Джекаби прошел между двумя офицерами. – Когда прибудет старший инспектор Марлоу, скажите ему, что он опоздал. Это крайне непрофессионально. Молодой офицер, одетый в форму, которую словно сняли с плеча гораздо более крупного предшественника, поспешно вышел вперед. – Но Марлоу уже полчаса как внутри, сэр. – Что ж, тогда скажите ему, что он… пришел слишком рано, – нашелся Джекаби. – Это еще хуже. Полицейский с орлиным носом, на которого я чуть не налетела, завернув за угол, обернулся, когда Джекаби пошел к двери. Неуверенность в его взгляде сменилась раздражением. Он шагнул к Джекаби и положил руку на рукоятку блестящей черной дубинки. – Ни с места! – воскликнул он. Я тоже сделала шаг вперед. – Прошу прощения, сэр… Мне бы очень хотелось сказать, что я не уступала детективу в уверенности и прибегла к остроумию и смекалке, чтобы прорваться через баррикады, но правда гораздо менее интересна. Офицер взглянул на меня, и я открыла было рот, но слова, в которых я так отчаянно нуждалась, так и не пришли. Несколько кратких мгновений я стояла молча, а затем, вопреки благоразумию, упала в обморок. Я однажды видела, как некая дама лишилась чувств на роскошном ужине, и попыталась повторить ее движения. Закатив глаза, я прислонила тыльную сторону ладони ко лбу и покачнулась. Дама на ужине разумно упала прямо на бархатный диван, однако я стояла на мощеной улице, а потому шансов на мягкое приземление у меня почти не было. Подогнув колени, я повалилась прямо на руки громадного полицейского, принося в жертву последние остатки приличий. Через несколько секунд я моргнула и посмотрела на офицера. Судя по выражению его лица, он чувствовал себя так же неловко, как и я. Очевидно, гнев и подозрительность были знакомы ему гораздо лучше, чем тревога и забота, но надо отдать ему должное: он старался проявить сочувствие. – Э-э-э… мисс, с вами все в порядке? Я встала, держа его за руку и делая вид, что мне трудно дышать. – О боже! Должно быть, это все свежий воздух да усталость. Слишком большая нагрузка. Вы ведь знаете, какими мы, женщины, бываем. Я возненавидела себя за эти слова, но не вышла из роли. Окружившие нас офицеры согласно закивали, и я возненавидела и их. – Огромное вам спасибо, сэр. – Может быть, вам… хм… присесть? – спросил полицейский. – С удовольствием. В таком случае я войду, офицер. К тому же мне не хочется отставать от своего спутника. Он переживает, когда я теряюсь. Вы совершенно правы. Еще раз спасибо. Здоровяк кивнул и показался мне уже не таким грозным. Ему явно нравилось, когда с ним соглашались. Благодарно улыбнувшись полицейским, я проскользнула в здание, прежде чем они успели осмыслить произошедшее. Джекаби удивленно изогнул бровь, когда я закрыла за собой дверь. Мы оказались в тесном, но прекрасно освещенном фойе. Слева у стены расположились миниатюрные металлические почтовые ящики, а справа была широкая лестница, по обе стороны от которой стояли толстые колонны. Впереди виднелась дверь с табличкой «АПАРТАМЕНТЫ “ИЗУМРУДНАЯ АРКА”: УПРАВЛЯЮЩИЙ». Сквозь окошко в двери был виден рабочий стол. В маленьком кабинете полицейский брал показания у паренька в униформе швейцара. Никто из них не обратил на нас внимания. – Это ваше нелепое представление не должно было сработать, – заметил Джекаби. – И не говорите, – ответила я и взглянула на входную дверь. – Я даже оскорбилась, что все прошло как по маслу. Детектив усмехнулся. – Так зачем вы его разыграли? Уверен, работу можно найти и без наглой лжи вооруженным офицерам. Помедлив, я все же решила защититься. – Не такой уж и наглой, – тихо сказала я. – Большинство мужчин более чем рады считать всех женщин слабыми и беззащитными. Так что ложь существовала и до меня, я же просто удачно ее использовала. Прищурившись, Джекаби пристально посмотрел на меня и улыбнулся. – Может, вы и справитесь с работой, мисс Рук. Посмотрим. Держитесь рядом. – Куда мы направляемся? – спросила я. – Сейчас узнаю, – ответил детектив и заглянул в кабинет управляющего. До меня донеслось какое-то бормотание, а затем Джекаби снова повернулся ко мне и махнул рукой в сторону лестницы. – Квартира 301. После вас. Наши шаги гулким эхом разносились