– «Объясню»! – фыркнул Джемис. Поглядев на фримена, Пол умолк. Он не боялся боя. Его будущий противник был несколько неловок и в ночной схватке на песке моментально оказался поверженным. Но будущее кипело вокруг… он видел собственную смерть от ножа в этой пещере и забыть этого не мог. В том будущем, что ожидало его, возможностей уцелеть было так мало! Стилгар сказал: – Сайидина, теперь отойди и… – Перестань звать ее сайидиной! – перебил его Джемис. – Право на это еще надо доказать. Да, она знает молитву! Ну и что? Ее знает каждый ребенок. «Наговорил он достаточно, – подумала Джессика. – Ключ я подобрала и могу связать его одним словом. – Она заколебалась. – Всех же не свяжешь». – Потом ты ответишь мне, – сказала Джессика колеблющимся голосом, слегка визжащим в начале и твердым в конце. Джемис поглядел на нее, на лице его проступил испуг. – Ты узнаешь у меня, что такое предсмертные муки, – тем же тоном продолжила она, – помни об этом во время поединка. Твои муки будут такими, что гом джаббар покажется ничем рядом с ними. Покорчишься у меня, прежде… – Она пытается заговорить меня! – задохнулся от возмущения Джемис. Стиснув кулак, он поднес его к уху. – Я требую, чтобы она молчала! – Да будет так, – произнес Стилгар, предупреждающе поглядев на Джессику. – Если ты заговоришь вновь, мы будем считать тебя виновной в колдовстве, и ты поплатишься за это. – Кивком он приказал ей отступить назад. Джессика ощутила, что какие-то руки потянули ее назад вежливо, но осторожно, не давая оступиться. Толпа отхлынула от Пола, лишь Чани, этот эльф, нашептывала что-то ему на ухо, кивая в сторону Джемиса. Внутри толпы образовалось кольцо. Принесли еще несколько светошаров и настроили их так, чтобы освещение стало желтым. Джемис вступил внутрь круга, снял одеяние и перебросил его кому-то в толпе. Он стоял в дымчато-сером, облегающем тело конденскостюме, залатанном и заштопанном во многих местах. На мгновение он припал к трубке у плеча, выпил воду из кармана. Потом выпрямился, стянул с себя костюм и аккуратно передал его в толпу. Теперь он выжидал, прикрытый лишь повязкой, на ногах его было что-то похожее на плотные носки, в правой руке поблескивал крис. Джессика смотрела, как эта девочка, Чани, помогала Полу, как вложила в его руку крис, как он приподнял его, проверяя вес и баланс. И тут она поняла: Пол настолько тренирован в пране и бинду, что каждый нерв, каждый мускул его тела прошел обучение в жестокой школе, и учителями его были Дункан Айдахо и Гарни Холлик, ставшие легендарными еще при жизни. Мальчик знал и тайные приемы Бинэ Гессерит, он казался собранным и спокойным. «Но ему же только пятнадцать, – подумала она, – и у него нет щита. Лучше бы прекратить все это. Какой-нибудь способ должен ведь найтись…» Она подняла голову, встретилась глазами со Стилгаром. – Ты не можешь остановить поединок, – проговорил он, – и ты должна молчать. Прикрыв ладонью рот, она подумала: «Я посеяла страх в сердце Джемиса. Он замедлит руку его… может быть. Если бы я только умела молиться… по-настоящему, истинному Богу!» Пол остался теперь один у края кольца, на нем были лишь фехтовальные брюки, которые он носил под конденскостюмом. Нож-крис он держал в правой руке, и на поединок на усыпанной песком скале вышел босым. Айдахо не раз предупреждал его: «Если ты опасаешься оступиться, лучше бейся босым». В памяти были свежи и полученные от Чани наставления: «Парируя удар, Джемис поворачивается вместе с ножом направо. У него такая привычка, ее видели все. Он будет целить в глаза, чтобы ты моргнул, давая возможность ударить. А еще – он бьется обеими руками. Будь готов – он будет менять руку». Но все это было ничто рядом с опытом, приобретенным в фехтовальном зале, рядом с боевыми инстинктами, которые вколачивались в него учителями час за часом, день ото дня. Вспомнились слова Холлика: «Хороший боец думает об острие, лезвии и крестовине одновременно. Острие тоже может резать, лезвие – колоть, а крестовиной можно захватить клинок противника». Пол глянул на крис. Чашки или крестовины не было, только узкая полоса охватывала рукоять, защищая приподнятым краем пальцы. «А еще, – подумал он, – я не знаю, как ломается этот нож, и есть ли такая сила, что может его переломить». На противоположном от Пола крае кольца Джемис шагнул вправо. Согнувшись, Пол остро ощутил отсутствие щита и подумал, что его учили сражаться лишь окруженным этим невидимым полем, а потому защищаться он будет со всей быстротой, а атаковать медленно и расчетливо, чтобы пронзить щит предполагаемого врага. И хотя учителя все время предупреждали его, что не следует бездумно задерживать скорость атаки, он знал – привычка к щиту въелась в его боевую манеру. Джемис выкрикнул ритуальный вызов на поединок: – Да треснет и расщепится твой нож! «Значит, эти клинки могут ломаться», – подумал Пол. Он напомнил себе, что у Джемиса тоже нет щита, но он-то не привык пользоваться им, и потому отсутствие защитного поля не помешает ему. Пол глянул вперед, на Джемиса. Тело его напоминало мумию, под кожей которой выступали узлы каких-то веревок. Крис его в лучах светошаров поблескивал молочной желтизной. Вдруг страх пронзил Пола. Он