Умел патриарх подобрать эти нужные женам слова. Никто больше не смог. Она словно бы потерялась без Арата, ослепла, оглохла от ужаса. Как будто опора из-под ног ушла. Только старший Потемкин смог внушить ей твердую веру в свои женские силы. Как? Знали лишь только они. Младший Потемкин вдруг повел носом, как заправская ищейка, словно унюхав мать, и завозился у деда на руках, шлепая губами, пытаясь поймать ртом краешек чепчика. – Давайте. Пора кормить нашего супергероя, если мы не хотим тут оглохнуть, конечно. Сейчас он запустит сирену. Словно в ответ, младенец издал низкий звук, похожий на гул дальнего парохода. Дед усмехнулся. – Да, голос тоже семейный. Держи, дочка, мужчина должен расти… защитником и опорой семьи. Сильным, смелым и умным. Как ваш… – Разбуженный папа. Давай подержу, иди ляг, заодно и поспите. Арат возмужал. Стал значительно шире в плечах – это теперь не волчонок. Молодой, сильный зверь: быстрые ноги и крепкие зубы. Дед смотрел на него с удовольствием. Да, порода. Сын, еще секунду назад собирающийся сотрясти этот мир до фундамента криком, вдруг сразу притих. Они были таким органичны и неразделимы, как будто линия жизни. Дед, внук и правнук. Мужчины из гордого рода Потемкиных. – Знаешь, – дед придержал уходящего в спальню Арата. – Мне, наверное, не очень долго осталось. Ты бы поспешил что ли с дочкой. Больно увидеть хочу. Точно будет красавица. И приезжайте к нам летом в отпуск. Парня плавать научим, в степь на охоту пойдем. Арат усмехнулся. Представил себе лицо Марины в ответ на заманчивое предложение. – Иди отдыхай. На широкой супружеской кровати спала мать. Прекрасная, как Мадонна. Уставшая и счастливая. Его женщина, его жена, мать его сына. Соратница, подруга, любовь всей его жизни. Тихо положил ей под грудь голодное чадо, тайно ему позавидовал. Открыла сонно глаза. Обняла быстро зачмокавшего сына, расслабилась. – Арат. Знаешь, я тут подумала… А ну его, этот Нью-Йорк! Может, уедем в Монголию? Он рассмеялся. – Так страшно, Малыш? Ты же смелая, куда собралась убегать? Молча кивнула. Еще как было страшно. Опустила ресницы. Уже завтра произойдет невероятное: открытие выставки в знаменитой на весь мир галерее “Щукин”. Той самой, где когда-то… давно, в прошлой жизни они были вместе с Аратом впервые. А теперь…. “Событие года”, “Трио гениев из России”, впервые на выставке. И одна из фамилий, красовавшихся на огромных рекламных щитах была… Да. Потемкина. Чрезвычайно пугающе, надо заметить. – Скажи мне, ты счастлива? Снова открыла глаза. Широко-широко, будто бы испугалась. – Нет. Не совсем. Я хочу еще пару Аратиков и Араточек. И чаю, и мужа под бок. Что за глупые вопросы, Соболь? – Уже год, как мы поженились, время подводить итоги. – Итоги? М-м-м… Хорошо, давай. Я счастлива, замужем, у меня есть сын, на тесте опять две полоски и… – ЧТО? Выставки ты боишься, а две полоски – так, ерунда, и не стоит вообще волноваться? – Чаю. Срочно. Погодки, любимый – это даже не страшно. Наверное. И мужа под бок мне очень теплого, слышишь? Пока еще не передумала. Да, я люблю тебя, но рожать в Америке в жизни не буду. Все, прыгать хватит мне тут, прекращай, Арат, ну я же серьезно! Арат не желал быть серьезным. Он желал прыгать и орать громко от счастья, сына только боялся напугать. За окном лежал снег. Обычный вполне, не октябрьский. Тем не менее он ему снова принес свое чудо. Как приносил уже дважды. Да, три месяца назад, когда он метался между двух континентов, а Марина рожала – в Москве пошел снег. Сильный, и рейсы задерживались. И вот теперь снегопад в самом центре Нью-Йорка, а в их дом, теплый и светлый, тихими очень шагами идет его новое счастье. Новая страница в истории о любви безумно-безбрежной – Потемкинской. _________________________________________ * монг. Крепыш