Назгул отвечал за прикрытие, общую координацию и эвакуацию после проведения операции. В части, касающейся работы, вроде бы никаких неприятных сюрпризов. Республика в едином порыве и под мудрым руководством своих вождей готовится ко встрече великого праздника военными и трудовыми успехами. У них все пока что идет по плану. Шульга, Дайми и Галл ждут сигнала. На протяжении недели Назгул установил с каждым визуальный контакт для стопроцентной гарантии, что никого из группы не захватили. Не успел он допить кофе, как в ресторан, щурясь после улицы завалил крепыш в дорогом костюме. Высмотрев за пальмой Назгула, приветственно кивнул, подошел к столу. — Есть будешь? — спросил Назгул. Крепыш отрицательно мотнул головой. — Та не, я прямиком от подруги, она меня кормит как на убой. Мисс Макеевка! — похвастался как своему, вроде бы между делом. — А вот кофе — давай. Назгул барским жестом подозвал барражирующего на внешней орбите официанта. — Двойную американо! — И коньяку, французского, пиисят! — присовокупил к заказу крепыш. Ранний гость и близкий друг победительницы макеевского конкурса красоты был опером, курирующим местную контрабанду от Светлодарска до Ясиноватой. За год знакомства почти не изменился. Живчик-сибарит с хваткой половозрелого утконоса, в меру деловой и раскованный. Правда "Гелендваген" и "Айфон" у него проапгрейдились до последних моделей, на запястье на смену пошлому "Ролексу" пришел вполне серьезный "Патек Филип", а лежащая на столе папка на молнии, визитная карточка мусоров девяностых, была уже не из телячьей, а из крокодиловой кожи. Ну и камешек на тяжелой печатке, обжимающей безымянный палец, тянет не меньше чем на три с половиной карата. — Че на этот раз, зема? — спросил опер, опростав наполовину содержимое бокала с "Курвуазье" и использовав кофе как запивон. — Тебе не похрен? — искренне поинтересовался Назгул, поддав в голос "старшего брата", чтобы поставить на место опера. — Не ну, в общем, оно и да, — согласился тот. — Твой бизнес. Но только вот если это мет или экста, то я не в теме. Уж извини. — Чего так? Правильным стал? — Не звизди. Мне пох, кто чем торгует, и травится. Просто с той ноябрьской стрелки в Киеве, когда положили самого Жору Тульского и укропского генерала вместе с охраной, слышал, наверное?.. Назгул кивнул. Как не слышать. На той самой встрече охрану генерала-оборотня положил лично он, Назгул… — Ну так вот, — негромко продолжал опер, добив коньяк. — После этого побоища наши с ихними СБУ-шниками за транзит по Украине так до сих пор и не договорились. Чтобы не было беспредела, установили свою блокаду, и всех, кто пытается провезти дурь — отстреливают. Так что если по этим делам работаешь то, уж земеля, действуй на свой страх и риск. Я тебя не знаю, ты меня тоже… — Та не, не очкуй, — ухмыльнулся Назгул. — Товар нейтральный. Вот! — Он хлопнул по столу своим планшетом, демонстрируя название южнокорейского бренда. — Умельцы на заводе под Калугой склепали левую партию телевизоров. Мы с корешами их выкупили по смешной цене. Но в России толкать стремно, свои попалят. У вас, сам знаешь, покупателей с гулькин нос. Вот и договорились загнать партию одной из укропских торговых сетей. Опера такое объяснение вполне удовлетворило. — Много там? — Фура! — Нихерасе у вас размах! Когда собираешься переправлять? — Так вот этой ночью и думаю. Праздник, на блокпостах все нажрутся. — Разумно. Ладно. Принес? Назгул кивнул, полез в задний карман. Опер поднял свою пафосную крокодиловую папку, расстегнул молнию, выложил для отвода глаз на стол какие-то документы и, сделав вид, что не может отыскать свободное место, переместил ее на колени. Теперь стало ясно, зачем здесь скатерти свисают почти до пола. Тугая пачка в конверте незаметно для окружающих перекочевала из рук Назгула в папку опера. Взамен ему в ладонь ткнулась купюра. — Там половинка, — пояснил опер. — Как стемнеет у въезда в Широкую Балку, на