Отсюда следовало два момента. Первый – подтверждающий некий гениальный хваткий принцип работы мозга галактионца, который ускоренно переводил и конструировал звуки и буквы между своей и русской азбуками. И второй – Яго обладает скорописанием. Запишем в копилку: силен, адаптирован к незнакомым ранее языкам, обладает навыками вождения колесного транспорта и теперь демонстрирует умения скорой текстовой записи (не стенографист, конечно, но почему бы и не научить в будущем? Хотя какое у пришельца будущее, Сезонов еще знать не мог). - Расскажите, как с вами обращаются. - Провокация? – Яго усмехнулся и с намеком посмотрел в сторону стекла. - От ваших ответов ничего не будет зависеть. Отношение к вам в худшую сторону не поменяется. Я прослежу. - Я вам почему-то верю. - Мне это приятно. Значит, наши разговоры будут конструктивны и честны. – Сезонов кивнул, расслабляясь. Что ж, кажется за короткое время он успел добиться важного результата и расположить к себе толстокожего в эмоциональном и психологическом плане пришельца. Прояснилось следующее: Ягосор уже много недель живет в одном просторном кабинете управления, откуда вынесли большую часть предметов служебной и деловой обстановки, оставив стол и стул, принеся постельные принадлежности и раскладушку, чтобы пришельцу было где спать. К нему ни в Новосибирске, ни здесь, в Омске, как он сам считает, не относились и не относятся как к заключенному или опытному экспериментальному объекту. Да, он ограничен и несвободен в передвижениях, общении, действиях, но, по его выражению, старается понять местный народ: мол, так надо, так здесь, на планете, делают – ограждают непонятных новеньких от общества, чтобы не навредить (хотя большой вопрос, чье на кого влияние быстрее пагубно скажется). Кормят его трижды в день. В еде инопланетный гость неприхотлив: ест то, что дают. Никакой отрицательной реакции со стороны организма, не воспитанного на чужой здесь для него пище, «земная» еда любой гастрономической кухни не вызывает. Первые дни пребывания на планете Яго питался плохо, почти ничего не ел, поскольку подозрительно относился ко всему, что ему подносят в тарелках и стаканах; некоторые блюда он вообще никогда не видел и не пробовал. Но голод и мышечная слабость взяли свое, он решил распробовать всё, что ему приносили. Вскоре обнаружилось, что он охотно питается любым съестным и в целом готов потреблять одни и те же блюда и напитки несколько дней кряду. Одеждой его обеспечивают за счет бюджета управления: финансовый план на последний квартал года пришлось несущественно, но подкорректировать. На Ягосора приобрели три комплекта одинаковой одежды осенне-зимнего сезона. Мозг пришельца был удивительно мобилен и быстро подстраивался под реалии новой жизни, поэтому Яго еще в Новосибирске быстро перестал бояться и раздражаться от новых для него звуков и предметов окружающего, в считанные дни научившись пользоваться практически всеми благами современного человечества: от электрического чайника до транспортного средства. Не ясно, насколько законы физики отличны и разнились на Земле и Галактионе, однако все природные явления в этом мире инопланетный гость воспринимает как должное и естественное здесь, где ему суждено пробыть неизвестно сколько – может, даже навсегда. Почти каждый день Яго подвергается, что называется, исследованиям. В центре медицины ему назначают одни и те же анализы, он сдает одни и те же нормативы, его направляют на одни и те же обследования. Параметры и объемы, которые требуется достичь, постоянно корректируют и наблюдают, как изменяется тело галактионца, его организм, реакции на раздражители и перемены. Регистрируют причинно-следственные, зависимые связи, отсутствие таковых, фиксируют постоянства или нестыковки в полученных данных. Как выяснил Сезонов, послушав Ягосора и ознакомившись с медицинской карточкой галактионца, по всему выходит, что он действительно неотличим от представителя человеческого рода. Исключительное отличие от землянина ему даруют темные кровяные тельца и клетки, которые невероятным и пока необъяснимым образом хамелеонят, когда галактионец оказался на планете иной звездной системы с другим атмосферным давлением и воздушно-газовым составом. Выслушав достаточно длинную, но не монотонную речь