*** - Вы в ней нашли товарища по несчастью, – понимающе кивнул Сезонов. - Она тоже была потеряна и не найдена. Противостояла одна всему миру. Любила и ненавидела одинаково горячо. Лишилась любви близких и долго не могла найти в себе силы отомстить врагу, обрекая себя на жалкое существование. О нее тоже вытирали ноги, ей плевали в лицо. Она ждала дня, когда ей улыбнется удача или подвернется счастливый случай. Или она встретит того, кто поймет ее и поддержит, разделит идеи и желания. Потому что понимала, что одна не справится. – Ягосор смотрел на свое отражение в зеркальной панели. Омичи за стенкой не могли понять, кто или что завладело его вниманием. – В общем-то да, мы с ней очень схожи. Наши судьбы. Будто вылеплены из одной массы. - Вы сдержали данное ей слово? Сделали свободной? - И да, и нет, – в голосе Ягосора не было лукавства. Ощущение, что он о чем-то сейчас очень сильно жалел. – Я не выкупил ее. Лишь помог сбежать. На нас обоих была объявлена охота. - Она как-то помогла вам? А вы – ей? - Я подстроил так, что она могла отомстить своему хозяину – убить. Но Лерой... не стала этого делать. Она его пощадила. Ей стало жалко это ничтожество. Она сказала тогда: «Пусть его покарает сама судьба. Но я не хочу и не могу ею быть. Судьба во много страшнее и изобретательнее в своих сценариях». Сама же Лерой сумела после подстроить, что в нужный момент рядом с Отелло не оказалось ни одного человека из охраны, кроме меня. Я убил его. Тогда мы бежали. Тогда же за нами увязались эти звери, которые появились у вас на планете. Некоторое время спустя после побега нас всё же настигли. Меня ранили, я полетел в какую-то бездну, а Лерой… Я не понял, куда она делась. Но, кажется, не упала в ущелье вслед за мной. А потом я оказался здесь – на этой планете, в вашем государстве. И очень плохо помню, какие-то короткие обрывки, что было со мной первые дни пребывания тут. Видимо, там, где мы с Лерой оказались, тоже были Запретные Территории, о которых мы даже и не знали. Раз я здесь, перед вами, живой. Подполковник посмотрел на наручные часы и выдохнул: стрелки подводят раунд к завершению, да и само время уже – обеденное. Можно уверенно заявлять, что сегодняшняя первая встреча с инопланетным гостем прошла более чем продуктивно. Успехи достигнуты неожиданные и, как считал Сезонов, колоссальные: пришелец заговорил, охотно отвечал на вопросы, раскрывал некоторые картины повествования шире, обрисовал мир своего народа и поведал о тяжелых годах юности и молодости. - Ваша история потрясает. Своей фантастичностью и трагедией. Своей… как будто нереальностью. – Сезонов высказал оценки и мысли, ранее пришедшие ему и омским служащим на ум. - До сих пор не верите. – Ягосор усмехнулся, покачав головой. - Не в том смысле. Это сложно объяснить. Я верю каждому вашему слову. Просто вы – самый первый представитель разумного вида жизни за пределами солнечной системы, оказавшийся на Земле, которого я вижу и с которым общаюсь. Я удивлен вашей непростой судьбой и сопереживаю вам, мы все. – Подполковник на секунду взглянул в зеркальную стену. Он этого видеть не мог, но по другую сторону омичи, поймав на себе обращенный к ним взгляд Сезонова, машинально кивнули, соглашаясь со сказанным, хотя их жеста не видели сидевшие в комнате. – Вам, как члену семьи некогда правящей династии... - Не стоит упоминать об этом, особенно сейчас, когда уже поздно что-либо изменить, – Яго поморщился и мотнул головой, повел ладонями, – когда всё потеряно, ничего не вернуть и обратно дороги нет. А ведь действительно. Ягосор прав: пути назад нет. Слушая интереснейший рассказ пришельца о своем мире и своей жизни, Сезонов будто бы в самом деле забыл, что вернуться в свою вселенную Яго уже не сможет. Всё до ужаса просто: на сегодняшний день ни один житель Земли не знает, как вспороть пространство и время и перенести космического чужеземца из этого мира в его, откуда тот родом. Единственный, тоскливый выход для галактионца (если, конечно, он быстро свыкнется с утратой связи со своей павшей родиной) – до конца дней жить на Земле. И лучше на территории нашей страны. Чтоб не создавать международного шума. Единственный выход превратить пришельца в своего, сделать незамеченным для общества – «смешать» с людьми. Единственная возможность беспрепятственно наблюдать и изучать его – оставить в России. Насколько часто и думает ли Яго вообще о своем сложившемся положении? Пережил ли психологический элемент безысходности или еще находится в острой его фазе, пряча эмоции перед военными, не выставляя напоказ? Это, конечно, может задеть инопланетного гостя, но при этом – считал Сезонов – необходимо задать ему подобные вопросы: об осознании, что всю оставшуюся жизнь придется жить среди землян. Картина вырисовывалась следующая: на новый день уже появились задачи – спланировать очередные раунды опроса о жизни в России, подготовить в чем-то может некорректные в своей безжалостности вопросы о последующем нахождении на Земле и поинтересоваться личным досье Калдыша и Владыкиной, чтобы ближе узнать, с кем приходится работать. Как профессионалы, служащие они понятны, как простые граждане – неизвестны. - На сегодня, думаю, всё. – Сезонов выпрямился и опустил руки под стол на колени. - Так быстро? Но я не против. – Яго покивал, постукивая кончиками пальцев друг о друга. - У меня не было много времени выстроить стратегию общения с вами. Хочется верить, что завтра подготовлюсь лучше и дело пойдет куда продуктивнее. Сезонов выразительно взглянул в тонировку. - Пара мгновений, товарищ подполковник. Зову, – сказал в наушнике голос Калдыша. Кивнув, Сезонов вновь повернул лицо к галактионцу. Тот выдал неожиданный номер: не напрягшись ни одной мышцей рук, он легко развел кисти в стороны, оборвав цепь наручников, будто освободил себя от тонкой швейной нитки. - Тревога! Объект освободился! – в ту же секунду, оглушая, прокричал в ухе голос лейтенанта. Сезонов, как бы ни был удивлен выходкой Ягосора, поморщился и быстрее вынул наушник: не дай бог еще стать тугим на одно ухо вследствие профессиональной травмы – гвалта младшего офицера в самые барабанные перепонки. Что творилось за дверью в следующий момент, как галактионец освободил себя от браслетов, подполковник не видел, но представлял: спецназовцы, приводившие и уводившие Яго в допросную, которую Калдыш окрестил Первой Комнатой, за соседней дверью и без передатчика услышали крик лейтенанта, уже рванув сюда. Владыкина, наверно, набирает по внутренней связи Селиванова, подскочив к столам техников. Сам Калдыш, выбежав из кабинета, уже готов схватиться за ручку допросной и вывести столичного командировочного офицера. Тело сработало скорее, чем мозг осознал, что́ он, Сезонов, сделал: в мгновение вскочив со скамьи, подполковник быстрым движением протянул руку к замку и щелкнул им, запирая себя и галактионца в одном помещении. Тут же в дверь со стороны коридора ухнулось что-то тяжелое и объемное: военные навалились, думая, что ли, снести дверь с места? - Товарищ подполковник! Последовали сильные удары. - А вы читаете мои мысли, – поверх частых и крепких ударов произнес Яго, не повышая голос. Сезонов, стоя перед дверью, представлял Калдыша и спецназовцев за ней и на пятом обрушившемся ударе, услышав пришельца, обернулся к нему. Ягосор, изображая на лице саму невинность, казалось, невесомым нажатием пальцев на металл сломал фиксаторы и, отодвинув сломанные наручники к краю стола, сложил ладони перед собой, выжидательно глядя на подполковника, ничего не предпринимая. - Сами хотели закрыть? – Сезонов кивнул на дверь. - Нет, вас попросить. – Яго коротко улыбнулся. Под звуки ударов и голоса, взглянув на изломанные браслеты, подполковник бесстрашно вернулся к столу и спокойно сел напротив Яго. - Я подобное от вас, честно, ожидал. Что вы продемонстрируете вашу силу. По крайней мере, очень хотел понаблюдать, – признался Сезонов и опустил глаза на наушник, лежащий на столе. В нем голос Владыкиной очень громко и твердо призывал подполковника остерегаться пришельца, впустить в комнату спецназ и прекратить вести себя так, как он делает – нарушать правила. - Неужели? – инопланетный гость посмеялся.