над пролетами лестницы. – То есть полицейский просто сказал вам, куда идти? – спросила я. – Да, он был весьма любезен, – ответил Джекаби. – Значит, вы действительно работаете с полицией. – Нет, над этим делом я не работаю… пока что. Я просто задал вопрос и получил ответ. Джекаби обогнул балясину и пошел дальше. Я с секунду подумала. – Это что, какая-то магия? – спросила я, почувствовав себя глупо. – Конечно, нет, – поморщился Джекаби. Он на секунду задержался и осмотрел балясину, а затем пошел выше. – Нет? Значит, вы не прибегали – не знаю – ни к каким чарам? Детектив остановился и повернулся ко мне. – С чего вы так решили? – удивился он. – Мы только что проникли на место преступления, но вы не боитесь возбудить подозрение полиции. Да и разговоры ваши… – Какие подозрения я могу возбудить? На улице полдюжины вооруженных часовых, которые пропускают лишь тех, кому позволено здесь находиться. Все точь-в-точь как с вашим липовым обмороком: я просто позволил его догадке сыграть мне на руку. Честно говоря, мисс Рук, до магии здесь очень далеко. – От вас всего можно ожидать. Не то чтобы я верила во все эти… оккультные дела. Я не верю ни в домовых, ни в гоблинов, ни в Санта-Клауса! – Само собой, ведь это глупо. Я не о домовых и гоблинах, конечно, ведь они существуют, но Санта – это полная чепуха. – Ну вот! Как вы можете говорить о чепухе, когда сам верите в сказки? – Мисс Рук, я не оккультист, – сказал Джекаби и повернулся ко мне лицом. – Я человек науки. Я верю в то, что вижу и могу доказать, но вижу я часто больше остальных. У меня есть дар, насколько я знаю, уникальный. Он позволяет мне видеть истину там, где другие видят лишь иллюзию, – а иллюзий много, как и масок, и фасадов. Говорят, что мир – театр, и я, похоже, единственный, кто сидит на месте, с которого можно заглянуть и за кулисы. К примеру, я верю, что пикси любят мед и молоко не потому, что так гласит народное поверье… Я верю в это потому, что несколько раз в неделю наполняю для них блюдце молоком и они с удовольствием его пьют. Кстати говоря, они удивительные создания. У них чудесные крылышки: тонкие, как паутина, и переливающиеся в лунном свете. Он говорил так убежденно, что было сложно отрицать даже самые странные его заявления. – Если вы обладаете… особенным видением, – осторожно начала я, – то что же вы здесь видите? Что мы ищем? Джекаби нахмурился. – Я точно не знаю, что видят остальные. Расскажите, что вы видите, а я вас поправлю. Используйте все свои чувства. Я оглядела лестницу. – Мы стоим на площадке второго этажа. Лестница деревянная, довольно старая, но вроде бы еще крепкая. На стенах висят масляные лампы, но они не горят – свет проникает сквозь грязные окна во внешней стене. Посмотрим… В солнечных лучах танцуют пылинки, воздух сухой и холодный. Пахнет старым деревом и еще чем-то. – Я принюхалась и попыталась описать запах, который прежде не замечала. – Чем-то… металлическим. – Интересно, – кивнув, сказал Джекаби. – Мне нравится, как вы все это описали. Пылинки танцуют на свету – все это очень поэтично. – Ваша очередь, – ответила я. – Что вы видите? Он нахмурился и медленно пошел на третий этаж. Когда мы оказались в коридоре, он опустил руку в сторону и провел ею по воздуху, словно сидел в лодке и касался ряби на поверхности воды. Выражение его лица было тревожным, на лбу проступили морщины. – Чем мы ближе, тем острее я ее чувствую. Она темная и разливается во все стороны, как капля чернил или воды, растекающаяся сотней тоненьких ручейков. – Кто она? – шепотом спросила я, пытаясь разглядеть невидимое. Джекаби ответил и того тише: – Смерть. Глава пятая Длинный узкий коридор завершался широким окном на дальней стене. Его освещали масляные лампы, отбрасывающие мягкий желтоватый свет. У входа в квартиру прямо перед нами стоял полицейский и, прислонившись к косяку открытой двери, смотрел в комнату. Табличка у него над головой гласила, что это и есть квартира номер 301. Чем ближе мы подходили, тем отчетливее я чувствовала запах меди и гнили. Джекаби шел впереди, и я заметила, что он замедлил шаг. Дойдя до полицейского, детектив остановился, склонил голову набок и внимательно его осмотрел.