Ворота оказались не теми, через которые мы выезжали. Наверное, Дэк выбрал их потому, что пассажиров тут почти не было – везли в основном груз. Пенни, не обращая внимания на запрещающий знак, остановила «роллс» у самых ворот. Дежурный пытался протестовать, но она холодно заявила: – Машина мистера Бонфорта. Будьте любезны позвонить в канцелярию комиссар-резидента, пусть за ней пришлют. Дежурный смешался. Заглянув на заднее сиденье, он узнал меня, вытянулся и отдал честь. Я приветственно помахал рукой; он распахнул передо мной дверцу. – Лейтенант наш строг, – извиняющимся тоном сообщил он, – а по инструкции, мистер Бонфорт, нельзя проезд загромождать… Но насчет вас-то, наверно, все в порядке. – Можете ее сразу и отогнать, – ответил я. – Мы с секретарем отбываем. Полевая машина за нами пришла? – Сейчас посмотрю, сэр. Дежурный удалился. По-моему, он был достаточным количеством публики, собственными глазами видевшей, что мистер Бонфорт подъехал на правительственной машине и проследовал на личную яхту. Я сунул Жезл Жизни под мышку, словно маршальский, и захромал за дежурным. Пенни поспешила следом. Дежурный спросил о чем-то у охранника и быстро вернулся, не снимая с физиономии улыбки: – Полевая ждет, сэр! – Благодарю вас. Я было поздравил себя с тем, как точно все рассчитал… – Э-э-э… Дежурный заметно волновался. Понизив голос, он добавил: – Я тоже экспансионист, сэр. Доброе дело вы сегодня провернули! Он указал взглядом на Жезл Жизни. Глаза его светились благоговением. Как поступил бы на моем месте Бонфорт, я знал точно. – Сделал все, что мог. Спасибо вам! И еще – детишек вам побольше, мы должны иметь абсолютное большинство! Дежурный заржал гораздо громче, чем заслуживала моя шутка. – Крепко запущено! А ничего, если я ребятам расскажу? – Ну какой может быть разговор! Мы двинулись к воротам. Охранник вежливо придержал меня за локоть: – Э… Ваш паспорт, мистер Бонфорт. По-моему, я и глазом не моргнул: – Пенни, наши паспорта. Пенни держалась до отвращения официально: – Капитан Бродбент уладит все формальности. Охранник отвел взгляд: – Я и не сомневаюсь, что все в порядке… Но я должен их проверить и записать номера. – Да, конечно. Тогда, наверное, нужно позвонить капитану Бродбенту, пусть подъедет. Кстати, назначено нам время старта? Свяжитесь с диспетчерской, попросите немного задержать вылет. Но Пенни пришла в ярость: – Мистер Бонфорт, это же смешно! Мы никогда не подвергались подобным бюрократическим проверкам. Во всяком случае, на Марсе. Дежурный торопливо вставил: – Да конечно же все в порядке! Ганс, не видишь – это же мистер Бонфорт! – Да, но… Я, радостно улыбаясь, перебил его: – Тогда сделаем проще. Если вы… Как вас зовут, сэр? – Хаслвантер. Ганс Хаслвантер, – отвечал охранник неохотно. – Так вот, мистер Хаслвантер, если вы свяжетесь с комиссаром Бутройдом, я с ним побеседую – и не придется отрывать от дел моего пилота. Заодно это сбережет мне кучу времени – час или около того. – Ох не нравится мне это, сэр… Может, я лучше начальнику охраны позвоню? – предложил Хаслвантер с надеждой. – Тогда дайте мне номер Бутройда. Я сам ему позвоню. На сей раз тон был ледяным – только так, и никак иначе, солидный занятой человек, душу кладущий за демократию, ставит на место тех, кто подлой бюрократической волокитой сводит его дело на нет. Это подействовало. Охранник поспешно заговорил: – Да я знаю, что все у вас как надо, мистер Бонфорт! Только – правила ведь у нас, понимаете… – Понимаю. Благодарю вас. Я направился в ворота. – Погодите! Обернитесь, мистер Бонфорт! Я обернулся. Этот служака-формалист задержал нас настолько, что нас нагнали репортеры. Один, припав на колено, уже навел стереокамеру: – Жезл подержите на виду, пожалуйста! Остальные, с ног до головы