Нефуд закивал: – Милорд знает, с каким усердием я всецело отдамся охране его персоны. – Да. Хорошо, к делу. Похоже, что герцог что-то пронес во рту. Определишь, что именно, как все было сделано, и кто помогал в этом герцогу. Ты должен обеспечить полную безопасность… Он умолк. Мысли барона перебил шум в коридоре за его спиной – охрана у двери лифта пыталась удержать высокого полковника-баши, только что вышедшего из кабины. – Ну, свора шакалов, руки прочь! – заревел он, расталкивая охрану. «Ах-х, один из сардаукаров», – подумал барон. Полковник-баши широкими шагами приближался к барону, от недоброго предчувствия тот сощурил глаза. Офицеры сардаукаров всегда вселяли в него чувство неловкости. Все они казались родственниками герцога… покойного герцога. И еще эта манера обращения с ним, с бароном! Подбоченясь, полковник-баши врос в землю перед бароном. Позади него неуверенно сгрудилась охрана. Барон заметил, что его не приветствуют, что внешний вид сардаукара выражает пренебрежение, и его беспокойство усилилось. Здесь находился только один легион сардаукаров – десять бригад, но Харконнен не обманывался на этот счет: такой легион вполне мог одолеть все войско барона и обратить его в бегство. – Скажите вашим людям, чтобы не пытались помешать нашему разговору, – рыкнул сардаукар. – Мои люди доставили вам герцога Атрейдеса прежде, чем мы успели договориться о его судьбе. Сейчас мы с вами обсудим его участь. «Нельзя терять лица в присутствии своих людей», – пронеслось в голове барона. – Неужели? – холодно и расчетливо вымолвил барон, невольно гордясь собственным самообладанием. – Мой Император повелел мне убедиться в том, что его родственник и кузен умер спокойной смертью, без мук, – сказал полковник-баши. – Так приказывал Император и мне, – солгал барон, – неужели ты думаешь, что я ослушаюсь? – Я доложу Императору лишь то, что видел собственными глазами, – ответил сардаукар. – Герцог уже мертв, – отрезал барон, мановением руки отпуская стоявшего. Но тот словно врос в землю перед бароном, ни жестом, ни взглядом не показывая, что видел движение пухлой руки. – Как? – рыкнул он. «Ну, – подумал барон – это уж слишком». – От своей собственной руки, – сказал он. – Герцог принял яд. – А теперь мне покажут тело, – сказал полковник-баши. Барон в деланом негодовании возвел глаза к потолку, мысли его беспорядочно метались. «Проклятье! Этот остроглазый сардаукар увидит комнату прежде, чем в ней наведут порядок!» – Живо, – прорычал сардаукар. – Теперь я все увижу своими глазами. «Этого не отвратишь», – понял барон. Сардаукар заметит все. Он увидит, как герцог убил людей Харконнена… поймет, что сам барон, скорее всего, уцелел лишь случайно. Увидит красноречивый обеденный стол с остатками трапезы, простертого на нем Лето и погибших вокруг. Не отвратить. – От меня вам не отделаться, – оскалился полковник-баши. – От тебя не собираются отделываться, – ответил барон, заглянув в обсидиановые глаза сардаукара. – Я ничего не скрываю от Императора. – Он кивнул Нефуду: – Покажи полковнику-баши все, немедленно! Проводи его через дверь, у которой ты стоял, Нефуд. – Сюда, сэр, – проговорил Нефуд. Медленно и нагло сардаукар обошел барона, расталкивая плечами охрану. «Нестерпимо, – подумал барон. – Теперь Император узнает, как я оступился. Он увидит в этом знак моей слабости». Ему было мучительно больно понимать, что и сардаукар, и Император были едины в презрении к слабости. Барон закусил губу, пытаясь утешиться хотя бы тем, что Император еще не знает о рейде Атрейдесов на Гайеди Прим, об уничтожении складов со специей. К чертям этого скользкого герцога! Барон глядел в спины удалявшихся – нахального сардаукара и широкого, надежного Нефуда. «Придется перестраиваться, – думал барон. – Придется вновь ставить над этой проклятой планетой Раббана. Пусть правит без ограничений. Придется расходовать нашу кровь, кровь Харконненов, чтобы довести Арракис до должного состояния, когда он с радостью примет Фейд-Рауту. К чертям этого Питера! И надо же было ему погибнуть, когда он был еще нужен мне!» Барон вздохнул. Придется немедленно послать на Тлейлакс за новым ментатом. Они, вне всякого сомнения, уже приготовили его. Охранник неподалеку кашлянул. Барон обернулся к нему: – Я голоден. – Да, милорд. – И я хочу отвлечься, пока вы будете убирать эту комнату и прочесывать ее, – прогремел барон. Охранник опустил взгляд: – Какого рода развлечение необходимо вам, милорд? – Я буду в своей спальне, – отвечал барон. – Приведите мне того юнца, что мы купили на Гамонте, – того, с очаровательными глазами. И хорошенько накачайте его наркотиками. Я не расположен к борьбе. – Да, милорд. Барон повернулся и, подрагивая колышущимся на гравипоплавках телом, зашагал к спальне. «Да, – подумал он, – того самого, с очаровательными глазами. Того, что так похож на молодого Пола Атрейдеса». О моря Каладана, О вы, люди герцога Лето, Твердыня Лето, ты пала, Пала навеки… Принцесса Ирулан. Из сборника песен Муад'Диба Все прошлое Пола, все, что происходило до этой ночи, казалось ему песком, перетекающим из одной склянки часов в другую. Обняв колени, он сидел рядом с матерью в крошечном сооружении из ткани и пластика – конденстенте, извлеченном ими, как и одежды фрименов, что теперь были на них, из оставленного в топтере ранца. У Пола не было ни малейшего сомнения в том, кто поместил под сиденье ранец, кто направил в пустыню курс уносившего их топтера. Юэ. Предатель-доктор отправил их прямо в руки Дункана Айдахо. Сквозь прозрачную ткань в торце конденстента Пол взирал на лунные тени на скалах, окружавших место, где укрыл их Дункан Айдахо. «Прячусь, как дитя, хотя я теперь герцог», – подумал Пол. Мысль эта раздражала его, но мудрости такого решения трудно было не увидеть. Этой ночью с ним что-то произошло, и теперь он с обострившейся ясностью воспринимал все перипетии и обстоятельства. Остановить поток информации, смягчить леденящую точность расчетов, с каждым новым фактом углублявших его знание, он был не в силах. В нем родился ментат, но он чувствовал в себе нечто большее, чем просто способности разумного компьютера. Мысли Пола вернулись назад, к мигу бессильной ярости, овладевшей им, когда странный топтер гигантским ястребом вынырнул из ночи, свистя крыльями. Тогда это и началось в его мозгу. Топтер, покачиваясь, скользнул по песчаному гребню следом за ними, бегущими. Пол припоминал теперь запах горящей серы от обожженного скольжением днища. На бегу его мать, оборачиваясь, ожидала увидеть бластеры в руках наемников барона, но увидала Дункана Айдахо. Высунувшись из двери топтера, тот кричал: – Поторопитесь! След червя с юга! Но Пол и не оборачиваясь уже знал, кто пилотирует аппарат. Мельчайшие подробности – как подлетал топтер, как садился, – мелочи столь незначительные, что их не заметила даже его мать, подсказали Полу, кто сидит за приборной панелью. Джессика шевельнулась в конденстенте и, глядя на Пола, сказала: – Возможно лишь одно объяснение. Жена Юэ попала в лапы барона. Он же ненавидел Харконненов! В этом я не могу ошибаться. Ты читал его записку. Но почему же тогда он спас от гибели нас с тобой? «Она только сейчас поняла, и то не до конца», – подумал он, и эта мысль потрясла его. Сам он понял мгновенно, едва прочтя записку, в которую был завернут знак герцогской власти.