It's dark out here I can't read those signs Bring peace to the troubled land Пока Шульга добрался до пульта, Назгул приглушил звук. — Да они тут эстеты! Были… — ухмыльнувшись сказал новозеландец. — Это что? — спросил, тоже приковыляв на звук Филин. — На рабочем столе открыта звуковая дорожка. Видать, они тут, пока мы не появились, слушали, развлекались. — И что играет? — спросил Шульга. — Слова все вроде знакомые, но нихрена не врубаюсь в смысл. Филин кивнул. По выражению лица ГРУ-шника было понятно, что у него в графе "знание иностранных языков", как у всех российских военных, галочка стояла напротив "читаю со словарем". — Это Джон Мелленкемп, — пояснил Назгул. — Его на Западе военные любят. О чем поет? Если в самом общем смысле, про чуваков, которые несут мир в какие-то одичалые земли. "Вот два парня идут по размытой дороге. Они идут плечом к плечу, на плечах у каждого тяжкий груз, глаза одного полны печали, у другого в груди невыносимая боль. Но они лишь крепче смыкают строй, чтобы принести мир в эту одичалую страну" - процитировал он. — Постапокал какой-то, короче. Песня закончилась, пошла следующая в плей-листе. Но в отличие от предыдущей, не цепляла. Назгул убрал звук. — Все, перекур! — объявил Шульга. — Минут пятнадцать приходим в себя и думаем, как действовать дальше. Назгул кивнул, продолжая рыться в компьютере. Российский капитан высмотрел оружие поприличнее из трофеев, перебрал гаджеты охотников, упаковал в рюкзак тепловизор и какие-то еще штучки, подобрал по размеру бронежилет. В целом вел себя как человек, который вдумчиво собирается на войну. Потом пошарил в углу, где стоял ящик с продуктами, нашел тактический сухпай, разогрел. Поинтересовался: — Будете? Назгул отказался. — Позже. У меня энергетические батончики. Шульга кивнул, поймал брошенную банку, за ней упаковку. Банку вскрыл ножом, упаковку распечатал. Достал пластиковую ложку. Консерва была вкусная и сытная, минимум жира, сплошное мясо. Закуска из упаковки тоже съедобна. Не украинский продукт, конечно, но и не советско-российская гадость а-ля "завтрак туриста". Перекур завершили почти что одновременно. Шульга сделал чай, Филин достал из своей разгрузки пакетик с какой-то ароматной травой — лечился. Назгул наскоро умял свои "чистые калории". Все были готовы действовать дальше. — Что там снаружи? — спросил Шульга у Назгула. — Если верить датчикам — все спокойно. В периметре людей нет, можно работать. — Связь? — Спутниковая. Есть интернет. Я маякнул Варягу по резервному каналу, чтобы готовился. — Хорошо! А в… Киев? — Шульга скосился на Филина, но тот стоял с таким безразличным видом, словно его совершенно не интересовало, о чем толкуют временные союзники. Наступил тот момент, когда с ГРУ-шником нужно было что-то решать. Причем четко, окончательно, и не откладывая на потом. — Короче! — сказал Шульга, повернувшись к Филину. — Сейчас мы сходим, проверим выход. Если все нормально — можешь уйти. Только уговор — до завтрашнего вечера нигде не светись. — Уйти… куда? — подчеркнуто вежливо поинтересовался Филин. — Ну, — Шульга такой постановки вопроса не ожидал. — Обратно к своим. Или вообще… — И как ты это себе представляешь? Я ушел в ближнюю разведку с тремя урками, которые собрались меня кончать, а возвращусь через сутки, раненый и один. Тут на ДРГ не распишешь. Ополченцы, конечно, не ваше ЦРУ, но все же не идиоты. — Согласен. А если в бега? Подъемные мы дадим, на первое время хватит. — Не канает! Будет то же самое, плюс всероссийский розыск. В результате вместо донецкого подвала — камера в ростовской военной тюрьме, вот и вся разница. Я ж не Джеймс Бонд, чтобы годами прятаться. Родина спишет, родина злая… Филин говорил зло, отрывисто. — Так ты что, с нами хочешь уйти? — А у меня есть варианты? — Вроде бы не просматриваются. Но ты же понимаешь, мы тебя будем реализовывать как пленного-перебежчика? — Ну ясное дело, что не дадите Героя Украины, или как там оно у вас называется. Но уж