Ягосора, Сезонов обратил лицо к зеркальной поверхности и приподнял бровь, зная, что служащие увидели его взгляд и, надеясь, истрактовали верно: мол, что, правду всю сказал ваш галактионец, не соврал нигде, не приукрасил? - Надо перерыв устроить, Валерий Игоревич. Пора, – произнес голос Калдыша в наушнике. – Сейчас к вам придут спецы, заберут его на отдых. - Понял, – сказал подполковник и развернулся к Яго: – Сейчас сделаем перерыв. После продолжим еще, вы готовы? - Я хоть сейчас готов. Но понимаю, что наговорил тут достаточно, чтобы дать вам время прийти в себя после услышанного. Галактионец дернул уголком губ, при этом глаза у него были прищурены. - Приятно слышать, что желаете беседовать, – кивнул Сезонов. - Я неделями не говорил, а тут такой повод язык разболтать, – хмыкнул Яго. - Какой повод? До этого с вами тоже пытались наладить диалог. Это был ваш выбор, что вы избрали тактику молчания, а мне решили открыться. При этом вас сейчас слышат и другие, еще четыре человека за стенкой. - В лицо им неприятно смотреть. Вы иной. Сезонов не понял, что галактионец имел в виду, а сам Яго не продолжил. Двери позади подполковника открылись. Сезонов сам не заметил, как при разговоре с галактионцем сидел к нему в открытой и доверительной позе, склонившись к столу, вопреки наказам о безопасном поведении, а Калдыш даже не предостерег его в микрофон – видно, лейтенант сам оказался под гипнотическим воздействием пришельца. Вошедшие спецназовцы, с обеих сторон подойдя к пришельцу, отстегнули ножные ремни, требовательно, но не грубо схватили под локти. Сезонов поднялся вместе с Яго и пропустил военных с галактионцем вперед, успев поймать на себе сложно трактуемый взгляд, которым одарил его инопланетный гость. Выйдя в коридор вслед за спецназовцами, подполковник наткнулся на ожидавшего у комнаты Селиванова. Тот, пышущий нетерпением узнать о впечатлениях Сезонова от близкого контакта с пришельцем, смотрел на московского сослуживца. - Валерий Игоревич, вы какой-то волшебник, чес-слово. Разговорили этого молчуна, как вам удалось? - Вы слышали разговор? С какого момента? – Сезонов посмотрел в спину полковнику, который, обогнув его, вошел в комнату и взял со стола карандашный рисунок. - Буквально минут десять, может четверть часа назад зашел понаблюдать – и увидел, услышал большие успехи, – негромко произнес Селиванов, внимательно разглядывая рисунок инопланетного зверя. Секунды спустя он развернулся к Сезонову, помахав листом: – Приобщу к материалам, если вы не возражаете. Полковник перевел взгляд на тонированное стекло, будто прошил тяжелым взором, чтобы всем четырем сотрудникам управления по ту сторону стены стало предельно ясно, насколько важен этот рисунок. Раз уж так сложилось, раз на камерах они увидели нарисованную на листе щетинисто-пластинчатую зверюгу совершенно не с планеты Земля, придется приоткрыть перед ними небольшую завесу военной тайны. Селиванов вышел из комнаты, обставленной камерами, закрыл дверь и пригласительным жестом указал Сезонову в кабинет. Их как ждали: техники и военные устремили на старших офицеров молчаливо-вопросительный взгляд, готовые услышать нечто вроде введения в курс «Что за животные с карандашного рисунка». Они будто поняли, что с большой долей вероятности речь пойдет о страшном хвостатом чудище с наброска подполковника. - Итак. Уважаемые товарищи присутствующие, – полковник понизил голос, оставшись стоять спиной к входной двери и зрительно убедившись, что в кабинете осталось лишь шестеро, включая его самого. Техники, сидя на вращающихся компьютерных креслах, развернулись лицом к Селиванову, сложив руки на подлокотниках. Владыкина стояла рядом с Калдышем у стола. Сезонов шагнул к сейфу. - Минутами ранее вы стали свидетелями, как подполковник Сезонов сделал карандашный набросок неведомого чудовища. – Селиванов пригвоздил своим железобетонным взором и так недвижимых служащих управления к своим местам. – Этот зверь родился не из его головы. Это животное существует. Вернее, существовало – было ликвидировано в результате спланированной операции месяцами ранее. Оно и его такой же собрат. Вы четверо отныне предупреждаетесь о запрете распространения третьим лицам данной информации в какой-либо форме и какими-либо способами – о существовании и внешности