– Но ты же не думаешь, что его могли украсть? – Я уже ничего не думаю. – Рави со вздохом проводит рукой по влажным волосам и отворачивается. – Видимо, тебе все-таки не наплевать. Раньше ты был нормальным человеком, который спал в нормальное время, вел обычные разговоры, любил искусство так же сильно, как я, – и тут вдруг с тобой что-то случилось. – Придержи язык, – резко обрывает его Октавиан. – Нравится тебе или нет, – говорит Рави, – но ты определенно что-то скрываешь. А я замерз и очень устал, так что пойду-ка спать. Рави направляется к одной из лестниц, ведущих наверх. Отец вынимает изо рта трубку: – Добро пожаловать домой, сынок. Рави замирает. – Как мама? – спрашивает он, не оборачиваясь. – У твоей матери, как всегда, все отлично, – отвечает Октавиан. – Что стряслось у Патрика, что он задержал тебя так допоздна? Опять душевные терзания? Или, может, сердечные? Рави смеется: – У него голова вечно чем-то забита, ты же знаешь. Как Киран? – Твоя сестра еще не соизволила нанести мне визит. – Нелегко тебе, наверное, приходится с вампирским образом жизни. А Шарлотта? Джейн начинает дрожать от потока холодного воздуха. – Твоя мачеха все еще отсутствует. – Октавиан невесело смотрит в сторону стеклянного потолка, и Джейн понимает, в кого пошла Киран со своим вздернутым носиком и широким лицом. Октавиан разворачивается и уходит сквозь северную арку в незнакомую Джейн часть Дома. Рави топает вверх по лестнице, и звук его шагов разносится гулким эхом. Кажется, Дом дышит одиночеством этих двух мужчин. Протяжное, глубокое дыхание. Джейн знает, что Рави живет неподалеку от нее, на третьем этаже, но он исчез в недрах Дома еще на втором. Интересно, подумала Джейн, вспоминая, что Люси Сент-Джордж именует себя, «так сказать, возлюбленной Рави». Что бы это значило? Она задумывается, куда двинуть дальше, когда возле нее вдруг появляется рычащий Джаспер. – Тише! – Джейн наклоняется, чтобы успокоить собаку. Пес подходит к парадной лестнице в приемный зал и начинает скулить. Кажется, он зовет ее за собой. – Тебе нужно на улицу, Джаспер? – шепчет она, шагая за бассетом. Свет больше не включается в ответ на движение. Наступает темнота. Джейн следует за длинной черной нисходящей тенью собаки, цепляясь за перила и жалея, что не запомнила расположение фонарей. Джаспер резко останавливается в пролете второго этажа, Джейн теряет равновесие, падает и с облегчением хватается за перила. Она прижимается к стене, но неугомонный Джаспер начинает бегать вокруг нее, то и дело бодая крупной головой. Джейн думает, что так они скоро перебудят весь Дом. – Джаспер, да что с тобой? Впереди Джейн смутно видит огромную, написанную маслом картину, которой недавно восхищалась: тот самый интерьер с зонтиком, сохнущим на клетчатом полу. Джаспер все еще тычется головой в ее колени. – Да хватит уже! – шепчет Джейн. – Совсем с ума сошел? Она спускается вниз по лестнице, когда позади нее вдруг раздается грохот. Девушка возвращается на несколько ступенек вверх, но неизвестный уже успел испариться. Джейн продолжает подниматься, недоумевая: может быть, он вернулся на третий этаж? Никого не встретив, она уже собирается идти к себе, как вдруг на противоположной стороне появляется неясная фигура, плавно скользит мимо арок и пропадает из виду. Рави? Или Октавиан? Кажется, больше похоже на Филиппа Окаду – гермофоба, мужа Фиби и любителя конверсов. Джейн слышит, как дверь распахивается, а затем закрывается; ей кажется, что звуки доносятся из крыла для слуг. Что за дела могут быть там у Филиппа Окада, да еще в четверть четвертого утра? Из любопытства Джейн обходит двор по периметру и бесшумно подкрадывается к крылу слуг. Филиппа здесь нет. Стоит кому-нибудь выйти из комнаты, и ее тотчас заметят – если только ей не удастся нырнуть в один из маленьких боковых коридоров. Затаив дыхание, она на цыпочках идет вперед, пытаясь не издавать лишних звуков. Ничего. Дверь за дверью, и за каждой – абсолютно ничего. Слуги по-прежнему спят. Она прислоняется ухом к двери Айви – там тоже тишина. Джейн вздыхает с таким облегчением, что ей становится стыдно за себя. «Я ее почти не знаю. Какая мне разница, что она там делает, с кем она. Мне ни к чему за ней