Тот подхватил его под руки: - Тише ты... Не юноша ведь. - Продолжаем улыбаться! - через усталость улыбнулся тот. - Видишь,... все только рады быть пиратами! - Дурачина ты, дед, - засмеялся Элиас, а тот схватил за руку: - Давай! Потрясись же! Вот так! - Константин переставлял в танце трясущиеся, но всё же достаточно крепкие ноги, показывая, как надо двигаться. - Повторяй! Они вдвоём смешно танцевали, неумело, легко и свободно. Моряки с умилением наблюдали и смеялись от души. Атмосфера на корабле, где всякую работу прекратили вот так спонтанно, чтобы посвятить время отдыху, приносила душе умиротворение... - Ох, - сел на подставленный моряками ящик Константин. Запыхавшийся, еле удерживающий веки, чтобы глаза не закрылись, он смотрел в пол, опираясь руками о колени, и пытался прийти в себя: успокоить быстрое сердцебиение... - Дед? - сел перед ним на корточки Элиас. Он накрыл ладонями руки Константина и наблюдал за выражением лица. Втянув побольше воздуха, тот стал кивать: - Продолжаем улыбаться, сынок. Всё хорошо. Иногда нужен отдых. Вот прибудем в Кадис, сразу пойдём искать мой Ирландский виски. - Ты неугомонный, а? - улыбался с умилением Элиас. - Виски... Давай ко мне в каюту, отобедаем в тишине и покое. Он помог Константину подняться и, придерживая, не давая ступать одному, проводил к себе в каюту. По пути попросил передать коку, чтобы принесли обед, и когда кок накрыл им в каюте стол и ушёл, Элиас расслабленно сел напротив Константина и выдохнул. Константин смотрел сначала на еду: кашу, варёные овощи, на несколько кусков сыра, металлические банки с надписями и слегка приоткрытыми крышками, на кувшин с вином и миску сухарей. Потом он взглянул удивлённо на Элиаса, и тот засмеялся: - Прекрати! Ты же был пиратом! Поди, и похуже ел?! - Ты не думаешь, я буду есть эту гадость?! У нас на судне имеется ещё несколько свиней. Недолго заколоть, или тоже учить надо? - удивился тот. - Дед, - покачал головой Элиас, но Константин не принимал возражений: - В Кадисе купим новых свиней. - На что?! - усмехнулся Элиас. - Продадим чего-нибудь. У нас полный корабль товара! Ты знаешь, что в эти банки, в мясо или в рыбу попадает свинец?! Это же настоящая отрава! - взял Константин одну из металлических банок и стал ею трясти. - Потеряешь достаточно членов команды. Я бы не доверял таким вещам. - Дед, уже лет тридцать мы едим из этих жестяных посудин, - смотрел исподлобья Элиас. - Даже готовые обеды вот так вот берём в путь. - Я про свинец предупредил*. Я газеты тоже читаю, - отодвинул Константин банку. - Сам ешь эту гадость. - Хорошо, - улыбнулся Элиас, соглашаясь с риском. Когда же они принялись пить вино и есть остальное, Элиас сказал: - Я обещаю, купим ещё свиней. Завтра прикажу коку свинину приготовить. - Это дело. Команду надо баловать, тогда они за тобой на край света идти будут, а не только за свою шкуру биться, - поучительно ответил Константин. - Я тебя научу, не боись, но первым делом — виски! - Ты серьёзно, - кивал Элиас с пониманием и спросил. - А что там с кладом и монетой? Ты подложил? - Монету точно не я. Монета там, в сундуке, и была. А карта что? Я ничего не могу и про карту сказать, - поднял брови от удивления Константин, пока смаковал кусок сыра, а за ним — кашу с овощами. - Сначала свинья, потом виски, потом монета, а там и карта. А зачем, кстати, нам монета? - Странное совпадение просто, - стал более серьёзно смотреть Элиас, тоже продолжая есть. - Дублон же... Испанский король. И связан он, действительно, с вашим первым капитаном... Как его звали? - Пабло, - напомнил Константин. - А фамилия? - Ну уж ты хочешь... Я ж не всё знаю! А ты языками владеешь многими, кстати? - Испанским владею, не беспокойся, - улыбнулся Элиас. - Английским, французским, разумеется, тоже. - Тогда сможем договориться о продажах легко, - был уверен в задуманном Константин... * речь идёт о первых консервах (начали производить с 1821 года), которые иногда, действительно, содержали свинец и являлись отравой. Глава 10 (Кадис... Свинья или даже крыса...) Пусть Бог пребывает с тобою, Пусть небо тебя охраняет, Звезда пусть тобой руководит, И ангел тебя провожает.* В рваной старой одежде, с распущенными и давно немытыми русыми волосами, с не менее грязным лицом девушка прогуливалась по набережной. Она трясла жестяную банку, в которой звенело несколько монет, и пела. Голос был певучим, сладостным. Взгляд её больших серых глаз был жалостливым. Если бы не видеть её, можно было бы представить, что поёт прекрасная артистка великого театра или же какая прелестница высшего света, обучившаяся тому у самых лучших учителей музыки и пения. Так, гремя монетами, она подошла к сошедшим на берег из доставившей их с корабля лодки. Элиас поддерживал под руку Константина, хоть тот и опирался на свою трость. Он даже не сразу заметил бедную девушку, а она снова погремела банкой рядом, призывая обратить на себя внимание и добавить хоть одну монету к уже имеющимся. - Ой, ну, дай монет, красавица просит, - еле слышно сказал Константин и кивнул на девушку, на которую Элиас с удивлением оглянулся: - Красавица?!... Дед, ты слепнешь на глазах... Достав из кармана монеты, какие были, он бросил их в банку. Девушка тут же ухмыльнулась, заглянула в банку, и глаза засияли радостью.