Поцелуй, еще один – ниже, ниже. Осторожное касание крепких пальцев на пуговицах теплой рубашки. – Нас будут ждать за обедом… – Еще мне посетуй на больную голову. Или что дети скоро из школы вернутся, или… м-м-м… еще могут быть гости. К нам уже едет мама? Каждое слово сопровождалось поцелуем, легким, как взмах крыльев бабочки. И раздеванием. К концу этой фразы Марины уже оставалась лишь в тонком спортивном белье. – А как же традиции? Ведь до свадьбы – ни-ни? – Марина его по-настоящему искушала одним даже только голосом, вкрадчивым, низким, томным, искренне надеясь, что он ее переубедит. – Я могу их все честно блюсти. И очень надеюсь: тебе не понравится. Молниеносно ее обнажил окончательно, гладя кожу руками и взглядом. Ладонь, горячая и мягкая, накрыла низ живота, сдвигаясь вниз очень медленно, словно с издевкой. – Ой! Соболь, а мы ведь не предохранялись? Он хмыкнул своей “фирменной”, такой азиатской ухмылкой, плавно встал, сам раздеваясь и обходя кровать хищно, медленно, все больше походя на кота… – Если я правильно помню, умею считать и не путаю фазы луны – ты уже парочку дней вполне можешь быть беременна. И я надеюсь все только усугубить и закрепить. Тем более… Подскочившую было Марину он плавно уложил одним рывком себе ровно навстречу. Целуя ей лоб, скулы, лицо, шею, ниже – двигаясь, словно встречное течение, все быстрее. – Тем более, что после прошлого раза я справки навел, – оторвался на миг лишь затем, чтобы поставить ее на колени, перевернув одним сильным движением и под нее проскользнув. – И сам Василий меня заверил, что заниматься всем тем, чем мы тут с тобой сейчас заняты… – снова пауза, развел ей колени все шире, прямо над своим лицом, наблюдая все то, что женщины открывают лишь возлюбленным. Марина затаила дыхание, глядя на Арата. Он… любовался, возбужденно трепеща ноздрями, жадно облизывая свои безупречные губы и очень медленно ее приближая. Она никогда еще в жизни не видела ничего более чувственного. – Очень полезно. И мне… очень хочется, – едва прошептав эту фразу, он, наконец, приник к самому центру ее возбуждения. Горячий язык, шелковистые губы – все это разом выворачивало наизнанку, скручивая все пружины ее самого потаенно-женского. Марина мучительно-низко упала, схватившись, как за спасательный круг, за Арата. За ту его часть, что пульсируя, просто кричала ей о его желании и … о любви? Бархатный, тугой, желанный. Она вся вибрировала от наслаждения, чувствуя его пальцы, все чаще вторгавшиеся в ее влажную плоть, гладящие, просто ласкающие. Марина, нависнув над Аратом в шаге от полного падения, развела его колени. И вобрала губами, гладя пальцами всю струну его томления и желания, готовая принять до конца, всего, до основания. Так невозможно-прекрасно: чувствовать, принимая, и сразу же все отдавать. Сплелись с громкими стонами, рыча от восторга, не имея никакой возможности оторваться, как Инь и Янь. Все выше, крепче, жарче. На пике экстаза сорвались, обхватив друг друга ногами, руками, упав на бок, корчась, как будто от боли, испив друг друга до самого дна, до самой последней капли, ничего никому не оставив. Минута, другая… – Малыш? – его голос она не узнала, почти шепот. Сама вообще ничего не смогла ему ответить – не было сил даже открыть глаза. Просто помахала ладонью ему в воздухе. Тихо засмеялся в ответ. Встал, секунды спустя подхватил ее на руки. Да сколько же в нем сил? Открыла глаза она уже в ванной. Ощутив, что сидит, теплая вода вокруг прибывает, а муж, тихонько мурлыкая ритм из “Металлики”, осторожно ее намыливает. – Ты… железный? – Тебе не понравилось? Повторим прямо сейчас? – О, нет… Я тебя начинаю бояться. Самодовольная улыбка означала, что он оценил. – Глаза закрой. Лови момент, завтра я вступлю в законную силу и начну играть роль тирана и деспота. – Я согласна, – она сидела, снова прикрыв глаза и наслаждалась. 