— Ох, не ссорьтесь из-за меня, — умоляюще глянула на подруг Мэри. — Со мной все в порядке. Я придумала, чем прикрыть это страшное платье. Она шагнула в соседнюю комнату, чтобы взять шаль, которая осталась у Джилл, однако на полпути замерла, засмотревшись на грустное и растерянное лицо подруги. В ожидании остальных девочка лежала, полуприкрыв глаза; одной рукой она перебирала мягкие складки шали, а другой — теребила прядь черных волос, которые пышными волнами накрывали подушку. «Как же ей, бедной, тяжело! — только сейчас отчетливо осознала Мэри. — Ведь она так любит играть в спектаклях и, если бы не болезнь, сегодня уж точно играла бы вместе с нами». Джилл, не замечая присутствия подруги, начала тихонько напевать песенку о голубке, которая прилетает к узнику в башне замка, и Мэри, прислушиваясь к ее грустному голосу, вспомнила, с каким азартом та одевалась для очередной роли, с каким блеском глаз выходила на сцену. Внезапно возникшая идея заставила Мэри бесшумно попятиться в спальню и прошептать: — Девочки, я не буду Принцессой, зато я придумала, кто должен ею быть. — И кто же? — разом уставились на нее с изумлением остальные. — Только, пожалуйста, тише, — взмолилась Мэри. — Иначе мы все испортим. Загляните-ка в Птичью комнату. Из той, кто сейчас нас там дожидается, выйдет гораздо более прекрасная Принцесса, чем из меня. Девочки посмотрели сквозь дверь на Джилл, но ни одна из них не произнесла ни слова. — Неужто сами не понимаете? — вновь зашептала Мэри. — Это же единственная роль, которую нашей бедняжке Джилл сейчас под силу сыграть. Вы только подумайте, как она будет счастлива, получив ее. И Джек, уверена, очень обрадуется. И все остальные наверняка тоже. А мы… мы… — Голос у девочки дрогнул. — По-моему, нам с вами надо стараться во всем доставить ей удовольствие. Вдруг она больше вообще никогда не сможет ходить? Эти слова стали решающими. Горестная интонация, с которой их произнесла Мэри, заставила всех позабыть о соперничестве. Ведь, по сути, сердца девочек нежны и отзывчивы, и каждая из присутствующих сейчас чувствовала себя готовой пожертвовать и красивыми вещами, и еще многим-многим другим, что им было дорого, только бы Джилл была счастлива, а еще лучше — смогла бы снова встать на ноги и закружиться в танце. Мрачную тень тщеславия, зависти, раздражения и недовольства вмиг стерло с их лиц, и, просияв, девочки воскликнули в один голос: — Замечательная идея! Идем скажем ей поскорее! Мэри кинулась в Птичью комнату первой. Остальные последовали за ней. — Джилл, дорогая, мы тут еще немного посовещались и выбрали вместо меня другую Принцессу. Тебе понравится. — И кого именно? — не проявила особенного интереса та. — А вот кого! — И, сорвав со своей головы фату, Мэри опустила ее невесомым облаком на Джилл. К фате моментально добавились белое перо от Аннет, белое платье, которым Сьюзи изящно накрыла лежащую девочку; Джулиет и Мейбл задрапировали ей ноги белой шалью, а Молли пожертвовала главным украшением своего тюрбана — серебряной звездой, которая воссияла на груди у Принцессы. — Вот она, наша Принцесса, самая лучшая из всех принцесс на свете! — взявшись за руки, хором пропели подруги и начали водить хоровод вокруг Джилл. — Вы действительно так считаете? Правда? Неужели я буду сегодня играть? — вне себя от радости из-за полученного сюрприза, засыпала их вопросами Джилл. — О, как же это мило с вашей стороны! В назначенный день живая картина была представлена поистине замечательно. Однако публика наверняка была бы впечатлена отнюдь не меньше, доведись ей лицезреть ту выразительную сцену, свидетельницами которой стали исключительно ее участницы. С ярко сияющими глазами Джилл широко раскинула руки, пытаясь