Я без конца повторял себе этот вопрос. В конце концов ответил на него Джо. Я шел под дождем, вспоминая слова Кельстейна о дотошности. Старый профессор сказал, что мой брат очаровал его точностью, с какой формулировал свои мысли. Я это знал. Я вспомнил список, напечатанный Джо в качестве памятки самому себе. Гордые прописные буквы. Столбик инициалов. Столбик телефонных номеров. Две приписки внизу. Гараж Столлеров. Досье Грея на Клинера. Мне нужно было опять посмотреть на список. Внезапно я почувствовал, что, если хочу узнать, что Клинер перевозил в этих ящиках, стоит съездить в гараж Столлеров и еще раз взглянуть. Глава 27 Вернувшись на дорогую кухню Чарли Хаббл, я первым делом решил приготовить кофе. Кофеварка забулькала Затем я открыл духовку. Достал противни. Мои вещи грелись почти час и полностью высохли. Кожа дубинки и кармашка с ключами даже потрескалась. Но, кроме этого, никаких повреждений. Я собрал пистолет и зарядил его. Оставил на столе. Взведенный и поставленный на предохранитель. Затем я взял распечатку Джо, ища то, что, как я полагал, должно было там быть. Но с этим возникла проблема. Серьезная проблема. Лист высох и хрустел, но надписи исчезли. Бумага была абсолютно чистая. Вода в бассейне смыла краску. Остались едва различимые расплывчатые разводы, но слов я не мог разобрать. Я пожал плечами. Я читал и перечитывал список сотню раз. Придется положиться на свою память. Затем я спустился в подвал. Возился с печью до тех пор, пока она не ожила. Разделся и запихнул одежду в электрическую сушилку. Включил ее на минимум. Я не знал, что делаю. В армии стиркой моих вещей занимался какой-нибудь капрал: забирал и возвращал вещи чистыми и глажеными. Потом я просто покупал дешевое барахло и выкидывал его, когда оно становилось грязным. Поднявшись наверх голым, я прошел в спальню Хабблов. Долго мылся под горячим душем, смывая с лица тушь. Стоял под струями обжигающей воды. Затем укутался в полотенце и спустился вниз, чтобы выпить кофе. Сегодня ночью я не мог отправиться в Атланту. Я не мог попасть туда раньше половины четвертого. Ночь не самое подходящее время, чтобы ходить в гости. У меня не было никакого официального статуса. Ночной визит мог обернуться большими проблемами. Поэтому придется дождаться утра. Выбора нет. Я подумал о том, чтобы немного поспать. Выключив радио на кухне, я вернулся в логово Хабблов. Выключил телевизор. Огляделся вокруг. Комната была уютной. Стены, обшитые деревом, большие кожаные кресла. Рядом с телевизором стоял стереокомплекс. Дорогая японская аппаратура. Ряды компакт-дисков и кассет. Большое внимание уделено «Битлз». Хаббл говорил, что он интересовался Джоном Ленноном, специально ездил в дом «Дакота» в Нью-Йорке и в британский Ливерпуль. Дома у него было все: все альбомы, почти все пиратские записи, коллекционное собрание компакт-дисков в деревянной коробке. Над письменным столом висела книжная полка. Ряды профессиональных журналов и толстые монографии, посвященные финансам и банковскому делу. Журналы занимали не меньше двух футов пространства на полке. Они навевали скуку одним своим видом. Беспорядочная подборка номеров «Банковского журнала». Два номера толстого журнала «Банковское дело». Один «Банкир». Несколько номеров «Деловой хроники», «Проблем наличности», «Финансового вестника», «Финансового еженедельника», «Финансового журнала», «Экономиста». Все журналы расставлены в алфавитном порядке, аккуратно по датам. Выборочные номера, все за период последних нескольких лет. Ни одной полной подшивки. В конце полки справочники Министерства финансов США и пара номеров какого-то издания под названием «Мир банков». Странная коллекция. Она показалась мне слишком избирательной. Быть может, Хаббл читал все это, когда мучился бессонницей. Но у меня не должно было возникнуть никаких проблем со сном. Я направился в спальню, собираясь воспользоваться чужой кроватью, когда меня вдруг осенила одна мысль. Вернувшись к книжной полке, я снова взглянул на собранные издания. Провел пальцем по корешкам журналов и книг. Проверил даты. Некоторые номера были совсем свежими. Хаббл продолжал собирать свою случайную подборку до недавнего времени. Больше десяти журналов только за этот год. Почти треть собранного вышла в свет после того, как Хаббл перестал работать в банке. После того, как его уволили. Эти журналы издаются для банкиров, а Хаббл к тому времени уже не был банкиром. Но он по-прежнему продолжал заказывать эти толстые профессиональные