зверя, равно как и операции по его ликвидации. Сейчас эта страница нашего с вами разговора, в прямом и переносном смысле, должна уйти в архив секретного грифа и лучше бы вообще сгинуть. Полковник мотнул головой и выдохнул, еще раз взглянув на рисунок в руке. - Вам и самому это удивительно, товарищ полковник, не правда ли? Об этом животном? – подал голос Сезонов. - Честно признаюсь, удивлен. Поражен. Даже испуган. В некоторой мере. Когда понимаешь, что это – правда, действительность, реальность. – Селиванов хмыкнул, но улыбка тут же сползла с его губ, а лицо посуровело. - Товарищ полковник, разрешите вопрос? – Калдыш шагнул вперед, обернувшись на Владыкину и кинув взгляд на техников. - Да? - Имеем ли право хоть сейчас, совсем немножко узнать об этом звере с рисунка? Лейтенант кивнул подбородком на альбомный лист и обернулся к подполковнику, будто отвечать должен был он, несмотря на то, что вопрос задавался старшему по званию. - Валерий Игоревич? Просветите этот очаровательный и деловой коллектив, насколько считаете нужным. Раз такая ситуация сложилась. Раз вы сами избрали такую тактику общения с нашим инопланетным гостем, что не упомянуть о животных не получилось. В голосе Селиванова промелькнули желчные нотки. «То есть меньше рот разевать про «ярославское дело», сказали, говорят избирать любые средства подхода к пришельцу, а сейчас пеняют, как одним из этих методов явился тот, где надо было молчать», –про себя хмыкнул Сезонов. Он развернулся к омичам и, подбирая слова, ответил, вплетая в голос фальшивые нотки честности: - Так понял, что в стенах управления всю поступающую информацию об этом инопланетном госте называют общим именем «дело о пришельце». Больше полугода назад было другое дело – «ярославское». Как ясно из названия, оно непосредственно касалось Ярославля и тоже было связано с пришельцами. Дело закрытое, доступ к нему только у единиц. Я лишь знаю о его существовании. Но также знаю, как выглядел тот инопланетный зверь, обнаруженный под городом. Непродолжительное молчание, возникшее после слов подполковника, было нетяжелым, но по взглядам присутствующих Сезонов понял, что те пытаются осмыслить сказанное. - Если хотите перекусить, Валерий Игоревич, у нас на нижнем этаже буфет есть, в соседнем крыле. – Селиванов посмотрел на Сезонова. - Спасибо, не голоден. Позавтракал в гостинице. - Можете тогда вот чай. Полковник указал ладонью на стол с чайником и стаканчиками и подошел к техникам, сложив лист вдвое рисунком внутрь. Сезонов услышал, как начальник департамента допытывается до служащих о качестве и полноте звука и картинки. Подошли Владыкина и Калдыш. - Что думаете выяснить от него далее? – лейтенант заложил руки за спину. - Даже не знаю… Столько мыслей в голове, в стройный порядок привести не получается. Сам волнуюсь не меньше вашего, – подполковник вздохнул. – Главное, его не спугнуть и сильно не тревожить, иначе не захочет разговаривать. Как-то порционно надо, аккуратно. И при этом всем нам хочется вытянуть из него много информации и побыстрей. - Может, пока попробовать узнать о его жизни, его биографию? – предложила Владыкина. – Так уже поймем, кто он такой и откуда, что его окружало всю жизнь, чем жили его народ и семья. А в это время параллельно мы, – тут Екатерина указала кружкой с чаем на Калдыша, – будем думать, как расставлять опросные приоритеты далее. - Слушай, а ведь это действительно интересно! – лейтенант, оценив мысль, кивнул Владыкиной. - Можно попробовать, да, – согласился Сезонов. – Запасной вариант: начать спрашивать о его жизни в Омске и Новосибирске, но в обратном порядке – не про Новосибирск сперва, а Омск, хотя бы с работы в троллейбусном управлении. - Договорились, товарищ подполковник. - Тактику составляете? – к беседующим подошел Селиванов. - Да. Думаем сегодня посвятить часы опроса его жизни на родине. Если дело не пойдет, перейти на Омск, а потом на Новосибирск, – кивнул Сезонов. - Что ж, вы вольны, Валерий Игоревич, действовать так, как считаете. Катерина, Анатолий, тоже делитесь соображениями, контакт держать плотный, максимальное сотрудничество с нашим московским гостем, – полковник строго посмотрел на подчиненных. - Так точно, Владимир Дмитриевич. Калдыш посмотрел на наручные часы. Оставшиеся считанные минуты до