандал. Остальные, уже разъехавшиеся родственники были поприличней, но тоже не безгрешны. Оставалось посочувствовать Миле. И себе, потому что определенную выгоду от смены главы могли получить многие, а значит и потенциальные мотивы для убийства главы клана Герт были у многих. А ведь были ещё деловые партнеры, конкуренты, просто те, кому Амелия чем-то мешала. Конечно, часть из них он сам или его коллеги уже успели проверить, а часть и опросить, но всё равно работы ещё было много. И визит в клан Герт, на который он возлагал большие надежды, её скорее добавил, потому как Мила ничего нового ему сказать не смогла. Похоже, девочке тоже отвели глаза. Помедлив, Герберт ввёл ещё один запрос. Розмари де Кирно. Сведения оказались скудными: в поле интересов департамента девушка ни разу не попадала, поэтому имелись только результаты аттестации на ранг, данные о выданном свидетельстве, семейное положение, фотография. Результаты были более чем впечатляющие, номер свидетельства его не интересовал, а вот семейное положение… Единственная дочь Вивьен де Кирно. Отец не известен. Вот это было уже интересно: очень редко даже рожденных вне брака детей не признавали, способов проверить родство хватало. Из чего Герберт бы сделал вывод, что отец девушки — человек, но… Цвет прядей и магических искр был не характерным для клана Кримос. Да и сила… То есть всё же маг. И не из клана матери. Но по какой-то причине не признавший ребенка. Роман был тайным, мать никому не сообщила о личности возлюбленного, а ему о ребёнке? Или не успела сообщить? Судя по карточке, погибла она, ещё когда Мари была маленькой. Или отец был уже женат и отказался признавать бастарда? Варианты тут были. Но едва ли кто-то кроме буквально нескольких человек мог их подтвердить или опровергнуть. А кланов с голубыми прядями в волосах и фиолетовыми искрами в глазах хватало. Правда, обычно эти признаки шли по раздельности, но что-то одно, пряди к примеру, могло быть и индивидуальным отклонением. Тем более что у Кримос они были синими, а оттенки внутри клана встречались. Но главного это не меняло. Мари была незаконнорождённой признанной только кланом матери. Не ровня даже ему, хотя он не претендует на главенство в клане или даже роду. Это почему-то злило. Хотя не похоже было, что собственный социальный статус беспокоил девушку. Возможно, успела привыкнуть и смириться, а, возможно, всё-таки знала, кто её отец, просто по какой-то из множества потенциальных причин не спешила требовать признания. К примеру, от одного из коллег следователь слышал про родовое проклятие, из-за которого представители рода признавали своих наследников только незадолго до своей смерти. Правда, так род мог и пресечься вовсе. И прецеденты были. Закрыв файл на Мари, Герберт вновь открыл папку клана Герт и связанных с ним магов и людей. Старший круг клана. Амелия, её дочь, муж, его кузина. Двое последних так и не приняты полностью родовой силой. Девочка ещё слишком мала, чтобы по ней было хоть что-то толковое. А Амелию в чем-то подозревать уже было поздно. Казалось бы. Но карточку он всё равно открыл. И едва не застонал: неполноценная инициация. Да ещё уже не первая в роду. И даже не вторая. Четвёртая, если считать её сошедшего с ума старшего брата. Подряд. Про такие кланы говорят «обречённый». Мила наверняка должна была повторить неудачу матери. Как минимум. Или сорваться, или стать «сосудом». Но рядом в ответственный момент оказалась Мари и провела её через инициацию. Полноценную, если Герберт хоть что-то понимал. Следователь с благоговением оглянулся на дверь спальни, где спала девушка. Чего ей самой стоило в тот день столько выдержать? Да ещё ради совершенно чужого ребенка? Чужого клана? И ведь выдержала. И даже не выдала себя. Хотя, возможно, её непосредственный начальник что-то и заподозрил. Уж слишком близко находился. Снова в корневую папку по этому делу Герберт вернулся, только ещё раз просмотрев файл на Розмари. Только на это раз как на Мари Лир. Легенду ей Леонард или его специалисты проработали такую, что не подкопаешься. Оставалось надеяться, никто и не будет копаться. Младший круг. Дальние и очень дальние родственники, ещё наследующие родовые признаки, но не способные управлять родовой силой. Последние общие предки большинства с Амелией были еще пять-шесть поколений назад, а то и больше. Родственники со стороны мужа. Деловые партнеры обоих супругов. Непонятная тетушка, оказавшаяся протеже одного из предыдущих глав клана. Множество людей, каждый со своими грязными тайнами. И маленькая Мила, только что потерявшая мать, но уже вынужденная принять клан. Само собой среди окружения тут же нашлись готовые помочь доброхоты. Нашлись даже те, кто в тот же вечер подал прошение в Совет. Но обломал зубки: Леонард успел подсуетиться раньше, а как наследник клана он имел право на сокращенную процедуру рассмотрения. Правда, зачем это приятелю Герберт не понимал. Герт не контролировали даже предприятия родного Приморска, не то что какие-то корпорации. Доли в предприятиях у них