обнять всех подруг сразу. Раскрасневшиеся их лица были обращены к девочке, и в них отражалась вся мера счастья, которую они доставили ей. Эта потрясающая живая картина ничем не уступала изображенной впоследствии для зрителей «Спящей красавицы». — Ах вы, мои дорогие! Отдали мне самую лучшую роль и так чудесно нарядили меня! Как же мне вас отблагодарить? А вот как, — нашла решение Джилл. — Напишу миссис Паркер, чтобы она одолжила для Короля свою горностаевую накидку. Вот увидите, я обязательно добьюсь этого! Замысел ее встретили восторженными возгласами. Всем очень хотелось, чтобы Король на премьере был в этой накидке, однако ни у кого из девочек не хватило смелости попросить ее у владелицы. — Ну, теперь дело в шляпе, — весело проговорила одна из юных актрис. — Джилл миссис Паркер точно уж не откажет. И как же гладко и слаженно они принялись за работу, щедро и от души хваля друг друга и не скупясь на советы, как лучше одеться для тех ролей, которые им придется сыграть. — Джек! Джек, я тоже участвую! — объявила Джилл сразу же, как только в Птичьей комнате появились мальчики. — Правда ужасно мило, что девочки меня выбрали?! Видишь, как все они замечательно выглядят?! Ты рад? — выпалила она на одном дыхании. Юные актеры вытаращились на юных актрис, а те покраснели и заулыбались. — Ну вы и славные выдумщицы! — хлопнул себя по колену Джек, совершенно уверенный, что с такой Принцессой великолепно сыграет Принца. — Устроим вам после спектакля первоклассный пир, да? — повернулся он к остальным ребятам, которые тут же согласно кивнули. — Отменный поступок, — похвалил в свою очередь девочек Фрэнк, и, хотя обращался он ко всем юным дамам, его взгляд при этом был устремлен исключительно на одну лишь Аннет. — Властью короля призываю всех к порядку, — властным голосом изрек Гас, с удовольствием опускаясь на трон рядом с Королевой Джулиет. — В следующий раз обязательно поставим «Златовласку», — пылким шепотом пообещал Эд, склонившись к самому уху Мейбл, блестящие кудри которой водопадом струились по ее платью из синего блестящего шелка. — Нет, что ни говори, а девчонки — славные существа. Вон как Принцессу правильно выбрали! И ты, Молли, чудненько выглядишь, — рассыпался в комплиментах Гриф, про себя решив, что при первом удобном случае непременно пришпилит юбку Молли к юбке Мэри. Великолепие Придворных дам не оставило равнодушным даже Джека. «Сьюзи-то как шикарно выглядит! — искренне восхищался он про себя. — Прямо словно метелочка для смахивания пыли». Мальчики, хоть их костюмы и не были еще готовы, свои роли сыграли на этой репетиции великолепно, после чего затеяли игру в жмурки, во время которой каждый каким-то чудесным образом поймал именно ту из девочек, которая ему нравилась. Вот так и вышло, что, возвращаясь домой при ярком свете сиявшей на небе луны, каждый из гостей неизменно отмечал, что собрание Драматического клуба прошло сегодня на редкость удачно. Так бывает почти всегда, когда мы решаемся побороть собственные тщеславие и эгоизм во имя кого-то другого. Ибо радость, которую мы приносим ему, неизбежно распространяется и на нас, и гармония, поселившаяся в наших душах, в свою очередь изливает щедрый свет на души людей, которые счастливо и с удовольствием проводят время рядом с нами. Ведь Спящую красавицу тоже разбудили любовь и доброта. Глава XI «Нажми на тормоза!» У всех, как известно, есть свои слабости. Включая и великих мира сего. И даже самые положительные мальчики не составляют исключения из этого правила. Они тоже нет-нет да и попадают под власть различных соблазнов, что влечет за собой иногда весьма серьезные неприятности. Фрэнк, бесспорно, принадлежал к числу юношей благовоспитанных и