– Меланжевое пиво, не так ли? – Прв'сходное, лучше не п-пробовал, – выговорил Айдахо и попытался встать навытяжку. – Впервые опробовал меч на Груммане! Убил Харкон… Харкон… убил его для герц'га! Юэ повернулся, глянул на чашку в руке Мейпс: – Что это? – Кофе, – пояснила Джессика. Юэ взял чашку, поднес ее Айдахо: – Выпей-ка это, парень. – Н'хочу пить! – Пей, говорю! Голова Айдахо качнулась вперед, он пошатнулся и шагнул к Юэ, увлекая за собой стражу. – Я п'горло сыт этой вашей 'мперской Вселенной, док. А сейчас… Ну разик сделаем по-моему. – После того, как ты выпьешь это, – сказал Юэ, – здесь только кофе. – Чертовски пр'влекательное местечко! Пр'клятое со-солнце слишком я-ярко. У в-всего неп-пр'вильные цвета. Все не так или… – Слушай, уже ночь, – Юэ убеждал его. – Выпей, будь хорошим мальчиком. Хуже не будет. – Н'хочу, чтоб было х-хуже… – Нельзя же болтать с ним всю ночь, – произнесла Джессика, подумав, что требуется шоковая терапия. – Миледи, вам ни к чему более задерживаться здесь, – сказал Юэ. – Я позабочусь о нем сам. Джессика покачала головой, шагнула вперед и с размаха ударила Айдахо по щеке. Тот отшатнулся назад, увлекая стражей, яростно поглядел на нее. – Нельзя так вести себя в доме твоего герцога, – сказала она, расплескивая кофе, выхватила чашку из рук Юэ и ткнула Айдахо в лицо. – Пей живо, я приказываю! Айдахо рывком выпрямился, хмуро поглядел на нее и произнес, тщательно и подчеркнуто выговаривая слова: – Я не исполняю приказов лазутчиков проклятого барона. Юэ застыл, обернувшись лицом к Джессике. Лицо ее побледнело, она кивнула. Теперь все становилось на свои места, все те обрывки мыслей, которые она подмечала в словах и поступках людей, окружавших ее последние несколько дней. Ее вдруг охватил гнев, такой, что его даже трудно было сдержать. Лишь призвав на помощь все свои знания Дочери Гессера, она смогла успокоить свой пульс и выровнять дыхание. Но огонь гнева все-таки не погас. Айдахо всегда используют, если нужно проследить за женщиной… Она метнула взгляд на Юэ. Доктор опустил глаза. – Тебе это было известно? – спросила она. – Я… слухи, миледи. Но я не хочу более огорчать вас. – Хават! – отчеканила она. – Я хочу, чтобы Сафира Хавата немедленно доставили ко мне. – Но, миледи! – Немедленно! «Это Хават, – подумала она. – Источником такого подозрения может быть только он. Никого другого даже не стали бы слушать». Айдахо качнул головой и пробормотал: – К чертям всю эту проклятую дрянь. Джессика глянула на чашку в своей руке и резко выплеснула содержимое в лицо Айдахо: – Заприте его в одной из комнат для гостей в восточном крыле. Пусть проспится. Оба стража посмотрели на него несчастными глазами. Один осмелился возразить: – Быть может, отвести его в другое место? Миледи, мы могли бы… – Пусть будет здесь! – отрезала Джессика. – У него здесь дело. – Голос ее отдавал горечью. – Он так хорошо следит за дамами! Страж судорожно сглотнул. – Ты знаешь, где герцог? – требовательно спросила она. – На командном пункте, миледи. – А Хават с ним? – Хават в городе, миледи. – Сразу же доставить его ко мне, когда вернется, – сказала Джессика. – Я буду ждать в гостиной, пока он не появится. – Но, миледи… – Если будет необходимо, я обращусь к герцогу, – сказала она. – Надеюсь, впрочем, что до этого не дойдет. Я не хочу его беспокоить по пустякам. – Да, миледи. Джессика бросила пустую чашку в подставленные руки Мейпс, встретив вопросительный взгляд синих на синем глаз. – Можешь вернуться в постель, Мейпс. – Вы уверены, что я не потребуюсь? Джессика мрачно ответила: – Уверена. – Наверно, с этим вопросом можно было бы подождать до утра, – сказал Юэ. – Я дал бы вам успокоительное и… – Ты вернешься к себе и оставишь меня в покое. Я сама разберусь, – ответила она, похлопав его по руке, чтобы смягчить тон приказа. – Вот так. Она резко оглянулась и, высоко держа голову, величаво отправилась в глубь дома к своим комнатам. Прохладные стены… переходы… знакомая дверь… Джессика рывком распахнула ее, вошла внутрь и захлопнула дверь за собою. Она стояла, яростно глядя в замутненное пленкой силового щита окно. «Значит, Хават! Не его ли и подкупили Харконнены? Посмотрим». Джессика подошла к глубокому старомодному креслу, покрытому расшитой шкурой, и повернула его к двери. Она ощутила вес криса на ноге, потом решила переместить нож на руку, проверила, легко ли он выходит из ножен. Снова оглядев комнату, она восстановила в памяти положение всех предметов на случай необходимости: шезлонг в углу, кресла с прямыми спинками у стены, два низких стола, ее собственная цитра на подставке рядом с дверью в спальню. Плавучие лампы светились бледно-розовым светом. Она притушила свет, уселась в кресло, поглаживая рукой ткань. Королевская пышность материи весьма подходила к случаю. «Теперь пусть идет, – подумала она. – Посмотрим, что будет». И подготовилась ждать привычным для Бинэ Гессерит способом, копить терпение, сберегать силы. Стук в дверь раздался раньше, чем она ожидала, и, получив разрешение, в комнату ступил Хават. Застыв в кресле, она следила за ним, чувствуя под наркотической живостью движений его накопившуюся усталость. Старческие, с прожилками, глаза Хавата поблескивали, морщинистая кожа в тусклом свете отливала желтизной, на рукаве правой руки расплылось широкое мокрое пятно. Она почувствовала, что сегодняшний день не обошелся без крови. Джессика показала на одно из кресел с прямой спинкой и сказала: – Возьми одно и сядь ко мне лицом. Хават повиновался. «Ох, этот дурак Айдахо», – подумал он. Посмотрев на лицо Джессики, он понял, что придется выпутываться из затруднительного положения. – Похоже, пора выяснить наши отношения, – произнесла Джессика. – Что же вас беспокоит, миледи? – Он сел, положив руки на колени. – Не изображай невинность, – отрезала она. – Если Юэ не объяснил тебе, почему мы призвали тебя, это сделал один из твоих осведомителей среди домашних. Признай хоть это. – Как вам угодно, миледи.