шпионить. Что со мной происходит?» Джейн снова оказывается в главном коридоре, твердо намереваясь вернуться в свою кровать. Вдруг открывается дверь, из ведущего к ней маленького коридора падает свет. Джейн замирает, а затем прячется за соседний поворот, плотно прижимаясь к стене. – Тебе придется остаться здесь до самого конца, – говорит знакомый низкий голос. Джейн узнала Патрика Йеллана. – Даже не зная, где нахожусь? – сухо спрашивает Филипп Окада с явным английским акцентом. – Ничего хорошего. – Скажи спасибо и на этом, – отвечает Патрик. – Меньше знаешь – крепче спишь. – Да-да, – отвечает Филипп. – Кто ж не любит тайных праздников в комнате без окон? – Не все купились на твою легенду, – вклинивается третий голос – женский, грубый, тоже с английским акцентом. Это Фиби Окада. – Не беспокойтесь об этом. – У Патрика ровный, уверенный голос. – Не беспокоиться, когда речь идет о безопасности моего мужа? – Фиби повышает голос. – И не надейся, Патрик. – У нас все получится. – В голосе Патрика прорезается рычание. Звуки отдаляются. Джейн уже совсем не по себе, но она ничего не может с собой сделать. Девушка выходит из своего укрытия и направляется в коридор. Трое заговорщиков сейчас в дальнем его конце. Вот они проходят через большую деревянную дверь, ведущую к западным чердакам. Патрик впереди, за ним Фиби в бледно-зеленом шелковом халате. Филипп Окада в синем костюме шествует позади, неся на плече плюшевую белую сумку с оранжевыми утками. В его руке пистолет. Дверь за ними закрывается. Джейн разворачивается и бежит прочь, сердце выпрыгивает из груди. Она уже была там, видела их сверху через большие окна в восточном крыле. Теперь ей интересно, сможет ли она разглядеть западные чердаки сверху. Идя по атриуму, Джейн спотыкается о собаку и падает на пол, стараясь при этом не закричать и не раздавить Джаспера. Поднявшись, она пытается обойти или хотя бы отодвинуть пса, но тот снова принимается бодаться, загораживая проход. – Джаспер! Отойди! – Она случайно наступает собаке на лапу. Раздается визг. – Ой, прости! – шепчет Джейн. – Я случайно! Джаспер заходится в лае. – Джаспер! Медвежонок! – долетает откуда-то снизу. – Ты в порядке? Иди сюда, малыш. Это Рави, спускающийся со второго этажа. – Иди гавкай на кого-нибудь, кто не пытается спрятаться, – шепчет Джейн. В ответ Джаспер хватается за пижамную штанину и начинает тянуть ее на себя. – Эй! – возмущается Джейн, придерживая штаны. – Ты что, меня раздеваешь? – Да кто там, черт возьми? – кричит Рави. Он уже бежит вверх по лестнице. – И что ты делаешь с моей собакой? – Твоя драгоценная собака пытается растерзать мою пижаму, – отвечает Джейн, даже не оглядываясь. – Джаспер, немедленно прекрати! Или я больше не буду фотографировать тебя с зонтиками! – О черт, – вздыхает Рави. – Какая-то чудачка. Это мать тебя сюда притащила? – Нет, твоя сестра, – отвечает Джейн, – а собака у тебя с прибабахом. Джаспер, который наконец отпустил Джейн, гордо удаляется, что-то ворча на своем собачьем языке. – Может, и с прибабахом, но это моя собака, – возражает Рави. Повернувшись к Рави, Джейн видит, как удачно падает на него свет. Смотрится он эффектно. Высокий, мускулистый, с хмурыми бровями и живой мимикой. Ранняя проседь в черных волосах выдает в нем близнеца Киран. – Ты уверена, что это не мать тебя сюда привезла? – спросил Рави. – Ты очень похожа на ее очередную затею. – Спасибо, конечно, но я – своя собственная затея, – холодно отвечает Джейн. На его лице появляется легкая улыбка. – Рави, – представляется он. Он дрожит, словно в ознобе, но рука оказывается неожиданно теплой. – Дженни. Она решила не рассказывать, что видела Патрика и Филиппа с пистолетом. В конце концов, она понятия не имеет, что здесь происходит. Джейн, шагая в такт с Рави, идет по восточному коридору. На его лице усмешка. Он пытается поймать ее взгляд. В руке – мотоциклетный шлем. Пахнет влажной кожей. – Ты нигде не видела скульптуру рыбы? – внезапно спрашивает Рави. – Такую, вроде раздавленного боба на зеркальном пьедестале? – Не понимаю, о чем ты, – говорит в ответ Джейн. – Мне нравится твоя доктороктоманская пижама. Какой Доктор тебе больше нравится? – Спутники, – машинально отвечает девушка.