благонравных. Очень гордясь такой своей репутацией, он старался вести себя соответственно и, как правило, избегал передряг, в которые частенько попадали молодые люди из его окружения. Как правило, но не всегда. Ведь ничто человеческое ему не было чуждо, и, подобно любому обитателю подлунного мира, он время от времени подвергался искушениям, не каждому будучи в силах противостоять. Уже несколько лет он испытывал настоящую страсть к паровым двигателям и паровозам, кои настолько владели разумом и душой Фрэнка, что здесь-то его хваленый самоконтроль иногда ему отказывал. Однажды он так увлекся экспериментами с паровозиком для детской железной дороги, снабженным маленьким паровым котлом и топкой, что не заметил, как искры упали на циновку и вспыхнул пожар. Чуть позже он пытался поднять давление пара, наглухо заткнув крышку и носик у стоящего на плите чайника. В итоге прогремел взрыв, от которого у нашего экспериментатора до сих пор на руках остались шрамы. Теперь он, конечно, был уже слишком взрослым для подобных проделок, но страсть ко всему, что связано с давлением пара на поршень, в нем не угасла, и местом его почти ежедневных паломничеств стало паровозное депо на новой железной дороге. В наблюдениях за повадками своих любимых машин он мог проводить часы, а благодаря добрым отношениям, которые у него постепенно сложились с тормозными кондукторами, [51] кочегарами и машинистами, ему дозволялось здесь куда больше, чем остальным посторонним. Любого человека подкупают те, кто относится к его профессии с восхищением, а Фрэнка все связанное с паровозами приводило даже в больший восторг, чем любимая им античная литература вкупе с греческим и латынью, на которых она была создана. Движение на этой недавно проложенной железной дороге, если не считать ветки для товарных вагонов, идущей от основного пути к фабрике, пока особенной оживленностью не отличалось: поезд, состоявший из двух пассажирских вагонов, часто курсировал по маршруту почти пустым, так что те, кто его обслуживал, могли позволить себе работать крайне неспешно, что, естественно, предоставляло Фрэнку немало возможностей для его любимого времяпрепровождения. Вскоре фаворитом мальчика стал паровоз № 11. Фрэнк уже несколько раз катался на нем вместе с Биллом, так звали машиниста поезда, в его кабине он чувствовал себя как дома и лелеял мечту, что когда станет взрослым и достаточно разбогатеет, то обзаведется собственной железной дорогой, по которой поезда будут курсировать так часто, как ему только захочется. Друг Фрэнка, Гас, куда меньше его увлекался паровозами, зато его очень интересовали тормозные системы, и он часто составлял другу компанию при походах в паровозное депо, чтобы порасспросить тормозного кондуктора, не появилось ли в этой сфере каких-нибудь новшеств. И вот, подойдя однажды к депо, они обнаружили № 11 на запасном пути стоящим под парами и в полной готовности к отправке в дорогу. Вагоны, однако, к нему еще прицеплены не были, и в кабине не наблюдалось машиниста. Биллу пришлось покинуть ее, чтобы вместе с другими работниками паровозной бригады помочь кучеру почтового экспресса, у которого, резко попятившись, лошадь перевернула карету. — Неплохой шанс получше изучить нрав нашего славного старины, — любовно глянул на пыхтящий № 11 Фрэнк, и глаза его загорелись. Недолго думая, он стал подниматься по ступенькам металлической лесенки в кабину машиниста. Гас последовал за ним. — Десяти долларов не пожалел бы за возможность довести его до поворота и обратно, — с нежностью поглаживал латунные рычаги Фрэнк, одновременно поглядывая на гудящий в топке огонь. — Один ты не сможешь, — откликнулся Гас, усаживаясь на порядком засаленную скамью скорее не для