– Ты правильно понял, где мы, – сказал Кайнс, – а теперь скажи, для чего ты использовал бы это место, Пол Атрейдес? – Чтобы сделать планету пригодной для людей, – сказал Пол. «Быть может, поэтому я и помогаю им», – вздохнул про себя Кайнс. Звуки машин резко затихли, в тиши раздалось тоненькое попискивание зверьков в клетках, внезапно затихших, словно в смущении. Пол перевел глаза на клетки, различил в них животных – летучих мышей с коричневыми крыльями. Через все клетки от стены тянулась автоматическая кормушка. Откуда-то из потайного уголка подземного зала выскочил фримен и сказал Кайнсу: – Лайет, генератор силового поля не работает. Я не могу обеспечить маскировку от детекторов. – Ты можешь починить его? – спросил Кайнс. – Не так быстро… запасные части… – пожал плечами тот. – Тогда, – ответил Кайнс, – придется обойтись без машин. Выведите на поверхность воздухозаборник ручного насоса. – Будет исполнено. – Тот поспешил прочь. Кайнс обернулся к Полу: – Ты дал хороший ответ. Голос его звучал непринужденно, голос короля, человека, привыкшего повелевать. И Джессика не пропустила мимо ушей это обращение – «Лайет». Значит, Лайет – вторая сущность одомашненного планетолога, его имя среди фрименов. – Мы бесконечно благодарны вам, доктор Кайнс, за помощь, – сказала она. – М-м-м, посмотрим, – ответил Кайнс, кивая одному из своих людей. – Кофе со специей в мои апартаменты, Шамир. – Сию минуту, Лайет. Кайнс показал на проем под аркой в боковой стенке зала: не угодно ли? Соглашаясь, Джессика позволила себе королевский кивок. Она видела, как Пол жестом приказал Айдахо поставить у дверей часовых. Проход через пару шагов заканчивался тяжелой дверью, за которой находился квадратный кабинет, освещенный золотистыми светошарами. Входя, Джессика провела рукой по двери и с удивлением признала в материале пласталь. Войдя в комнату, Пол уронил ранец. Он слышал, как дверь позади него затворилась, осмотрелся – длина стенок метров восемь, они из природного камня цвета карри, справа в них утоплены металлические шкафы. Центр комнаты занимал низкий стол с крышкой молочно-белого стекла, в котором вздувались желтые пузыри. Четыре кресла на гравипоплавках вокруг стола. Обойдя Пола, Кайнс предложил кресло Джессике. Она села, приметив, как сын оглядывает комнату. Пол не садился, запечатлевая детали помещения. Легкий сквознячок намекнул ему, что за шкафами есть потайной выход. – Садись, Пол Атрейдес, – сказал Кайнс. «Он словно боится произнести мой титул», – подумал Пол, принимая предложение. Но молчал, глядя, как усаживается Кайнс. – Вы угадали, из Арракиса действительно можно сделать рай, – начал Кайнс, – но, как вы знаете, Империя посылает сюда лишь своих головорезов да разработчиков месторождений специи. Пол поднял большой палец с герцогской печатью. – Видишь это кольцо? – Да. – Ты знаешь, что оно означает? Резко обернувшись, Джессика глядела на сына. – Твой отец лежит бездыханным в развалинах Арракина, – произнес Кайнс. – Теоретически ты – герцог. – Я солдат Империи, – отвечал Пол, – значит, теоретически один из головорезов. Лицо Кайнса потемнело. – Даже когда сардаукары топчут труп твоего отца? – Сардаукары – это одно, законный источник моей власти – другое, – ответил Пол. – Арракис сам решит, кому носить здесь мантию вождя, – произнес Кайнс. Глядя на него, Джессика подумала: «В этом человеке чувствуется сталь, его не стоит выводить из себя. Пол рискнул сделать опасный шаг». Пол отозвался: – Сардаукары на Арракисе – это просто доказательство того, как наш обожаемый Император боялся моего отца. А теперь я заставлю Падишах-Императора бояться… – Парень, – сказал Кайнс, – есть вещи, которые… – Следует впредь обращаться ко мне «сир» или «милорд». «Нужно мягче», – подумала Джессика. Кайнс глядел на Пола, и Джессика заметила, что в глазах планетолога поблескивает восхищенная добрая усмешка. – Сир, – произнес Кайнс. – Мое существование мешает Императору, я мешаю всем, кто захочет делить Арракис как трофей. И пока я жив, я буду мешать им… словно кость в горле, пока они не сдохнут от удушья. – Слова, – произнес Кайнс. Пол поглядел на него, а потом сказал: – У вас здесь есть легенда о Лисан аль-Гаибе, Голосе Извне, что поведет фрименов в рай. У ваших людей… – Суеверие, – перебил его Кайнс. – Может быть, – согласился Пол, – а может, и нет. У суеверий иногда бывают странные корни и еще более странные плоды. – У вас есть план, – сказал Кайнс, – это мне, по крайней мере, ясно… сир. – Могли бы ваши фримены предоставить мне доказательства того, что сардаукары орудовали в мундирах барона? – Такое вполне вероятно. – Император вновь вернет здесь власть Харконненам, может быть, сюда назначат Тварь Раббана. Пусть. Раз он, Император, увяз в этом деле по уши, пусть считается с возможностью объявления Протеста Благородных Ландсрааду. Пусть он ответит, где… – Пол! – одернула его Джессика. – Если Высокий Совет Ландсраада примет это дело к рассмотрению, итог может быть лишь один, – ответил Кайнс, – всеобщая война Домов с Империей. – Хаос, – сказала Джессика. – Но я изложу свое дело Императору, – сказал Пол, – и предложу ему альтернативу хаосу. Джессика сухо проговорила: – Шантаж. – Один из инструментов государственной власти, как ты сама учила, – ответил Пол с заметной для Джессики горечью в голосе. – У Императора нет сыновей, только дочери… – Метишь на трон? – спросила Джессика. – Император не станет рисковать, – сказал Пол, – иначе Империя рухнет в тотальной войне. Испепеленные планеты, всюду хаос… он не пойдет на это. – Ты затеял отчаянную игру, – проговорил Кайнс. – Чего больше всего опасаются Великие Дома Ландсраада? – спросил Пол. – Именно того, что происходит на этой планете… Того, что сардаукары станут душить их поодиночке. Поэтому и существует Ландсраад. В этом основа Великой Конвенции. Только объединившись, они могут противостоять Империи. – Но они… – Они боятся именно этого, – подчеркнул Пол. – Арракис превратится в тревожный симптом. Каждый будет видеть свою судьбу в участи моего отца – отбитой от стада и зарезанной овцы. Кайнс поглядел на Джессику: – Его план сработает?