-Кушать, наверное, хочет. Им уже пора. Сейчас и Ванечка проснется… - осекаюсь. -Иван Алексеевич, значит? - Переспрашивает Алферов, словно пробуя это сочетание на вкус. -Если вы не против... - замираю. -Мне нравится, - кивает он. - Иван Алексеевич и…? -Анна Алексеевна. -Годится… Дочка начинает призывно покрикивать. -Так покорми, уже детей, - оглядывается по сторонам Алексей. - Молодой человек! - Поднимает руку, подзывая официанта. - Можно вас? -Нужно найти детскую комнату, - снова смущаюсь я. - Вы не могли бы спросить… Молодой парень останавливается у нашего столика, раскладывая меню. -Проводите, пожалуйста, девушку в комнату матери и ребенка, - просит его Алферов. -Конечно, пройдемте… - широко улыбается мне официант. -Что тебе заказать? - Спрашивает меня Алексей. -Не знаю, - теряюсь я, бросив взгляд на цены. - Что-то на ваш вкус… Когда мы с малышами, сделав все детские дела, возвращаемся в кафе, наш столик оказывается заставлен разной едой от салатов до мяса. -Ого… - ставлю я коляску в сторонку и присаживаюсь на стул. - Столько еды… Вы сразу и на детей заказали? - Пытаюсь пошутить. И мне удается. Алферов улыбается. -Тут был целый консилиум на тему, что можно кормящей маме. Администраторы и повара старались, как могли. Куриные отбивные, овощи на гриле, соусы на сметане пара десертов на выбор без глютена, лактозы, короче, не знаю, что в них можно есть, но меня уверяли, что это вкусно. Все вредное мое, но я могу поделиться… - отрезает он он куска свиного стейка житный кусочек и салютует мне вилкой. - Ммм? Хочешь попробовать? Я сначала пару секунд хлопаю глазами от такого напора, а потом начинаю улыбаться, как дурочка. -Спасибо большое. Уверена, что у меня будет тоже вкусно. Ничего сладкого я себе действительно очень давно не позволяла. Боялась диабета. У беременных двойней на фоне отеков это достаточно частая патология, поэтому сейчас, когда основное блюдо оказывается съеденным, и очередь доходит до десерта, я буквально чуть не плачу от счастья, уписывая за обе щеки тот, который из сладкого в себе имеет какой-то загадочный сироп топинамбура. Кладу ложку в креманку, поднимаю глаза и неожиданно натыкаюсь на внимательный взгляд Алексея. -Что-то не так? - Тушуюсь. -Наоборот… - качает он головой. - Я рад, что ты приходишь в себя. И уже почти похожа на себя настоящую. Опускаю глаза и краснею. -Мне до «настоящей» минус восемь килограмм ещё. Ни в одну вещь не помещаюсь… -Не спеши худеть, - совершенно серьезно говорит Алферов. - Мне все нравится. Можно счет?! - Переключается он на официанта. А я так и остаюсь гадать, что же он имел ввиду по «все нравится». Это был просто снисходительный комплимент или правда «нравится»? Глава 8. Настя Уложив детей в шезлонги, сбегаю в душ. Дверь оставляю открытой, потому что мне постоянно чудится, что кто-то из малышей плачет. Алексей предлагал нанять няню, но я пока не хочу. Знаю, что не смогу доверить детей постороннему человеку. Пусть и профессионалу. Да и малыши последние дни ведут себя достаточно хорошо. Кушают, спят, в меру капризничают… Только без меня очень не любят оставаться. Как чувствуют, что ухожу - не понятно! Выключаю воду и настороженно прислушиваюсь. Вроде, все спокойно. Позволяю себе медленно вытереться перед зеркалом и намазать тело кремом. Сушу волосы и чувствую себя от этих простых вещей практически королевой. Только бы живот убрать… И растяжки на боках. Показываю себе в зеркале язык. Брось, Настя, кто на тебя смотреть будет? А может, когда-то и будет. Дети вырастут. Наш брак с Алексеем потеряет смысл... Морщусь от своей следующей мысли и выключаю фен. Женщины легко могут обходиться без интимной жизни, особенно если ее у них по сути никогда не было. А вот что мужчины? Восемнадцать лет Алексей будет блюсти целибат? Сомневаюсь… И да, мне неожиданно это совсем не нравится, но что я могу поделать? Право быть матерью, жить в достатке и покое не распространяется на мужчину. Никак… Возможно, Алексей сам предложит мне какое-то решение. Он серьезный и деловой мужчина. Играть в недомолвки - точно не его стиль. Грустно вздыхаю. Сжимаю раздувшуюся от молока грудь и набрасываю на плечи домашний халат. Пусть немного крем впитается. Странно, что дети так давно спят