В год, на который пришлась смерть герцога Лето и в который мой отец, Падишах-Император, возвратил Арракис Харконненам, ему исполнилось семьдесят два года, хотя выглядел он не более чем на тридцать пять. Он редко появлялся на людях без мундира сардаукаров и черного шлема бурсега, на котором грозно замахивался лапой имперский лев. Этим он напоминал всем, в чем именно источник его власти. Впрочем, он не всегда бывал столь воинственно настроен, при желании он становился воплощением обаяния и прямоты. Но теперь, через много лет, я часто задумываюсь, была ли в его внутренней сути хотя бы одна черта, соответствующая внешности. Теперь я думаю, что он все время воевал один со всеми, чтобы не попасть за невидимую решетку. Не забывайте: мой отец был Император, глава и продолжатель династии, чья история исчезла в глубине веков. Но мы отказали ему в праве на законного сына. Есть ли поражение ужаснее для наследного правителя? Моя мать подчинилась старшим сестрам, леди Джессика – нет! Кто из них угадал? История уже ответила на этот вопрос. Принцесса Ирулан. «В доме моего отца» Джессика пробудилась; вокруг в пещере, в глубокой тьме, копошились фримены, до ноздрей доносился едкий запах конденскостюмов. Руководствуясь своим внутренним осязанием времени, она поняла, что снаружи скоро настанет ночь, но, отделенная от пустыни пластиковыми пологами, хранившими здесь влагу их тел, пещера тонула во тьме. Она осознала, что позволила одолеть себя глубочайшему сну, принесшему полный отдых изнемогшему телу. Это значило, что подсознательно среди людей Стилгара она чувствовала себя в безопасности. Она повернулась в импровизированном гамаке, которым здесь служило ее верхнее одеяние, приспустила ноги на каменный пол пещеры, прямо в пустынные сапоги. «Не забыть бы опустить их в лодыжках, чтобы конденскостюм хорошо прокачивался, – подумала она. – Снова приходится столько запоминать». Во рту ее до сих пор оставался привкус от утренней трапезы – завернутого в лист комка птичьего мяса и зерна, склеенных меланжевой патокой, – в голову ей пришло, что здесь сутки перевернуты наоборот: ночь заполнена дневными делами, а время сна и отдыха – день. Ночь сокроет, ночь безопасна. Отцепив одеяние от вбитых в стенки скальной ниши колышков, она повертела его в руках, отыскала ворот и скользнула внутрь его. «Как известить сестер Бинэ Гессерит? – задумалась она. – Они должны узнать о двух беглецах, укрывшихся в пустыне Арракиса». В глубине пещеры вспыхнули светошары, зашевелились люди. Уже одетый Пол был среди них, откинутый назад капюшон открывал орлиный, свойственный Атрейдесам профиль. «Перед сном он вел себя так странно! – подумала она. – Словно отсутствовал. Или восстал из мертвых и еще не вполне осознал это… остекленевшие глаза были полуприкрыты, он словно вглядывался в глубь своего существа». Она припомнила его предубеждение против обилия специи в пище: к ней привыкаешь. «Возможны ли другие побочные эффекты от местной еды? – размышляла она. – Он говорил, что она усиливает его провидческие способности, но как странно… о том, что видел, он умолчал». Справа из тени возник Стилгар, подошел к группе под светошарами. Она заметила, что он задумчиво теребит бороду, внимательно, с кошачьей осторожностью поглядывая по сторонам. Внезапный страх пронзил Джессику, когда сбросивший сонное оцепенение разум подсказал – беда… в фигурах людей, окруживших Пола, чувствовалась напряженность… резкие движения, ритуальные позы. – Они под моим покровительством! – загремел Стилгар. Джессика увидела, кто стоял перед Стилгаром – Джемис! Он был разъярен – это чувствовалось по напряженным плечам. «Джемис, тот фримен, которого Пол одолел!» – подумала она. – Стилгар, ты знаешь законы, – резко произнес Джемис. – Кто может сказать, что знает их лучше меня? – отвечал Стилгар, в голосе его она уловила успокаивающие нотки, он пытался уладить ссору. – И я выбираю поединок, – буркнул Джемис. Торопливо перебежав пещеру, Джессика ухватила Стилгара за руку. – В чем дело? – спросила она. – Закон амталя, – проговорил Стилгар. – Джемис настаивает на собственном праве, он желает проверить, те ли вы, о ком говорится в легенде. – Пусть вместо нее кто-нибудь бьется, – быстро сказал Джемис, – если ее воин победит, в легенде есть истина. Но я слышу, вокруг говорят, – он окинул взглядом обступившую их толпу, – говорят, что не воину из фрименов следует защищать эту женщину, раз