лучше живым, чем мертвым "предателем". При этих словах лицо Филина, до того профессионально-спокойное, исказилось гримасой давней и непритворной злобы. Ох, и накипело у мужика, подумал Шульга. Этот много чего расскажет, Городецкий от счастья будет кипятком писать. — А что родные, близкие? — спросил Шульга. — За них не опасаешься? — Я из детдомовских, холостой. Так что ни родителей, ни жены, ни детей. Шантажировать некем, плакать никто не будет. А вообще-то по документам у меня бабушка из Тернополя! Назгул, который был сам родом из Горловки, не удержался и прыснул. — Все, — подытожил Шульга. — Решили! Филин кивнул. — Какой план отхода? — Как только соберемся, дадим сигнал, — вступил в разговор Назгул. — С нашей стороны ждут, произведут отвлекающие действия по флангу, нам сделают огневой коридор и выдвинутся навстречу. Отсюда нужно будет преодолеть метров сто пятьдесят — двести… Ну что, Шульга, двинули? — Не сейчас, — задумчиво ответил Шульга. — Мы ведь в эту мясорубку вроде как полезли не ради адреналина… — Ты про схрон, что ли? — удивленно спросил Назгул. В круговерти событий он похоже начисто позабыл про кремлевские миллионы. — Так мы же тут все обшарили… — Не все! — сказал Шульга. И махнул рукой, словно экскурсовод, в сторону открытой двери… Глава 29.Филин Закончив короткое совещание странными фразами, украинские диверсанты двинулись в соседний зал, увлекая за собой Филина. Лица у них вытянулись, глаза прищурились. Теперь они снова, как до захвата лутерами, походили не на киллеров, а на ищеек, берущих след. Трава, которой его поставила на ноги в Сербии местная знахарша, начинала действовать, бок саднил, но уже не так. Филин ускорился, догнал целеустремленную пару. Часть бункера, которая не просматривалась от двери, оказалась гораздо больше. Она была изрядно захламлена. Какие-то ящики, кучи строительного мусора. — Да уж! — подвел итоги первичного осмотра Резкий-Назгул. — Тут можно слона запрятать и хрен найдешь… — Закопать — да! — возразил Жилистый-Шульга. — Но если тебе требуется быстрый доступ к большому объему, то это или ниша или колодец. — Датчики все сгорели. Без них ничего не найдем… — пожаловался Назгул. — Для начала давай осмотримся. Ты покури пока, — сказал Шульга Филину. Синие пятна света раздвинули темноту, стали шарить по стенам. Назгул и Шульга медленно продвигались вперед, тихо переговариваясь. Что же они ищут такое, о чем не догадывались ни лутеры, ни свои? Причем то, что имеет ценность, ради которой можно рискнуть головой после того, как поставили на уши весь Донецк? Оружие? Не смешно. Судя по их снаряге и тому, что потерю оборудования на добрую сотню тысяч далеко не рублей, они восприняли как досадную неприятность, ради стволов и гаджетов не стали бы так рисковать. Лекарства, алкоголь, сигареты — то на чем наживаются командиры с одной и другой стороны? Тоже не вариант. Двум крутым спецназерам, один из которых отрекомендовался гражданином Новой Зеландии, вряд ли интересен такой местечковый бизнес. Так что если не считать чистой фантастики, вроде наличных денег или золотых слитков, остается только одно — наркотики. Причем серьезные, кокс или героин. И в таких объемах, которые сложно себе представить. А вот это похоже на правду. В штабе батальона как-то обмолвились, что с полгода назад, после того, как в Киеве расстреляли местного вора в законе и украинского СБУ-шного генерала, большие поставки через линию разделения заморозили, потому что новые боссы до сих пор не могут договориться. Диверсанты закончили шарить по мусору, возвратились к тому месту, где оставили Филина. — Может Командор со своей шайкой нас опередили? — продолжая разговор, спрашивал Назгул у напарника. — Да ладно! — возражал Шульга. — Они же тут месяц если не два тусуются. Если бы обнаружили, то их давно и духу тут не было! В любом случае нам бы задавали совсем другие вопросы. — Согласен. Так что, уходим? — спросил Назгул, даже не пытаясь скрыть глубочайшую досаду.