– Я также и с ножными могу, – он поводил ногами в ремнях, – но не буду. - Вы ведь никогда специально не доказывали, что своей силой можете в легкую разрушить любой предмет, любую вещь. Всё о вас известно только в экспериментальных условиях. Почему же вам в голову не приходило – может так, потехи ради? – хоть каждый день демонстрировать свои силовые способности? Ломая, ну, не знаю, хоть стены? - Приходило такое, – галактионец усмехнулся, – но не делал никогда, нет. Потому что всегда под охраной. Всегда рядом со мной был человек или несколько, у которых оружие. Со временем, понимая ваш язык, я установил, что все эти автоматы и шокеры применят ко мне, если я что-то вытворю. Знаете, это был один из первых и главных, сделанных мной за всё время пребывания тут логичных выводов. Если кто-то держит в руках некую штуку и при этом с серьезной невозмутимостью и сосредоточенностью пялится на тебя, значит, этой вещью можно очень сильно и серьезно тебе навредить. Я калекой оставаться не хочу. Некоторое время Сезонов и Ягосор смотрели друг на друга, будто выжидали что-то, чего сами понять не могли. В дверь колотили, в наушнике на столе кричали. «Влетит обоим по первое число, но это детали», – подумал подполковник. - Вы меня правда не боитесь? – галактионец добавил в голос нотки пугающей таинственности. – Я ведь запросто сверну вам шею, буквально тремя пальцами. Вы ведь знаете, что́ я могу. Вместо ответа подполковник упер правый локоть в стол и развернул раскрытую ладонь в сторону Яго, приглашающе глядя на него. - Валерий Игоревич! Товарищ подполковник! – летело тревожное со всех сторон. Сезонов не думал останавливаться и отказываться от своей идеи. Пришелец понял, что имеет в виду подполковник и чего хочет. Несколько удивившись, заинтригованный, он поставил свою руку и сомкнул ладонь Сезонова, крепко обхватив. Пару секунд они переглядывались. - Начали, – бросил Сезонов и напряг мышцы. Тут же собрался и Яго. Оба испытывали друг друга на прочность и выясняли предел своих возможностей одновременно. Ягосор по праву может называться самым сильным на Земле – правда, не человеком, а расом. Сезонов хоть не самый-самый – он ведь никогда не соревновался с титулованными борцами, заявившими о себе на чемпионатах международного уровня, поэтому говорить о своей суперсиле было бы преждевременно, – но что он сильнее любого среднестатистического человека с отменной физической подготовкой как минимум в два раза, это факт, подтвержденный испытаниями в ходе советского проекта Г.Р.О.М. Ладони быстро нагрелись и вспотели, мышцы и сухожилия натягивались звенящими струнами – оба с первых мгновений задали друг другу настоящий олимпийский темп, молча договорившись не давать друг другу поблажек и действовать в полную силу, не пряча ее, а выставляя напоказ. Минуты не прошло, как оба поняли, что соперники они друг другу достойные. Поразившись, как долго держится Сезонов – у обоих руки подрагивали, но ни на сантиметр не склонялись в какую-либо сторону, – Яго дернул бровью и сжал пальцы крепче, найдя откуда-то в себе еще немного сил. Они помогли ему: рука подполковника наконец ощутимо дрогнула. Галактионец это заметил и стал добивать соперника. Жим пришельца теперь оказался столь велик, что Сезонов решил, как совсем недалеко до по-настоящему сломанного запястья и это уже не шутки, поэтому в один миг ослабил хватку. Его рука звонко ударилась о стол; казалось, будто отбиты костяшки и тыльная сторона кисти. Пока подполковник разминал ушибленную ладонь, Яго с нескрываемым интересом рассматривал Сезонова как в первый раз. - Вот это вот было очень даже неожиданно! – прошептал он восхищенно, кивая. – Скажите правду! Откуда вы на самом деле? Какое-то секретное боевое подразделение? Особый