-Кажется, я ем уже пятый блин, - облизываю от варенья пальцы. - Какие-то нужны дополнительные комментарии?! -Наверное, нет, - улыбается. - Вы помните, что я на сегодня просила машину… -Помню, - киваю и смотрю на часы. - Водитель позвонит тебе в двенадцать. У меня начнётся заседание дорожной комиссии. Думаю, часа четыре Виктор будет в твоем распоряжении. -Спасибо… - кивает Настя и отводит глаза. На мгновение мне кажется, что она как-то слишком нервничает, задавая простой вопрос, но потом я решаю на заострять на этом внимание. Дело, конечно, в деньгах… Я лично не вижу проблемы в ее желании немного поухаживать за собой. Привыкнет. Рабочий день движется в привычном темпе: прием граждан, обработка обращений от ведомств и, конечно, очередной разнос дорожников. Мне не доставляет ни малейшего удовольствия их прессовать, но четыре досудебки от граждан за ненадлежащую смену покрытия игнорировать просто не получается. Дорожники опять все валят на подрядчиков. Подрядчики на несвоевременное исполнение выплат и поставок материала. Я бешусь от происходящего тотального балагана. Потому что все это бабло потом с меня спросят… Я буду тем, кто разворовал! А это даже не те суммы, чтобы меня заинтересовало. -Короче! - Рявкаю. - Убытки гражданам по разбитым машинам возместить. Возле школ привести дороги в порядок до конца недели! Если случится хоть ещё одно ДТП, то разговаривать с вами я уже не буду… Осекаюсь, потому что экран моего телефона вспыхивает сообщением от водителя: «Алексей Михайлович, кажется, у нас ЧП. Ваша жена зашла в салон красоты и пропала.» Прошу прощения у коллег и вылетаю с трубкой в коридор. Набираю номер водителя и едва он отвечает ору в динамик: -Витя, мать твою, как это пропала? Куда она могла пропасть? -Я сам не знаю. Заметил, что она телефон на сидении забыла. Хотел отнести, а ее внутри нет… Глава 13 Настя Ненавижу врать. Да и делать это у меня совсем не получается. Краснею, путаюсь, несу всякую чушь… Но сегодня мне, как воздух, нужно, чтобы Алексей не узнал о идее встречи с родителями. Он не поймёт, не разрешит. А мне хочется, наконец, позволить себе жить дальше, не тормозя все светлое в душе, чувством вины. Иначе оно сделает из меня неврастеничку. Сожрет и отравит изнутри... Я на грани. У меня даже готов план. Рядом с нашим бывшим домом построен небольшой торговый центр. Из него проложен сквозной выход прямо над дорогой во двор. Вернусь обратно точно также. Там, кстати, для коляски есть пандус. Как всегда бывает, когда куда-то спешишь, дети начинают капризничать. Ваня не хочет одеваться. Распробовал голеньким лежать и шапочки не нравятся, а дочка просто желает, чтобы ее носили на руках. Категорически не хочет в автолюльку. Включаю на телефоне белый шум, раздаю детям соски и только после этого выдыхаю. -Вы мне адрес скажите, пожалуйста, - просит водитель. - Я в навигатор забью. -Да, конечно… Называю ему адрес торговых рядов. В будний день шансы застать человека дома после двенадцати часов дня стремятся к нулю, но я рассчитываю на то, что мама за последний год своих привычек не поменяла и по-прежнему ходит к десяти на массаж, а после этого отправляется на дневной сон. Бабульки возле подъезда смотрят с презрением и на мои попытки поздороваться не реагируют. Домофон сломан. Я попадаю в подъезд беспрепятственно. Этаж первый… Несколько секунд посомневавшись, жму звонок. -Кто там? - раздаётся голос за дверью. -Мам… - начинаю, но язык так называть больше не поворачивается. - Евгения Павловна, это я… Настя, - говорю срывающимся голосом. По ту сторону двери наступает молчание. Я уже думаю, что сейчас меня пошлют, но нет. Замок щелкает. Женщина, которую я считала своим близким человеком, брезгливо оглядывает меня с ног до головы и останавливает свой взгляд на коляске. -Ну что стоишь? - Хмыкает. - Проходи… раз пришла. По интонации заплетающегося языка я понимаю, что «мама» начала утро как аристократка. С шампанского. -Я не на долго, - блею растеряно. - Просто очень хотела увидеться и поговорить. -На площадке будешь говорить? - Интересуется ехидно «мама». Завожу коляску в прихожую и закрываю дверь. Стягиваю с детей одеяльца, чтобы было не так жарко. Здесь в квартире все так, как я помню. Время замерло: повсюду висят наши с Илоной грамоты и медали, стоят в кадках дроцены и бансаи, пахнет восточными благовониями, а полки заставлены рамками с фотографиями. Моих среди них больше нет. -Евгения Павловна, - прокашливаюсь, - я хотела сказать, что про суррогатное материнство-это все абсолютная правда. Я хотела выносить деток для Илоны и Алексея, но потом… Говорю и иду следом за ней на кухню. Мне приходится оставить детей в прихожей. Не тащить же за собой грязную коляску. Хотя, когда-то очень чистая двушка с дорогим ремонтом, сейчас больше напоминает яркую свалку. «Мама» кивая, подходит к плите и ставит на нее чайник. -О, спасибо, - тут же реагирую, - Ничего не нужно… -А я тебе ничего и не предлагаю, - оскаливается Евгения Павловна. - Так о чем будем говорить? О том, что ПОТОМ ты дрянь увела у беременной сестры мужа? Или о том, что он тебя выгнал? -Да нет же! - Восклицаю. - У нас все хорошо! Просто… это очень тяжело мне… я хотела сказать, что всегда любила Илону и вы можете приезжать к детям в любое время. Мне все равно чьими детьми вы их будете называть. Дети - это большое счастье… -Я тоже так думала, - опасно и покорно улыбаясь , «мама» выходит из кухни в коридор через другие двери. - Тоже думала, что беру в дом благодарную сироту. Отмою ее, откормлю, а Боженька мне за это тоже что-то даст. Денег например, но нет! Он дал мне тварь, которая украла жизнь моей родной дочери! Я сама все испортила! Все! Патетично вскрикивая, Евгения Павловна закрывает замки в квартире на ключ и прячет его в карман. Меня это начинает напрягать. -Я вас поняла, - шепчу, едва держа слезы. - Тогда я бы хотела попросить прощения за то, что испортила вашу жизнь. Никакого зла я не планировала и… мы пойдём. -Никуда вы не пойдете! - Зло обрывает меня Евгения Павловна. -В смысле? - Переспрашиваю тупо и смотрю ей в спину. Снова возвращается на кухню и включает газ. -Вместе пойдём, - говорит, сверкая темными глазами, - к Илоночке. До меня запоздало доходит, что она имеет ввиду. Я перевожу взгляд с «мамы» на открытые конфорки и, на мгновение онемев от паники, обхватываю себя пальцами за горло. -Зачем?! - Хриплю. - Выключите! Нам с вами ещё жить и жить. Детям вредно же! Не шутите так! -А я и не шучу… Мы не будем жить без нее, - качает головой Евгения Павловна. - Зачем? -Дети… - пытаюсь достучаться до здравого смысла в ее голове, - в чем они виноваты? А «папа»? -Он тебе не отец, тварь! - Почему-то звереет Евгения Павловна. -Хорошо-хорошо! - Кричу. - Как он без вас? Он же вас любит! Говорю, а сама двигаюсь к окну. Там люди. Они должны помочь. И первый этаж… -Прекрасно он без меня! Он тоже предатель! Просто собрал вещи и ушел к Тарасовой! К этой страшной, жирной, бездарщине! -Как это? - Оборачиваюсь. - Они же столько лет знакомы… В моей голове просто не укладывается, как папа мог уйти к нашей с сестрой тренеру. Лучшей подруге Евгении Павловны… -А он решил, что там его прихлебателя на старости лет лучше кормить будут! Ну ничего! - Смеется зло. - Подохнут, как крысы… А ты очень удачно зашла. Прямо ничего даже придумывать не пришлось! -Вам нужно к врачу… - шепчу. - Пожалуйста, остановитесь. Я понимаю ваше горе. Я тоже очень любила Илону. Она была моим самым близким человеком! Сестрой! Единственной подругой! Я все-таки дохожу до окна и распахиваю его. -Помогите! - Кричу. - Пожар! Люди! Пожар! -Ах ты ж, сука! - Дергается Евгения Павловна. Хватает спички для розжига и поднимает их над головой. -Закрой окно! А иначе твои щенки не просто сдохнут, но ещё будут орать и мучаться…