и не капризничают. Это начинает меня волновать. Делаю шаг за порог ванной и слышу обиженное: «Уааа!» Сын проснулся. Я практически научилась различать малышей на расстоянии по голосам. Спешу в спальню, распахиваю сильнее дверь и застываю на пороге от неожиданности… Посреди комнаты, возле моей постели стоит Алферов с большими бумажными пакетами. Их много. Штук десять. -Я разбудил, наверное… - разводит Алексей руками виновато. - Только постучал, заглянул, а он давай орать. И что с ним делать? Прохожу мимо растерянного Алферова в комнату и беру ребенка на руки. -Не переживайте, им все равно уже пора вставать, - говорю с легкой улыбкой. - Они сегодня молодцы. Дали мне покушать спокойно и душ принять… Ловлю на себе неожиданно долгий взгляд Алексея и начинаю нервничать, будто со мной что-то не так. Ну конечно не так! Халат… на голое тело! Я уже привыкла, что Алферов приходит домой только к ужину, потому и не взяла другой одежды в ванную. Фактически… Дом в полном нашем с детьми распоряжении целый день. А на крайний случай острой необходимости в помощи, всегда есть охрана. -Вы сегодня рано… - шепчу, пытаясь снять неловкость. - Простите. Мне нужно пару минут, чтобы одеться. -Оу! Нет! Это ты прости… - мотает головой, будто приходя в себя, Алферов. - Я на самом деле, не просто так приехал. -Что-то случилось? - Спрашиваю настороженно. -Мои помощники договорились об интервью на телевидении. Ты пока тут сидишь в информационной изоляции, общественность уже кипит интересом к нашему союзу. Не без стараний твоей бывшей матушки, естественно. Нам нужно чуть-чуть поработать на опережение. Снять жизнь семьи в непринуждённой обстановке. Ребята профессионалы. Они подскажут, что говорить, что делать. Я тут позволил себе немного вещей тебе прикупить. Надень то, что понравится. -А… хорошо, тшшш, - растеряно пытаюсь успокоить без груди малыша. - Когда будет интервью? -Через час, - смотрит на часы Алферов. - Думаю, что лучше всего снимать на улице. Меньше будут лезть к детям… - прерывается на полуслове. Достаёт из кармана звонящий телефон и выходит из комнаты, как всегда на повышенных тонах решая какие-то важные вопросы. Я стою посреди комнаты, не зная, за что хвататься. То ли детей кормить, то ли одеваться, то ли хоть немного накраситься… Ванечка делает выбор за меня. Мои «тшшш» окончательно перестают быть для него аргументом. Он начинает надрывно кричать. Конечно, будит сестру. Она решает в эмоциональности не отставать. Устраиваюсь с маленькими обжорами на постели между подушками. Дет начинают жадно меня сосать. Ну все. Это теперь надолго… Пока не насытятся. Поглядываю на фирменные пакеты, оставленные Алексеем и гадаю, что же внутри. Платье? Костюм? Что в понимании его помощников «домашняя атмосфера»? Неужели ещё кто-то верит в идеальную картинку на экране? Кручу в руках телефон. Я не делала этого всю неделю, но сейчас мандраж и любопытство делают свое дело. Я захожу в интернет и вбиваю в поисковик имя Алферова. На меня тут же начинают сыпаться картинки, ссылки и видео. Большинство информации выложено обычными людьми в социальных сетях. Кто-то умиляется и желает нам счастья под фотографиями. Кто-то резко высказывается о нашей порядочности, используя сплетни и доводы. Открываю видео, где замечаю лицо мамы и понимаю, что это какая-то запись из ее личной соцсети. «Вы должны понимать, какой это для нашей семьи шок. - Вещает она, утирая слезы. - Мы взяли Настю маленькой, талантливой девочкой, а она воткнула нам нож в спину. Уничтожила все, что было дорого. Крутила роман с мужчиной своей сестры. Теперь я понимаю почему моя дочь была после их ссоры не в себе…» Закрываю видео и истерично глубоко дышу. Это то, чего я боялась. Теперь понятно, почему Алексей решил так экстренно дать интервью, хотя живем мы в его доме почти две недели. Открываю комментарии к видео и расстраиваюсь ещё сильнее. Помимо обличающих слов, меня обвиняют там в приворотах и прочих смертных грехах. Количество репостов перевалило за десять тысяч. Ну как? За что? Почему весь город решил ей поверить, не проверив информации? Тот человек, которого я называла матерью. Кому рисовала открытки и делала поделки вдруг решил втоптать меня в грязь, даже не дав оправдаться.