корпус? - Вооруженные силы России, – хмыкнул Сезонов, поднимая глаза. – Армейский опыт. Командный состав, в министерстве. Ничего сверхнеобычного, уверяю. Последнюю фразу он сказал больше для омских служащих в надежде, что те его услышали в секунду отвлечения от чтения нотаций по нарушению правил и барабанной дроби в двери. Или услышат, спустя время прослушивая звукозаписи разговоров в этой Первой Комнате, чтобы потом не было лишних вопросов о физической выдержке и выносливости московского офицера, которые, собственно, можно ему самому и задать. Сезонов протянул руку к наушнику и вставил его в ухо, произнеся: - Меня слышит кто-то? - Товарищ подполковник!!! – в свой возглас Владыкина вложила максимум гнева и максимум извинений одновременно. - Скажите лейтенанту Калдышу, чтоб прекратили выламывать дверь, мы сейчас выйдем на добровольной основе. Никакой опасности никто тут не представляет. Сезонов вновь отложил наушник на стол, развернулся корпусом к стеклу и, глядя за тонировку, указал ладонью на дверь. Через считанные секунды та перестала содрогаться от непрерывных и многочисленных ударов, надсаживавших уши последние минуты. - Точно накажут. Причем обоих, – утвердительно произнес галактионец, подкрепив свое суждение кивком головы. - Верите? – Сезонов обернулся. Конечно, он понимал, что добром эта выходка не кончится, но хотелось выяснить, что насчет произошедшего думает Ягосор. - Вообще без шансов! Я кое-что понял и… и будто бы ничего не понял. – Яго хлопнул глазами и басовито хохотнул. Подполковник поднялся и, подойдя к двери, щелкнув замком, громко сказал, чтобы услышали собравшиеся в коридоре в ожидании явления его и пришельца на свет: - Товарищи военнослужащие. Мы выходим. Заверяю, что Ягосор не причинит никому вреда. Сезонов уже обхватил дверную ручку, чтобы надавить на нее и повернуть, как еще сидевший за столом Яго произнес: - Зря это сделал. Сейчас закроют надолго. - Я всё устрою. – Сезонов обернулся на галактионца. – Поверьте, с вами точно не будут обращаться хуже. Всё будет улажено. Пришелец кивнул, глядя на изломанные браслеты. Подполковник открыл дверь, не двигаясь с места. Вдоль коридора напротив допросной плечом к плечу стояли, изготовленные отразить нападение, два спецназовца с пистолетами-транквилизаторами, Калдыш с резиновой дубинкой и Владыкина с газовым баллончиком. Чуть поодаль примчавшийся Селиванов ледяным взором прожигал Сезонова, сложив за спиной руки. - Товарищ подполковник. Пройдемте со мной в кабинет. Сейчас же, – холодно и жестко произнес начальник оперативного управления. – Остальным – проводить объект, усилить охрану и приставить еще сотрудника до конца дня прямо к нему. При первой же попытке вытворить подобное, что было сейчас, – стрелять. Но не убивать. Будем разбираться. - Ваши методы слишком!.. Даже не знаю! – спустя минуту металлический голос омского полковника отражался от стен кабинета и ввинчивался в Сезонова, бил по голове и втирался под кожу. – Они!.. Они выбиваются из понятий обычных и естественных действий, предпринимаемых в нормальных условиях и при нештате! - Вы сами говорили, что я могу использовать все законные, и дали добро, – ровно ответил сидевший за столом Сезонов, облокотившись на спинку стула и спокойно глядя на Селиванова. - Я дал вам уставное и разумное разрешение, но не вольнодумную свободу! – полковник потряс в воздухе пальцем. – И о чем речь вообще! Какая свобода! Какие методы! С допросами ладно, но вот это, это, Валерий Игоревич! Закрыться с потенциально опасным инопланетным существом, не препятствуя ему освободиться от наручников! Будто бы... сговор! - Вы сами знаете, что это невозможно: я ни при каких условиях и обстоятельствах не мог встретиться с пришельцем заранее и договориться об этой выходке. Селиванов молча мерил тяжелыми шагами свой кабинет вдоль стола, кипел и пыхтел, ворочая головой. Его шаги звучали как судный метроном. Сезонов то опускал глаза в стол, то поднимал на омского военачальника.