– И это все, что ты можешь мне сказать? Серьезно? Коротышка бросает взгляд на нас, и отец оборачивается к нам: – Я отлучусь на минутку. Ждите здесь. Они отходят на несколько шагов вперед и останавливаются на углу улицы. – Ты уже сказала маме, что он вернулся? – шепчу я Дикси, не сводя глаз с фигуры отца. – Нет. – А надо бы. Напиши ей прямо сейчас. Ее рука нашаривает в кармане телефон. – Это только все испортит. – Что тут портить-то? Ты и правда думаешь, что его дурацкий план сработает? Ты прекрасно знаешь, что будет, когда мама увидит его в нашем доме. Прислонившись спиной к кирпичной кладке дома, мы молча наблюдаем за отцом. Я бросаю беглый взгляд на сестру. Она все еще смотрит на отца с восторгом и счастьем, будто перед ней рок-звезда. Но я-то вижу, что она чувствует на самом деле. Ей никогда не удавалось скрывать свои чувства от меня. На ее лице уже появляется неуверенность. Дикси начинает сомневаться – в том, как мама это воспримет, а может, и в других вещах. – Чувак, с которым он разговаривает, – продолжаю я, – похож на торговца марихуаной. А может, отец просто должен ему денег. Бонго больше не улыбался. – Все не так ужасно, Джем. Хорошие вещи тоже случаются. – Дикси обхватывает себя руками и делает пару шагов в сторону. – Почему ты так уверена, что все обязательно должно закончиться плохо? – Потому что я это знаю. Отец возвращается спустя пару минут. Бонго уходит. – Простите, – говорит он. – Просто неудачник из моего прошлого. Я решил убедиться, что он будет держаться подальше от меня и моих девочек. Дикси поворачивается ко мне, и на ее лице явственно читается: «Видишь? Я же говорила!» Начинает моросить. Отец смеется, задрав голову к небу: – Чертов Сиэтл в своем репертуаре! Я смотрю, как он снова кладет руку на плечо сестры, и делаю пару шагов в сторону. Мне отчаянно хочется покурить. Просто остаться наедине с собой и подумать. В моей голове все еще звучит голос мистера Бергстрома: «Ты ничего не должна, если не хочешь». Никто не заставляет меня идти с ними под дулом пистолета. Единственный человек, наставивший на меня это дуло, – я сама. И дело даже не в том, что я поклялась не сводить глаз с Дикси. Причина всему, что сейчас происходит, – крохотная часть меня, та самая обычная девочка. Поэтому я просто толкаю свои ноги вперед, шаг за шагом. Папа идет впереди, то и дело подмечая знакомые местечки, спрашивая, что случилось с пиццерией, с музыкальным магазином, которых тут уже сто лет как не было. Когда мы подходим к нашему дому, отец задирает голову, разглядывая этот уродливый, заляпанный грязью бежевый цвет штукатурки. Голуби облепили дом со всех сторон, они сидели на крыше и пожарных лестницах. Если где-то был хотя бы один свободный квадратный сантиметр, там уже сидел голубь. Завершал печальную картину переполненный мусоропровод, извергающий пакеты мусора прямо перед входом. Отец чертыхается, отдернув руку от Дикси. – Здесь всегда было так паршиво? – произносит он так тихо, будто разговаривает сам с собой. – Да, – отвечаю я, – всегда. – Внутри все не так плохо, правда, – произносит Дикси. Ухватившись за лямки рюкзака, отец переворачивает его к себе на грудь и обхватывает двумя руками. Ворота оказываются закрытыми, впервые на моей памяти. Прислонив магнитный ключ, я открываю их, и мы заходим внутрь. До нашей квартиры – три лестничных пролета. – Здесь всегда так воняло? – спрашивает папа. С каждым лестничным пролетом его шаги становятся все медленнее и медленнее. И останавливаются на втором этаже. Шаги Дикси тоже затихают, и, сделав пару шагов по лестнице, я поворачиваюсь назад: – Ну, чего? Отец всегда был подтянутым и жилистым, преодолеть ступеньки для него – плевое дело. – Я не знаю. – Его пальцы судорожно перебирают бородку, а глаза заметно краснеют. – Я даже не думал, что… Не в силах закончить предложение, он пожимает плечами. Дикси снова бросает на меня этот победный «я-же-говорила» взгляд. Что она была права, а я ошибалась и отец на самом деле чувствительный герой, вернувшийся спасти нас. Я вглядываюсь в эти покрасневшие глаза, понимая, что сыграть такое отец бы точно не смог. И позволяю себе поверить Дикси, всего на мгновение. Где-то над нами раздается хлопок двери, и череда чужих шагов направляется вниз по лестнице. Отец вздрагивает, придя в себя, и мы продолжаем путь. Разминувшись с соседом, он здоровается, натянув неестественно широкую улыбку. Когда мы заходим внутрь квартиры, отец оглядывается по сторонам, проводит рукой по стене: – Да, все так, как я и помню. А вот это что-то новенькое, – добавляет он, ткнув в сторону дивана. Предыдущий, совсем старый, был весь в крохотных дырочках – прожжеными в ткани случайно упавшими окурками и пеплом. Но потом маме сделал выговор домовладелец, и она перестала курить в квартире. – Подержанный, – отвечаю я. – Он достался нам… – начала Дикси, но тут же замолкла. – Из вторых рук. Она хотела сказать, что диван достался нам от Лена. Лен, с которым мама встречалась около месяца, работал в мебельном магазине и раздобыл нам этот диван прямо перед их расставанием. Мы никогда не видели Лена собственной персоной. Он оставался безликим персонажем маминых рассказов ровно до тех пор, пока не оставил свой первый и последний след в материальном мире нашей жизни в лице двух парней из службы доставки с диваном наперевес. – Ну что ж, кажется, уборка тут особо не требуется, – разводит руками отец. Даже и не знаю, что еще он ожидал здесь увидеть. Свалку и полный хаос? – Давайте вызовем такси и поедем в магазин. Вы прочитали книгу в ознакомительном фрагменте. Купить недорого с доставкой можно здесь