удовольствия, а потакая слабости друга. — А если попробовать? — все сильнее захватывала эта идея Фрэнка. — Пары-то уже достаточно разведены. — И, словно дразня Гаса, он положил руку на рычаг дроссельного клапана. — Ну, пусть он у нас запоет как следует, — со смехом произнес Гас, цитируя Билла, который всякий раз произносил эту фразу, перед тем как пуститься в путь, и совершенно не предполагая, что Фрэнк последует его совету. — Сейчас поедем! — воскликнул тот. — Докачу его до стрелки — и задним ходом обратно. Я это часто делал вместе с Биллом. Фрэнк медленно потянул на себя рычаг дросселя. Огромная махина вздрогнула, выплюнула клуб пара и тронулась с места. — Эй, старина, не вздумай! Это плохо кончится! — высунувшись из кабины, проорал Гас неизвестно откуда возникшему возле стрелки Джо, который явно намеревался открыть паровозу выход на основной путь. — Давай, давай, я не против, — подбодрил его Фрэнк. — Ни одного поезда в ближайшие двадцать минут не будет. Так что докатим спокойно до поворота. Чувствуя, что махина покорно ему подчиняется, Фрэнк окончательно впал в эйфорию и решительно повел паровоз по направлению к основному пути. — Святой Георгий! Остановись! Тормози! — продолжал орать Гас. До Джо сквозь шум, производимый паровозом, слово «святой» послышалось как «открой». Он тут же отворил стрелку. И № 11, как послушное животное, выкатил на знакомую дорогу. — Ну, я тебе врежу по первое число за то, что ты сделал! — проорал Гас застывшему у стрелки Джо, который таращился им вслед полуиспуганным-полудовольным взглядом, еще не сознавая до конца сути содеянного им. Фрэнк постепенно увеличивал скорость. — Ты и впрямь собираешься ехать дальше? — спросил Гас. Мало-помалу он заражался азартом друга, и теперь уже оба мальчика наслаждались все возрастающей остротой ощущений. — Да, собираюсь, — сердито откликнулся Фрэнк, как делал всегда, когда был намерен следовать своему решению, пусть даже весь мир был против него. — Билл бы наверняка позволил нам это, так что давай получим от нашей поездки максимум удовольствия. Но если сдрейфил, я приторможу, а ты прыгай. В этот миг Фрэнк испытывал двойное удовольствие, ибо ему удалось осуществить свою давнюю мечту и одновременно поразить друга умением мастеровито и четко управляться с гигантской махиной паровоза. — Продолжай, — кивнул ему Гас. — Я покину кабину только вместе с тобой. — И он поудобнее устроился на скамье, хотя от самых паршивых предчувствий у него по-прежнему сосало под ложечкой. — Потрясающе, да?! — упоенно выдохнул Фрэнк, когда, минуя мост, вел № 11 к повороту в миле от станции. — Да, в общем недурно, — более сдержанно выразился Гас. От души наслаждаться поездкой ему мешали суета и крики людей, которых он наблюдал сквозь заднее стекло кабины. — Слушай, Фрэнк, они вопят там как сумасшедшие, нам стоит поскорее вернуться, — счел своим долгом предупредить он друга. — Пусть себе вопят, — отмахнулся Фрэнк. — Поворот уже близко, и я доберусь до него, пусть мне это даже и обойдется в целых сто долларов. Опасности никакой ровным счетом нет. Говорил же я тебе: никаких поездов целых двадцать минут. Для пущей верности он достал из кармана часы, однако по какой-то причине ему показалось, что они показывают куда меньше времени, чем было в действительности. № 11 как раз входил в поворот, когда пронзительный свисток поверг в дрожь не только Фрэнка и Гаса, но и оставшегося возле стрелки Джо. — Заводской поезд! — вскочил на ноги со скамьи побелевший как полотно Гас. — Нет, это поезд, прибывающий в пять сорок, он идет по другому пути, — не слишком уверенно откликнулся Фрэнк, по телу которого при мысли о том, что может произойти, если он ошибается, пробежал ледяной холодок.