ее сопровождает собственный поединщик. «Он хочет вызвать Пола на поединок!» – подумала Джессика. Она отпустила руку Стилгара, переместилась на полшага вперед. – Я всегда защищаюсь сама, – сказала она, – зачем эти пустые… – Не рассказывай нам больше о твоих обычаях! – отрезал Джемис. – Не желаю ничего слышать, пока не увижу больше, чем видел. Стилгар мог предупредить тебя утром. Вы там жались с ним, и теперь ты хочешь обманом заполучить себе убежище среди нас. «Взять его я могу, – подумала Джессика, – только как бы такой поступок не противоречил легенде в их понимании». И снова она удивилась тому, как исказили учение Миссионарии Протективы на этой планете. Стилгар поглядел на Джессику, тихо, но так, чтобы его услышали в толпе, произнес: – Джемис недоволен, сайидина, ведь твой сын победил его и… – Это было случайно! – заорал Джемис. – Они околдовали меня в котловине Туоно, и я докажу это! – …и я тоже побеждал его, – спокойно продолжил Стилгар. – Этим вызовом на тахадди он метит и в меня. Слишком уж он любит насилие, этот Джемис, чтобы быть достойным вожаком. Гафла, смятение наполняет его мысли. Уста его говорят о законе, но сердце обращено к сарфе, уклонению от закона. Нет, хорошим предводителем он не будет. Я пожалел его тогда, ведь нрав Джемиса хорош для битвы, но когда кровожадность одолевает его, он становится опасным и для своих. – Стилгар-р-р-р! – прорычал Джемис. Джессика поняла, что Стилгар пытался отвлечь гнев Джемиса на себя, отвести угрозу от Пола. Стилгар вновь повернулся лицом к Джемису, и в голосе его Джессика услышала умиротворяющие нотки: – Джемис, но он же мальчишка, он… – Ты сам называл его мужчиной, – сказал Джемис. – Его мать сказала, что он знаком уже и с гом джаббаром. Плоть его полна, воды в нем в избытке. Те, кто нес их ранец, говорят, что в нем булькали литровки воды! Литровки! А мы-то сосем испарину из карманов-уловителей, едва она проступит! Стилгар строго поглядел на Джессику: – Верно это? В вашем ранце есть вода? – Да. – Литровки? – Да, две литровки. – И как вы намеревались распорядиться этим богатством? «Богатством?» – подумала она и тряхнула головой, почувствовав холодок в его голосе. – Там, где я родилась, вода падает с неба и широкими реками бежит по земле, – сказала она, – там есть океаны такой ширины, что им не видно и края. Я пока плохо усвоила водную дисциплину. Мне еще не приходилось так ценить воду. Вокруг нее послышались изумленные вздохи: – Вода падает с небес… течет по земле. – Известно ли тебе, что с нами случилось несчастье и некоторые потеряли воду из своих карманов-уловителей? Они окажутся в горькой беде прежде, чем мы вернемся в Табр к нынешнему утру. – Откуда мне было знать? – Джессика тряхнула головой. – Раз они нуждаются, отдайте им эту воду из ранца. – Для этого ли предназначалось такое богатство? – Я берегла воду, чтобы сохранить жизнь, – ответила Джессика. – Мы принимаем твое благословение, сайидина. – Ты не подкупишь нас этой водой! – заревел Джемис. – И не пытайся больше ввести меня в ярость, Стилгар. Видел я, как ты из кожи лез. Хочешь, чтобы я вызвал тебя… чтобы ей не надо было подтверждать свои права. Стилгар встал перед Джемисом. – Так, значит, ты собираешься вызвать ребенка на поединок с собой, взрослым мужчиной? – ядовитым тихим голосом спросил он. – На вызов должны ответить. – Даже если он находится под моим покровительством? – Я опираюсь на закон амталя, – сказал Джемис, – это мое право. Стилгар кивнул: – Имей в виду, если парень не зарежет тебя сам, ответишь перед моим ножом. И в этот раз я не стану удерживать его, как когда-то. – Но вы не можете так поступить, – сказала Джессика, – ведь Пол… – Не вмешивайся, сайидина, – сказал Стилгар. – Ох, ты можешь сейчас взять меня, и его, и любого среди нас… только не всех сразу. Что должно быть – будет, таков амталь. Джессика умолкла, разглядывая в зеленоватом свете шаров эту дьявольскую жесткость, вдруг проступившую в его чертах. Переведя взгляд на Джемиса, она заметила углубленное выражение на его лице и подумала: «Это можно было предвидеть. Он из тех, кто думает. Из молчаливых, что преобразуют себя изнутри. Мне следовало бы догадаться». – Если ты что-нибудь сделаешь с моим сыном, – сказала она, – тебе придется иметь дело со мной. Я вызываю тебя, а потом я разрежу тебя на части, по суставу. – Мать, – Пол шагнул вперед, тронул ее за рукав, – быть может, если я объясню Джемису, как…