журналы. По-прежнему читал эту сложную галиматью. Почему? Я выбрал наугад пару журналов. Посмотрел на обложки. Это были толстые глянцевые журналы. Я взял их двумя пальцами за корешки. Они раскрылись на тех страницах, которые чаще всего читал Хаббл. Я просмотрел эти страницы. Выбрал еще несколько журналов. Раскрыл их. Укутавшись в махровый халат Хаббла, я сел в его кожаное кресло и стал читать. Я прочитал все, что было собрано на этой полке. Слева направо, от начала до конца. Все журналы. На это у меня ушел час. Затем я принялся за книги. Я провел пальцем по ряду пыльных корешков и удивленно остановился, наткнувшись на две знакомые фамилии: Кельстейн и Бартоломью. Толстый старый том, переплетенный в красную кожу. Отчет подкомиссии сената. Достав том, я полистал его. Это оказалась поразительная книга. Кельстейн скромно назвал ее библией борца с фальшивыми деньгами. Это действительно было так. Старый ученый выразился чересчур скромно. В книге содержалось подробнейшее перечисление всех известных способов изготовления фальшивых денег с обилием примеров. Я положил увесистый фолиант на колени. Читал его целый час. Я сразу сосредоточил основное внимание на проблеме бумаги. Кельстейн сказал, что бумага является ключом к разгадке. В книге, написанной им вместе с Бартоломью, бумаге было посвящено длинное приложение. В нем подробно излагалось все, что старый профессор рассказал мне при личной встрече. Хлопчатобумажные и льняные волокна, химический краситель, красные и синие полимерные волоски. Бумага изготавливалась в городе Далтон, штат Массачусетс, фирмой «Крейн и компания». Мне приходилось о ней слышать. Помнится, я покупал рождественские открытки этой фирмы. Мне они очень нравились. Фирма поставляет бумагу для казначейства с 1879 года. Больше столетия ее перевозят в Вашингтон в бронированных вагонах под усиленной охраной. За все это время не было похищено ни одного листа. Я снова принялся за чтение отчета подкомиссии сената. Разложил на столе маленькую библиотеку Хаббла. Просмотрел ее от начала до конца. Кое-что я перечитывал по два, а то и по три раза. Я окунулся с головой в беспорядочное море статей, отчетов, монографий. Проверяя, перепроверяя, пытаясь понять профессиональный жаргон. Я постоянно возвращался к пухлому отчету в красной коже. Снова и снова перечитывал три раздела. Первый был посвящен банде фальшивомонетчиков, орудовавших в Боготе, Колумбия. Второй — еще более старой операции в Ливане. Во время гражданской войны христианские фалангисты воспользовались услугами граверов-армян. В третьем приводились основы химических процессов, лежащих в основе изготовления бумаги. Обилие сложных формул, но я встретил кое-где знакомые слова. Я читал и перечитывал эти разделы. Затем вернулся на кухню. Взял распечатку Джо, превратившуюся в чистый лист бумаги. Долго смотрел на нее. Опять прошел в гостиную. Я сидел в тишине в круге света, читал и думал. Чтение не вогнало меня в сон. Оно произвело обратный эффект. Оно меня разбудило. Взбодрило. Наполнило вибрирующей энергией. К тому времени как я закончил читать, мне было предельно ясно, как именно Клинер достает бумагу. Откуда он ее достает. Что находилось в ящиках из-под кондиционеров, которые возили в прошлом году. Мне не надо было ездить для этого в Атланту. Я знал, что копил Клинер у себя на складе, что привозили каждый день грузовики. Я понял, что означал заголовок, придуманный Джо. «Е unum pluribus». Я понял, почему он выбрал девиз, переставив слова. Я знал все — за двадцать четыре часа до истечения срока. Я понял суть махинации, от начала до конца. Сверху донизу. Снаружи и изнутри. Это была чертовски умная операция. Старый профессор Кельстейн утверждал, что достать бумагу невозможно. Но Клинер доказал, что он ошибался. Клинер нашел способ доставать бумагу. И очень простой. Вскочив с кресла, я сбежал вниз. Распахнул дверцу сушилки и вытащил свою одежду. Натянул ее на себя, прыгая на одной ноге по бетонному полу. Бросил халат. Вернулся на кухню. Загрузил карманы куртки всем, что могло мне понадобиться. Выбежал на улицу, оставив выломанную дверь распахнутой настежь. Пробежал по дорожке к «бентли». Завел двигатель и выехал задом на дорогу. С ревом пронесся по Бекман-драйв и свернул налево на главную улицу. Промчался по спящему городку, мимо ресторана. С визгом повернул опять налево к Уорбертону и разогнал величественную старую машину так, что стало страшно. Свет фар «бентли» был тусклым. Модель двадцатилетней давности. Темнота, хоть