везде были небольшие. Да определённые средства и вложения имелись, ни клан, ни семейство не голодали, хотя и шиковать было не на что, но на этом всё. Связываться же с полулегальным или нелегальным бизнесом, если Амелия всё-таки чем-то таким занималась, для наследника клана Кримос было себе дороже, причём без преувеличений: потерять он мог куда больше, чем выиграть. Мила как потенциальная невеста ему тоже не подходила: слишком большая разница в возрасте и много возможных последствий. Объединить кланы под одну руку? Смешно. Кому нужны чужие долги и иждивенцы? Голос в Совете? Так Миле до вхождения даже в состав Младшего совета ещё лет десять, а то и все пятнадцать. Когда при прошлом их разговоре следователь задал подобный вопрос прямо, Леонард только вздохнул. Оставалось предполагать. Впрочем, учитывая кое-какие намеки, Герберт предполагал, что и тут не обошлось без Мари. Глава 7 — Что. Вы. Тут. Делаете⁈ Вопрос заставил увлекшегося следователя вздрогнуть от неожиданности. А ведь обычно он на невнимательность не жаловался. Возмущенная хозяйка стояла, держась за косяк. — Ваша кузина ясно дала мне понять, что если я вас оставлю одну, она за себя не ручается. И за вашего кузена тоже. А мне ещё дорога моя голова на её законном месте. — Я не нуждаюсь в няньках! — Так меня и оставили не нянькаться, а охранять и присматривать, — развёл руками Герберт. — Защитить-то себя вы сейчас точно не сможете. А вы, между прочим, ценный свидетель. Мари закатила глаза и, не став никак это комментировать, ушла в ванную. Вдоль стеночки, хотя по пути и мешался сначала комод, а потом ещё и книжный шкаф, явно не слишком доверяя своей способности сейчас удержать равновесии. Потом так же вернулась обратно. Разве что прежде чем войти в спальню бросила на снова погрузившегося в работу гостя испепеляющий взгляд. Герберт притворился, что его не заметил. Кажется, то, что он не только без спроса остался у неё ночевать, но ещё и взял её ноутбук, магиню злило. Но, видимо, не настолько, чтобы высказывать это вслух. Про лекарство, которое нужно обязательно споить девушке, когда та проснется, мужчина вспомнил только минут через десять. Из открытого термоса шибануло таким запахом, что на глаза навернулись слезы. Как это предполагалось пить, Герберт представлял с трудом. По счастью, ему это и не требовалось. Кое-как наполнив кружку, следователь отнёс её Мари: — Эту пахучую жижу сказано пить три раза в день. Еще более пахучую, по крайней мере, судя по предупреждению целительницы, два раза. Капельницы с восстанавливающими составами, если вы сможете их себе поставить, один раз в день. Девушка скривилась: — Гвен в своем репертуаре, — и залпом выпила жижу. — Мерзость. Вот не могла она что другое у наставника перенять⁈ Что ни зелье, то на вкус и вид бурда бурдой. Но ведь работает. Мысленно Герберт с ней согласился. Впрочем, по собственному опыту общения с целителями он мог сказать, что подобным грешили многие из них. — Справедливости ради, стоит признать, что вкусовые качества большинства зелий, которые я пробовал, оставляют желать лучшего. — Да, но не настолько же, чтобы от одного запаха слёзы наворачивались! — возмутилась пространственница. — Вкус у него запаху не уступает, если хотите знать. Ему оставалось только ей посочувствовать. Ну и признать свою вину: — Простите меня, Мари. Магиня ответила не сразу: — Гвен права, я могла отказаться. Или попытаться вас переубедить. Не зная, что на это ответить, отвечать он не стал. Просто забрал кружку и ушёл. Чтобы вернуться через пять минут и сообщить: — Кстати, я заказал нам пиццу. В готовке я уж, простите, полный профан. — Согласна на пиццу. Надеюсь, не вегетарианскую? — Нет. — Хотел уйти обратно в гостиную, но на пороге задержался: — Вы не будете возражать, если я открою окно? Запах уж очень… — Конечно, открывайте. Пиццу привезли, как ни странно, быстро. И не одну, а целых три. — А вы не мелочитесь, — оценила девушка, жестом указывая, куда лучше поставить коробки. — Не только у вас не было аппетита на обеде в серпентарии, — заметил на это следователь. — Со змеями безопасней. От них хотя бы понятно, чего ждать, и можно поставить щит высокой плотности. А от этих никакой щит не спасёт… Ненавижу политику и клановые интриги. — Не вы одна, представьте себе. Но кто нас спрашивает? Вопрос остался риторическим. Тем более что маг, плюнув на манеры, попросту пережёг веревку, связывающую коробки, и распахнул верхнюю. Аромат усилился, и стало уже как-то не до пространных рассуждений. К разговору вернулись, когда от всех трёх пицц остались половинки. — К вопросу о серпентарии. Кого из родственников девочки вы бы заподозрили? Ответила Мари не сразу. Приятных личностей среди означенных не было, но и в то, что кто-то из них мог хладнокровно убить Амелию, а теперь собачиться с родней за возможность опеки над её дочерью, верилось с трудом. — Не знаю. Они все неприятные, но почему-то не кажутся способными на такое. Герберт довольно кивнул: — И не думаю, что способны. Это не они, процентов девяносто даю.