54. Кипрская свадьба Марина ковырялась вилкой в овощном салате, делая вид, что разглядывает посетителей кафе и прислушивается к шутливой перепалке Арата и Кирилла. На самом деле она не слышала ни слова. В голове вертелась только одна мысль. Она уже может быть беременна. Да, может, очень даже запросто. Она ведь сама говорила Арату, что хочет детей. Правда, не уточняла, что вот не прямо сегодня, а в будущем. А теперь она совершенно растерялась. Слишком быстро все меняется, слишком резко. А контракт с De Vossen можно просто расторгнуть, и Арат разговаривал с Георгом. Невольно она восхищалась этим дипломатом. Справедливо его все считают “восходящей звездой” и не меньше. Ей оставалось только отдаться в его крепкие руки и плыть по течению. Значит, ребенок. Она готова сейчас была поставить на спор свою яхту, что он и это запланировал. Она вдруг поняла: именно сейчас ребенок – самый простой шаг к безболезненному расторжению контракта с De Vossen. Вот же… Соболь! Все он просчитал наперед. Разозлилась ли? В первый момент – немыслимо. Прежняя Марина сейчас бы рычала, расколотила об пол пару тарелок и улетела бы обратно в Нью-Йорк, сбежав с собственной свадьбы. А Марина-влюбленная очень трезво заглянула внутрь своего сердца и вспомнила и одиночество последних недель, и свое счастье в его объятиях, и то, как отчаянно она ревела, когда узнала, что ребенка не будет. А еще это его “Наши дети – это то, о чем нужно мечтать”. Кто сказал, что невозможно убить двух зайцев? Соболь – зверь хитрый, он может все. Она сама на все согласилась – сразу и оптом. Если бы только сказала – он бы нашел другой выход, в этом Марина была уверена. Невероятный человек. Невольно улыбнулась, нашла его руку и переплела пальцы. Он вопросительно поглядел на нее, а она качнула головой, пытаясь взглядом передать всю свою любовь и восхищение. Замер, вздрагивая ноздрями и темнея глазами, сбился с мысли, замолчал. – Так, жених и невеста. Предлагаю чудесное приключение. Вас расселить по-отдельности, воздержать себя в крепкой узде и блюсти честь невесты. До завтра как минимум. Кстати, во сколько у нас регистрация, братья и сестры? Кир был человеком необыкновенно чутким. Он словно улавливал волны неловкости замешательства и всегда был уместен. Так и теперь: всего пара фраз и словно развел тени тучек руками. Марина тихо засмеялась. Да, блюсти ее честь мог только самый решительный рыцарь. Арат же о чем-то задумался. – Регистрация строго в двенадцать. Нас будет четверо, потом лимузин, экскурсия по местным свадебным достопримечательностям, малый фуршет. Там напьемся до чертиков, и пьяные, распевая фривольные песни и нескромно отплясывая национальные танцы, в восемь вечера вылетаем в Москву. Вот тут Варя весьма удивилась. – А… зачем нам в Москву? – Как зачем? – Арат очень серьезно взглянул на часы. – У нас же еще свадьба. Все сидевшие за столом потеряли дар речи. Даже Марина. Он точно не шутит? Третья свадьба? В Москве? – И… когда? – она как-то вдруг резко осипла. Он снова взглянул на часы. Возникло странное впечатление: будто бы за эти две с половиной минуты решался острый вопрос о необходимости третьей свадьбы Арата. Перевел взгляд на Марину. – Малыш. Вот скажи мне: даря свою руку, ты знала, какого вероисповедания твой потенциальный муж? Сказано это было очень нежно и мягко, с улыбкой. Никакого упрека, лишь шутка. Но Марина расстроилась. Не то чтобы этот вопрос ей казался неважным. Просто она, как всегда, не подумала. Очевидно, лицо ее вытянулось так внезапно и жалко, что Арат даже вздрогнул. – Ей, невеста