старой точке, машину встретит мой человек. У него второй кусок этой штуки, вместо пароля. Он проведет чигирями через минное поле до Новоселовки. — Там же кругом опорники и секреты, — проявил знание местности Назгул. — Да не дрищи, земеля! На нашей и на их стороне — свои люди. Бабло, оно флагов не разбирает… Опер сложил документы, застегнул папку и, попрощавшись, пошел на выход. Ну что же, первая утренняя задача выполнена успешно. Партия неучтенных российско-южнокорейских (точнее китайских) телевизоров действительно существовала в природе. Только вот никакого отношения к эвакуации группы она не имела, служила для отвлечения. Фуру, оборудованную неотслеживаемым маячком, под Новоселовкой встретит "экономическая контрразведка" СБУ, уже заготовившая бравурный пресс-релиз о "блестящей операции по пресечению контрабанды". Это был подарок "службе божьей" от ее недавнего шефа, куратора группы государственных ликвидаторов Городецкого, чтобы в главном деле не путались под ногами. Ага, вот и главная задача! По улице мчался классический кортеж из двух машин — впереди бронированный "Мерс-членовоз", за ним брутальный джип с охраной-сопровождением. Назгул взял планшет, запустил VPN. Переадресовался на сайт, который через хитрый скрипт делал физический транзит по каналу мобильной связи из Нидерландов в предместье американской Санта-Барбары, попутно заменяя все куки и служебную информацию. Залогинился в местный церковный чат, где американские домохозяйки обсуждали мамские проблемы и кулинарию. Отписал: "Девочки, у Сэма в магазине, ну вы знаете, делают отличное тесто для пончиков! Ща выложу видосик, просто объедение получилось! Вау! Цем-цем!" После чего стер все данные и закрыл планшет. Едва заончил, как за окном послышался рокот моторов. По улице, возглавляя колонну, горделиво двигался варварски размалеванный БТР. • Хелло, "Мото"! — прочитав бортовую надпись, сказал Назгул. Глава 3 Черный «Майбах» бесшумно подрулил к железным воротам. Из калитки вышел офицер госохраны. Дождавшись, когда опустятся стекла, попросил предъявить документы. Сидящий рядом с водителем крепкий парень в черной кожаной куртке протянул два паспорта и пластиковый пропуск. Офицер сверил фото. Все трое: водитель, охранник и пассажир на заднем сидении — крепкий властный мужчина, были в утреннем списке. Когда ворота, ведущие во двор Администрации президента поползли в сторону, открывая проезд, у пассажира на коленях ожил планшет. "Girls! At Sam's store, you know, they make great donut dough! I'll post the stream, it's just a merger!" — отписалась в чате чернокожая Кенди с волосами, упрятанными под стильный хиджаб. Городецкий выключил планшет и откинулся на упругую кожу сиденья. В сообщение вчитываться не стал, оно не несло никакой информации. Существенным было то, с какого из аккаунтов отписался координатор. Чернокожая мусульманка из Санта-Барбары означала, что ночь прошла спокойно, все члены группы на месте, а объект перемещается в городе по обычному графику. Дело теперь за малым… — Машину поставьте справа на стоянке, пожалуйста, — попросил офицер. Городецкий дорогу к нужному кабинету нашел бы без провожатого, но протокол есть протокол. Двигаясь в кильватере у парня лет двадцати пяти, поднялся на лифте, прошел по длинному безлюдному коридору и был заведен в приемную. — Президент пока занят, подождите, пожалуйста! — сказал провожатый, указывая на кресла, расставленные вокруг кофейного столика. — Чай, кофе? — Если можно, то чай, — сказал Городецкий. Интересно, кто же там у Верховного в кабинете в такую рань? Знакомых машин на парковке он не заметил. Ладно, выйдет — увидим. Официантка выставила на столешницу фарфоровые чайник и чашку, вазочки с конфетами и разными сластями. Конфеты были швейцарские, очень вкусные. Городецкий посмотрел на часы. Зная регламент, свой телефон и прочую оргтехнику он оставил в машине, так что ближайшие минимум полчаса придется