почувствовал себя одиноким и нагим среди этих людей, окруживших его в неярком желтом свете. Предвидение открывало его знанию бесконечные перспективы, вероятнейшие потоки событий и управляющие ими нити. Но теперь несчетное множество крохотных неудач грозило ему смертью. Он понял, что в этой пещере будущее определит случай, – кто-нибудь кашлянет в толпе, отвлекая внимание. Или мигнет светошар, или обманет тень. «Я боюсь», – сказал себе Пол. И он кружил вокруг Джемиса, твердя про себя литанию от страха Бинэ Гессерит. «Страх убивает разум…» Она окатила его словно холодной водой. Скованность оставила его, мускулы наполнились силой и готовностью. – Мой нож утонет в твоей крови, – оскалился Джемис и, не договорив последнего слова, ударил. Заметив его движение, Джессика подавила крик. Крис попусту пронзил воздух, а Пол оказался за его неприкрытой спиною. «Сейчас, Пол! Ну же!» – чуть не выкрикнула она. Пол отвечал великолепным текучим движением, но чуть замедленно, и… неторопливость эта дала Джемису возможность ускользнуть, чуть отступив направо. Пол подобрался, низко согнувшись. – Сперва найди мою кровь, – проговорил он. Джессика понимала, что реакция сына замедленна, как у всякого, кто привык управляться со щитом. В этом и крылась опасность. Юное тело было тренировано так, как и не снилось этим людям. Но рефлексы были отработаны и при атаке, ее же скорость определялась необходимостью, иначе щит просто нельзя было пробить. Слишком быстрый удар будет отбит, щит пропустит лишь обманчивый медленный выпад. Пронзить щит – для этого нужно и умение, и хитрость. «Неужели Пол не догадается сам? – подумала она. – Не может быть!» И снова, яростно сверкнув синими глазами, Джемис атаковал стремительным движением желтоватого в свете шаров тела. И снова Пол ускользнул, опоздав с контрвыпадом. И снова. И снова. Каждый раз Пол на мгновение опаздывал с контрударом. Джессика заметила кое-что еще, чего, надеялась она, Джемис не сумеет заметить. Защищался Пол с головокружительной быстротой, но двигался, словно бы удар частично принимал на себя щит. – Зачем твой сын играет с этим несчастным дураком? – спросил Стилгар и жестом приказал, не давая ответить: – Извини, тебе придется молчать. Две фигуры на каменном полу пещеры кружили друг против друга. Джемис держал нож чуть повыше, задирая острие вверх, Пол, пригнувшись, опускал острие ножа книзу. И вновь Джемис ударил, в этот раз направо, Пол уклонился. Но прежде чем отвести руку назад, Пол выставил навстречу разящей руке Джемиса острие собственного криса, а потом уже увильнул в сторону, мысленно благодаря Чани за предупреждение. Джемис отступил подальше, потирая пораненную руку. На мгновение выступила кровь, но сразу же остановилась. Широко раскрытые чернильно-синие глаза в тусклом свете шаров глядели теперь на Пола с удивлением и опаской. – Ах, он ранен, – пробормотал Стилгар. Пол согнулся, изготовясь, и, как привык делать после первой крови, спросил: – Сдаешься? Ответом ему был сердитый ропот вокруг. – Тихо! – крикнул Стилгар. – Парень не знает наших обычаев! – И добавил, обращаясь к Полу: – Поединок-тахадди не знает пощады. Заканчивается он смертью. Джессика заметила, как Пол судорожно сглотнул, подумала: «Он никогда не убивал еще ножом, в горячке поединка. Сумеет ли?» Побуждаемый движениями Джемиса, Пол уходил в правую сторону. Он помнил последствия кипения вероятностей в этой пещере, и будущее вновь смутило его. Новым своим восприятием он понимал: в этом бою сплелось так много нитей судьбы, что ясной перспективы для себя он не видел. Переменная на переменной… вот почему эта пещера темным пятном лежала на его пути. Или гигантской скалой в потоке времени, вокруг которой кружились водовороты событий. – Кончай это, парень, – пробормотал Стилгар, – не тешься попусту. Пол двинулся к центру кольца, полагаясь на свое преимущество в скорости. Джемис теперь отступал, с опозданием понимая, что в круге тахадди ему предстоит не мягкий иномирянин – легкая добыча для криса фримена. На лице его теперь Джессика видела тень отчаяния. «Сейчас он опаснее всего, – подумала она, – в отчаянии человек способен на все. Он понял уже, что перед ним не дитя его собственного народа, а боевая машина, рожденная для боя и тренированная с детства в поединках. И теперь страх, что я посеяла в нем, принесет плоды». И она поняла, что жалеет Джемиса, жалеет, пусть он и покусился на жизнь ее собственного сына. «Джемис способен на все… в том числе на непредсказуемое, – подумала она. – Интересно, видел ли в будущем Пол поединок и не переживает ли он его вновь?» Но видя движения сына, бисеринки пота на лице его и плечах, напряжение мышц, она впервые ощутила, не понимая причины, фактор неопределенности пророчеств, открывавшихся ему. Теперь Пол наступал, он кружил, но не атаковал. Он тоже заметил испуг противника. В памяти его зазвучал голос Дункана Айдахо: «Если противник боится тебя, заметив это, дай страху вырасти. Пусть он превратится в ужас. Отчаявшийся противник рванется в атаку. Это очень опасный момент, но потрясенный ужасом человек наверняка допустит хотя бы одну роковую ошибку. Мы учим тебя замечать и использовать их». В толпе послышался ропот.