монгола, зачем ты пугаешься? Он православный, я знаю. Арат, а теперь группу крови и паспорт, выписку со счетов и недвижимость в студию. Я хочу это видеть, скорее несите ей успокоительное. Давно уже было нужно привыкнуть. Ее муж – настоящий сундук с неожиданностями. Куда там Д. Бонду – пусть в сторонке нервно курит. Монгол, яхтсмен и пловец, полиглот, мотоциклист и танцор, дипломат, международный юрист, полномочный представитель, православный спаситель несчастных моделей… Она ничего не забыла? А! Ее муж, невероятный любовник, друг и вполне вероятно – отец их ребенка. Теперь, кажется, все. Арат нежно заправил прядку волос ей за ухо. А глаза у него светились такой любовью и нежностью… Да плевать ей на все, нужен только он сам, настоящий, она за один только взгляд этот могла отчаянно полюбить самого простого мальчишку под снегом Нью-Йорка. – Свадьба – так свадьба. Платье есть, свидетели с нами. Родителей пугать будем на месте? – Я тебя обожаю. Вот что значит – дочь боевого офицера военно-морского флота. *** Регистрация брака была быстрой, а подписание кучи документов стало настоящим испытанием: утомительное, очень долгое. Если бы не веселая перепалка двух юристов-международников, фонтанирующих смесью иронии и сарказма, щедро приправленной юмором, Марина бы вовсе заскучала, может быть, даже загрустила бы. Их кольца она увидела, лишь надев первое на крепкий палец теперь уже официального мужа. Широкие, белые, с каким-то тонким резным орнаментом, очень восточным. Дивно красивые, Марина буквально зависла, разглядывая свое новое приобретение, красовавшееся на безымянном пальце правой руки. Дежурный поцелуй, торопливый и смазанный. Когда они оказались в белом свадебном лимузине, охрипнув от смеха и держась за животы, внезапно оказалось, что Варя забыла в гостинице шубку, оказавшись на холоде, если +15 – это вообще холодно, в одном коктейльном платье, чулках и белье. Конечно, Кирилл был прекрасен, и это маленькое приключение им тоже запомнилось, оставив след в виде странного вида свидетелей на парадных их фото: Кирюха в белоснежной рубашке без галстука, и Варя в его пиджаке поверх платья. Ну какая же свадьба без казусов? Потом краткий фуршет, где Марине не дали шампанского, быстрые сборы в гостинице, и уже спустя несколько долгих часов она крепко спала в самолете, свернувшись калачиком на коленях Арата. Мужа, супруга. Еще утром она была Мариной Выгодской, а теперь – Марина Потемкина. Страшно подумать. Встречай нас, Москва. Два из трех мы прошли, остается последнее. Самое трудное. 55. Мама, папа, мы кажется… поженились С той самой снежной Нью-Йоркской погоды жизнь Марины будто ускорилась. Еще совсем недавно недели тянулись, как жвачка, одна за другой, с редким вкраплением вполне предсказуемых событий. Рациональных и регулярных, как смена времен года. Она с трудом дожидалась встреч с Георгом вовсе не потому, что питала какие-то чувства (они потерялись довольно давно, а когда – уже не было важно), а просто для разнообразия. Даже съемки всегда проходили почти одинаково. Ритм ее жизни походил на расписание поездов захолустной железнодорожной платформы. Раз в неделю пройдет “товарняк” на пятнадцать вагонов. По утрам электричка туда – вечерами обратно. И все. Вероятно, когда тебе сорок, такой ход событий можно назвать даже счастьем. Никаких тебе бед, никаких неприятностей и нервных встрясок. Но когда тебе двадцать пять, и вся жизнь – лишь горстка событий, хочется биться головой об каждый из этих чертовых вагонов, ведь они проходят мимо, а ты остаешься. А теперь… Жизнь ее походила на аэропорт в мегаполисе. Постоянные рейсы, погода, задержки, метеоокна, быстрый вылет, запасные эшелоны, замены и чартеры.