размышлять о вечном. Должность директора СБУ, полученную на волне скандала, который он сам же и спровоцировал, Городецкий оставил без сожаления. Главное было сделано — по окопавшемуся внутри организации и работающему исключительно на себя преступному картелю был нанесен удар, от которого ВИП-оборотни в золотых погонах уже не смогли оправиться. Четыре месяца назад Городецкий, воспользовавшись как поводом, убийством друга и учителя, Ореста Петровича Мамонтова, вставшего на пути у этой организованной преступной группировки, с разрыванием тельняшки и посыпанием головы пеплом, буквально выбил у президента разрешение на ликвидацию ключевых фигурантов дела. Орест был куратором и наставником, так что Шульга и его команда отнеслись к операции не просто с особым тщанием, а буквально душу в нее вложили. Устранение начальника одного из ключевых управлений службы прямо на стрелке с российским вором в законе, вызвало мощнейший общественный резонанс. Городецкий возглавил следственную комиссию, а после того как прежний директор написал заявление об отставке, занял его кабинет. Цинично было воспользоваться смертью учителя для решения личных вопросов, но сам Мамонтов бы одобрил. Три месяца нахождения во главе политической силовой структуры страны лишь подтвердили то, что Городецкий знал и безо всяких инсайдов. Там все было не просто плохо, а беспросветно. На сохранившийся уклад КГБ наложились волчьи законы рыночной экономики, так что нынешняя "служба божья" представляла собой не особо полезный для страны в целом мурчально-бюрократический конгломерат. Помимо уничтоженной шайки после быстрой, но тщательной проверки внутри конторы обнаружилось еще не меньше пяти масштабных и активно действующих бизнес-картелей. И неважно, кто занимал кабинет на Банковой, пророссийский продажный ставленник или же искренний патриот. Реформировать многократно инфицированную систему можно было разве что масштабным и тотальным применением нафтеново-пальмитиновой кислоты, более известной как напалм… Очередной директор — навязанный сверху политический назначенец, — полностью зависел от аппарата, как от шеи, которая решает, куда смотреть голове. Проведя три месяца в этом византийском королевстве кривых зеркал, Городецкий, человек практический и конкретный, не обращая внимания на неизменные шепотки, передал контору под руку одного из относительно честных и толковых отставных генералов и вернулся на позицию советника президента. Но эта безумная стажировка оказалась временем, потраченным вовсе не впустую. Из кабинета на Владимирской он вынес все необходимые связи и, главное, понимание происходящих внутри процессов и гигабайты первоклассного компромата. Все это позволяло претендовать на более высокую ступеньку в сложившейся иерархии власти. Отвлекая от размышлений, за стойкой оживился незаметный до того референт. — Господин Городецкий, Президент готов вас принять! Странно, подумал он, поднимаясь в кресле, из кабинета никто не вышел… Караульный в парадной форме распахнул створку, Городецкий вошел. На стене работал большой телевизор, шли новости патриотического канала. — Так называемый пресс-офицер министерства обороны ДНР, — вещала украинская дикторша, — объявил, что во главе колонны на параде, посвященном Девятому мая в Донецке, будут идти две боевых машины — "Герой ДНР Михаил Гиви" и "Герой ДНР Арсений Моторолла". Под такими кличками известны два полевых командира террористов, отличавшихся особой жестокостью по отношению к украинским военнослужащим и бойцам добровольческих батальонов. Моторолла, Арсен Павлов, был взорван в лифте шестнадцатого октября 2016 года. Гиви, Михаил Толстых, уничтожен выстрелом из реактивного огнемета восьмого февраля 2017 года… На этом положительные эмоции закончились. Городецкий оторвал взгляд от экрана и молча выматерился. Человек, который сидел за столом напротив Гаранта, был последним, кого бы он хотел здесь и сейчас видеть.