нового раунда встречи с пришельцем прошли в обсуждении стратегии следующих сорока минут. - Всё равно, Валерий Игоревич, полагаемся на вашу находчивость и импровизацию в случае чего, – напоследок сказал Калдыш, провожая подполковника до дверей кабинета. Селиванов, сказав пару добрых напутственных, удалился на селекторное совещание, надеясь в течение допроса пришельца появляться в кабинете и наблюдать за происходящим. Техники вновь удобнее регулировали свои кресла. Владыкина переставила стул ближе к телевизионному столу, чтобы через стекло лучше видеть пришельца. Того уже завели в комнату. Он остался в наручниках, привязанный к ножкам скамьи. Вид у него стал живее: глаза искрились, губы шевелились – он смотрел в столешницу и что-то беззвучно произносил. На этот раз, когда Сезонов вошел в комнату, галактионец сидел прямо, повернув лицо к вошедшему. - Вижу, готовы продолжить нашу беседу? – спросил подполковник, садясь напротив Яго по другую сторону стола. Он хотел, почему-то теперь доверившись пришельцу, опереться о стол и наклониться к нему ближе. Однако понимал, что согласно инструкции безопасности общения делать этого специально не стоило, даже если ты к опрашиваемому проникся и вовсе уже не думаешь, что он, завладев твоим доверием, всё же нападет. - Поговорю с вами. Насколько хватит сил. Терпения. Желания. Раз уж мы начали, – негромко произнес Ягосор, размяв пальцы. - Что ж. – Сезонов откашлялся и, глядя галактионцу прямо в глаза, сказал: – Чтобы помочь вам ориентироваться в нашем мире и согласовывать поведение с окружающим, мне надо понять, чем и как вы жили на своей земле, своей планете. Я понимаю, что такая помощь предложена поздно и, вероятно, уже не столь актуальна – вы уже столько месяцев провели здесь, в новой, чужой обстановке. И я прекрасно помню, как вы упомянули о своей нелегкой судьбе. Если воспоминания вас до сих пор задевают, вам тяжело возвращаться к тому времени, тогда я… - Ничего, всё нормально, – перебил Ягосор, мотнув головой, и на миг опустил глаза. – Думаю, смогу ответить на вопрос о своей семейной трагедии и трагедии всей нашей фамилии. Нашего царства. Сезонов молча развернул лицо к стеклу, взглядом указав сидевшим по тут сторону омичам с этого момента писать звук и видео предельно внимательно и полно, ничего не упуская. Сам подполковник взял ручку, вместе с несколькими новыми альбомными листами принесенную из кабинета, для записей особо интересных эпизодов (хотя что греха таить: вся еще не рассказанная Яго история уже являлась одним интереснейшим эпизодом!). - Можете сперва рассказать немного об обществе, где вы жили? Власть? Жители? Может быть, вера? – спросил Сезонов. Галактионец, глядя на свои руки, сложенные на столе, повел желваками и заговорил. Подполковник впитывал каждое слово, делал пометки на листе и кивал. Что ж, получалось, что в мире Ягосора всё цивилизованно и разумно: такие же, как на Земле, три ветви власти в условиях дуалистической монархии. Есть полицейский отдел. Небольшая планета – единое государственное образование, поделенное на земли с управленцами – наместниками. История религии и единая вера связана с легендами о жившем многие сотни лет назад расе, который небесными высшими силами был обращен к Просвещению, стал Единым правителем Галактиона, достиг Первейшей Мудрости и с тех пор, поныне, с незримых с земли небес управляет судьбами галактионцев. Считается, что последующие Верховные императоры планеты – прямые наследники раса-бога – Аллавира. Согласно этому, последний правитель Галактиона, дядя Ягосора, был и последним прямым потомком Аллавира. - Дядю убили. Закололи. Его супругу… Она сражалась до последнего… Была сброшена с балкона дворца. Я не знаю, как погибли родители. Не был рядом с ними в тот миг. Но враги их точно не пощадили: они камня на камне, живого места нигде не оставили... Выжгли и разрушили всю дворцовую площадь. Убирали за собой, уходя, всё то прошлое, что могло напомнить о правящем доме, к которому я принадлежал. Насилием творили новую историю. Голос Яго зазвучал тише. Взгляд упирался в стол. Всё равно ему тяжело говорить об этом даже сейчас, спустя время. - Сколько лет вам тогда было? - Шестнадцать. Ягосор был совсем еще мальчишкой, а на его долю уже выпали столь тяжкие, мучительные испытания.