глаз выколи. До рассвета оставалось еще несколько часов, а луну и звезды загораживали мечущиеся остатки грозовых туч. Дорога то и дело виляла из стороны в сторону. Изношенный асфальт вздымался неровностями и был скользким от дождя. Старую машину заносило на поворотах. Мне пришлось сбросить скорость. Я прикинул, что лучше потратить лишних десять минут, чем сорваться с откоса. Я не хотел присоединиться к Джо. Не хотел стать еще одним Ричером, узнавшим всю правду и погибшем. Я проехал мимо рощицы — темного пятна даже на фоне черного неба. Вдалеке показались огни тюрьмы, озарявшие ночной пейзаж. Я промчался мимо. Затем в течение нескольких миль я видел зарево в зеркале заднего вида. Потом я переехал через мост, проехал Франклин, покинул Джорджию и оказался в Алабаме. Промчался мимо клуба, в котором побывали мы с Роско. Клуб «Омут» был закрыт. Везде темно. Еще через милю я нашел мотель. Не заглушив двигателя, я вбежал в контору и разбудил ночного дежурного. — У вас остановился Финли? Протерев глаза, он сверился с реестром. — Одиннадцатый домик. Мотель был окутан ночным покрывалом. Угомонился, затих, погрузился в сон. Я отыскал домик Финли. Одиннадцатый. Перед ним стоял полицейский «шевроле». Я принялся громко стучать в дверь. Мне пришлось ждать очень долго. Наконец послышалось недовольное ворчание. Я не смог разобрать ни слова. Снова постучал в дверь. — Финли, просыпайся! — окликнул я. — Кто там? — крикнул он. — Это Ричер. Открывай, черт побери! Последовала небольшая пауза. Затем дверь открылась. Передо мной стоял Финли. Я его разбудил. Он был в серой футболке и длинных трусах. Я опешил. Наверное, я ждал, что Финли будет спать в твидовом костюме и в жилете. — Какого черта тебе нужно? — буркнул Финли. — Хочу кое-что тебе показать. Он зевнул, моргая спросонья. — Который сейчас час? — Понятия не имею, — сказал я. — Часов пять, может быть, шесть. Одевайся. Мы едем в одно место. — Куда? — В Атланту. Я хочу кое-что показать. — Что именно? Ты не можешь просто сказать мне? — Одевайся, Финли, — настойчиво повторил я. — Нам пора в дорогу. Выругавшись вполголоса, он все же отправился одеваться. На это ушло какое-то время. Финли скрылся в ванной. Вышел оттуда нормальным человеком, недавно проснувшимся. Вышел похожим на Финли. Твидовый костюм и все остальное. — Я готов, — сказал он. — Ричер, это должно быть что-то действительно интересное. Мы вышли в ночную темноту. Пока Финли запирал дверь домика, я подошел к машине. Он меня догнал. — Поведешь ты? — А что? — спросил я. — Ты имеешь что-нибудь против? Финли был чем-то явно недоволен. Раздраженно посмотрел на сверкающий «бентли». — Не люблю, когда за рулем сидит кто-то другой, — сказал он. — Пустишь меня? — А мне наплевать, кто ведет машину. Только шевелись быстрее, хорошо? Финли сел за руль, я протянул ему ключи. Я очень устал. Он завел «бентли» и выехал со стоянки. Повернул на восток. Поехал быстро. Гораздо быстрее, чем ехал я. Финли был чертовски неплохой водитель. — Так в чем дело? — наконец спросил он. Я повернулся к нему. Увидел его глаза в отсвете приборной панели. — Я все понял, — сказал я. — Теперь мне все известно. Он снова взглянул на меня: — Ты будешь говорить или нет? — Ты звонил в Принстон? Выругавшись, Финли раздраженно хлопнул ладонью по рулевому колесу. — Я говорил по телефону целый час. Этот тип знает массу всего интересного, но, как в конце концов выяснилось, он ничего не знает. — Что он тебе рассказал? — Все, что мог. Умный парень, аспирант на кафедре современной истории, работал у Бартоломью. Похоже, старик Бартоломью и тот, другой, профессор Кельстейн, были большими шишками в вопросах фальшивых денег. Твой брат у них консультировался. Я кивнул: — Кельстейн об этом упоминал. Финли снова посмотрел на меня. Все еще недовольно. — Так зачем ты меня об этом спрашиваешь? — Я хочу услышать твои заключения, — сказал я. — Хочу увидеть, к чему ты пришел. — Ни к чему не пришел, — буркнул Финли. — Умные головы обсуждали проблему целый год и пришли к выводу, что Клинер не может доставать такое количество безукоризненной бумаги. — То же самое сказал мне Кельстейн. Но я понял, как все происходит. Снова взгляд на меня. Удивление на лице Финли. Вдалеке показались огоньки тюрьмы Уорбертона. — Рассказывай, — сказал он. — Проснись и дойди до всего сам, выпускник Гарварда. Финли опять выругался. Мы проехали мимо залитой светом тюрьмы. Яркое желтое зарево осталось у нас за спиной. — Может, дашь мне какой-нибудь намек? — сказал Финли.