— Когда родится новый ребёнок, твой папа больше не будет тебя любить. Джейси это ужасно бесило. Однажды очередной гость сказал ему: — Посмотри, как вырос живот у мамы, это значит, что она скоро родит малыша. Джейси подбежал к маме и стал колотить её по животу своими маленькими кулачками, крича: — Вот тебе! Вот тебе! Вот тебе! 6–7 ЛЕТ Однажды мы с Джейси летели в самолёте. Он летел эконом-классом, а я сидел в передней части самолёта в первом классе. В то время я был вдохновлён примером Ли Кашина[161], который воспитывал в своих детях самостоятельность и независимость, чтобы те не привыкали сидеть на шее у родителей. В воспитании сына я всегда старался ориентироваться на опыт других и в то же время служить примером для окружающих. Итак, я первым делом привёл его в отсек первого класса, чтобы показать своё место. Увидев, где я сижу, Джейси воскликнул: — Ого, здесь так просторно! — Ага, — ответил я. — Смотри, это называется первый класс. Когда у тебя будут деньги, ты тоже сможешь сидеть впереди. А пока у тебя денег нет, и ты можешь лететь только сзади. Чуть погодя я почувствовал какое-то шевеление рядом. Повернул голову, смотрю — это Джейси пришёл и сел на соседнее место. — Ты зачем пришёл? — спросил я. — Нельзя здесь сидеть, тебя ругать будут. — Я не знаю, — ответил Джейси, — меня стюардесса пересадила. Я обратился к стюардессе, и она пояснила: — Ничего страшного, здесь всё равно свободное место, я пересадила его сюда. Ему повысили класс обслуживания! И потом всякий раз, когда мы вместе куда-то летели, я покупал ему билет эконом-класса, но то ли из-за милого личика, то ли потому, что все знали, что он мой сын, его часто пересаживали в первый класс. Он хвастливо говорил: — Смотри, меня опять посадили на крутое место, мне и денег иметь не нужно. Я объяснял ему: — Тебя выделяют среди других только потому, что твой папа — я. А у многих такого папы нет, и им приходится всего добиваться самим. Человек достоин уважения только тогда, когда он своими силами заслужил место в первом классе. Он и сейчас время от времени летает эконом-классом. Иногда его пересаживают в первый класс. А если не пересаживают, то его и эконом вполне устраивает. 7–8 ЛЕТ Однажды Леонард Хо подарил мне две стеклянных фигурки в виде попугаев на дереве. Они мне очень нравились. Как-то раз Джейси играл в баскетбол и мячом разбил одну из фигурок. Рядом с ним была Джоан, она ему и говорит: — Ну всё, тебе конец. Если папа увидит, тебе несдобровать. Джейси занервничал, спросил, как быть. Мама сказала: — Скорее позвони папе и признайся. Я поднял трубку и, услышав на том конце его всхлипывания и плач, спросил, что случилось. — Я разбил твоего попугая! Уууу…. — С рукой всё в порядке? Сам не поранился? — поспешно спросил я. — Я не поранился, но я разбил твоего попугая! Уууу… — Ну не плачь, не плачь, ничего страшного, всё хорошо. Поскорее подмети осколки, только не поранься. Я нового куплю, всё нормально. Вернувшись домой, я первым делом спросил у жены, всё ли в порядке с сыном. Он же совсем малыш, нельзя, чтобы он испытывал такой шок. Джоан расхохоталась — Чего ты смеёшься? — удивился я. — Знаешь, что сделал твой сын? Я сказала ему позвонить тебе. Он поднял трубку и пока его соединяли, повернулся ко мне и спросил: «Мам, а плакать нужно?». Я ему: «Ну да, поплачь». Он дождался, когда ты возьмёшь трубку и начал реветь. Чёрт возьми, оказывается, он притворялся! Но я не стал его разоблачать. 8–9 ЛЕТ Однажды он ни с того ни с сего спросил меня: — Daddy, are we rich? (Папа, мы богаты?) Я удивлённо уставился на него, не понимая, с чего он вдруг задал такой вопрос. Подумав немного, я ответил: — We are not rich, but I have some money. (Мы не богаты, но у меня имеются кое-какие деньги). 9 ЛЕТ Когда мы снимали фильм «Криминальная история», Джейси было девять лет. Я впервые взял его с собой на съёмочную площадку. Завидев его, все говорили: — О, молодой хозяин пришёл! За всю свою девятилетнюю жизнь Джейси впервые оказался в окружении такого количества людей, но выглядел невозмутимым и, похоже, нисколько не стеснялся. В тот день я снимался в сцене под водой, было очень холодно. Я оставил его вместе со своей командой каскадёров, а сам полез в воду. Всё время, пока снимали сцену, он находился рядом, наблюдал, как я сражаюсь в воде, как корчу лицо от боли, как оператор меняет кадр и мы начинаем заново — как я опять лезу в воду и начинаю драться… Вода на самом деле была тёплая, не совсем ледяная, но когда из неё вылезаешь, дует ветер и ощущаешь жуткий холод. Каждый раз, когда я вылезал на сушу, ко мне бросались с полотенцами и накрывали меня, а я трясся от холода и стучал зубами. Помня, что рядом сын, я нарочно притворялся, будто мне ещё хуже, чем на самом деле, специально трясся ещё сильнее, стучал челюстью и дрожал всем телом. На самом деле, если бы я захотел, я вполне мог бы себя контролировать и не дрожать. Работники съёмочной группы на некотором отдалении зажгли софиты и направили на меня, помогая согреться. От меня повалил пар, густой, словно дым. Пока мы снимали, Джейси незаметно исчез, я не заметил, куда он ушёл. В конце рабочего дня мы вместе вернулись домой, и я ему говорю: — Теперь ты видел, какая тяжёлая работа у твоего папы. Раньше ты об этом понятия не имел. — Правда же? — подхватила Джоан, которая находилась тут же. — Твой папа на съёмках совершенно выматывается! Джейси кивнул: — Да! Поэтому я ещё в середине съёмок убежал в туалет и там плакал. 10 ЛЕТ В детстве всякий раз, когда он мне звонил, первое, что он спрашивал, это где я нахожусь: “Where are you?”. Эту фразу он всегда произносил с такой интонацией, словно затаил обиду: «Ну где тебя опять носит?». Однажды я сказал, что снимаю кино в Австралии в горах, среди снегов. — Вау, снег! — воскликнул он с сожалением в голосе. — Я никогда в жизни не видел снега! Мы поговорили ещё немного, и я повесил трубку. Но после нашего разговора его возглас не давал мне покоя, и мне было очень грустно. Меня ведь практически никогда не было рядом, пока он был ребёнком. Я снова позвонил домой. На этот раз трубку взяла Джоан, и я сказал ей: — Завтра купи билет на самолёт и прилетай вместе с Джейси. — Ты с ума сошёл, у него же учёба, мы не полетим. — Может быть, это моя единственная возможность куда-нибудь с ним съездить. Ничего криминального не случится, если он один день пропустит занятия, потом наверстает. Если я сейчас упущу такую возможность, кто знает, когда мне снова выпадет шанс провести время с сыном. Сейчас я могу это сделать, поэтому прилетай завтра вместе с ним ко мне на съёмки. Джоан выслушала меня и согласилась.