увешанные разными репортерскими причиндалами, брали нас с Пенни в кольцо. Кто-то карабкался на крышу «роллса». Кто-то тянул ко мне микрофон, а его напарник издали направлял другой – дистанционный, весьма похожий на винтовку. Я разозлился, словно прима, чье имя набрали в афише мелкими буквами, однако помнил, что должен делать. Улыбаясь, я пошел медленнее: Бонфорт хорошо знал, что в записи любое движение выглядит быстрее. Я мог позволить себе провернуть все в полном соответствии. – Мистер Бонфорт, почему вы отменили пресс-конференцию? – Мистер Бонфорт, говорят, вы собираетесь потребовать у Великой Ассамблеи полного имперского гражданства для марсиан – ваши комментарии? – Мистер Бонфорт, когда собираетесь вынести на голосование вопрос о доверии нынешнему правительству? Я поднял руку с Жезлом и улыбнулся: – Спрашивайте по очереди, пожалуйста! Слушаю – первый вопрос? Они, конечно же, заговорили наперебой; во время шумного спора о приоритете я смог обдумать обстановку, выиграв несколько лишних минут. Тут подоспел Билл Корпсмен: – Ребята, имейте совесть. У шефа был напряженный день, я сам вам все расскажу. Я успокоил его: – Ладно, Билл, у нас есть еще пара минут. Джентльмены, я скоро улетаю, но постараюсь в общих чертах удовлетворить ваше любопытство. Насколько мне известно, нынешнее правительство пока не собирается пересматривать отношений Империи с Марсом. Поскольку я в правительстве никакого поста не занимаю, мое мнение несущественно. Думаю, вам лучше спросить мистера Кирогу. Что касается вотума недоверия – оппозиция не собирается ставить его на голосование до тех пор, пока не будет полностью уверена в успехе, и вам по этому поводу известно столько же, сколько и мне. Кто-то заметил: – Не много-то вы этим сказали, вам не кажется? – А я и не собирался говорить много, – ухмыльнулся я. – Задавайте вопросы, на которые я могу ответить, и я отвечу. Задавайте вопросы вроде: «Перестали ли вы бить вашу жену?» – и мои ответы будут им под стать. Тут я засомневался: ведь Бонфорт известен своей честностью, особенно по отношению к прессе. – Но я не собираюсь вас обманывать. Все вы знаете, зачем я сегодня здесь. Давайте я об этом и расскажу, и можете меня потом цитировать, если хотите. Покопавшись в памяти, я наспех состряпал подходящий винегрет из знакомых мне выступлений Бонфорта. – Подлинное значение сегодняшнего события не в том, что одному человеку оказана честь. Это, – я помахал марсианским Жезлом, – доказательство того, что две великие расы способны шагнуть через пропасть своей несхожести и понять друг друга. Мы, люди, стремимся к звездам. Однажды мы увидим – да и сейчас уже видим, – что мы далеко не в большинстве. И если хотим добиться успеха в освоении Галактики, то должны вести дела честно, смиренно и с открытой душой. Мне приходилось слышать: марсиане, мол, захватят Землю, дай им только шанс. Чепуха! Нашим марсианским соседям Земля не подходит. Защищайте свою территорию – да, но не позволяйте страху и ненависти толкать вас на глупые поступки. Звезды – не для ничтожеств; и величие человека должно выдержать сравнение с величием Вселенной! Один из репортеров удивленно задрал бровь: – Мистер Бонфорт! А вы не то же самое говорили в прошлом феврале? – И в следующем скажу то же самое. И в январе, и в марте, и во все остальные месяцы. Истины слишком много не бывает! – Обернувшись к охраннику, я прибавил: – Извините, господа, нам пора, иначе опоздаем. Мы с Пенни проследовали в ворота. Как только мы уселись в небольшую машину с защитным покрытием из свинца, дверцы с пневматическим вздохом захлопнулись, и машина тронулась. Вела ее автоматика, потому я смог наконец расслабиться и стать самим собой. – Уф! – По-моему, вы были неподражаемы, – серьезно объявила Пенни.