– Другой у меня нет. Мишку я не убивал. Напротив, я на него работал. – Это как? – Ему были необходимы глаза и уши в семье моей бывшей женушки. Не знаю, зачем ему это понадобилось, но он каждую неделю требовал от меня отчета, что у них происходит и не заметно ли каких-либо крупных трат. И про Полину регулярно спрашивал. И я понял, что его интересует главным образом она. Но что с того? Платил он мне за эту нехитрую работу штуку баксов, и мы расставались с ним до следующей недели. – Тысячу долларов за такую ерунду? – Видно, для него это была совсем не ерунда. Вы бы видели, как он трясся, пока я не начинал говорить. У него руки прямо ходуном ходили. Но стоило мне произнести, что у моей бывшей в семье по-прежнему все тухло, и денег нет, и все они болеют, как он прямо расцветал на глазах. – Ему хотелось, чтобы у вашей бывшей жены все было бы плохо? Он ее ненавидел? – Думаю, что тут дело в другом. К ней, ее мужу или детям он никаких чувств не испытывал. Его интересовало, что у них там происходит. Он почему-то ждал, что не сегодня так завтра они сказочно разбогатеют и начнут сорить деньгами почище его самого. – Это чисто ваше мнение? – Это мое мнение, но я редко ошибаюсь, когда дело касается чувств других людей. – Ничего особенно важного вы ему не рассказывали. И разве нельзя было передать сведения по телефону или в сообщении? Зачем были нужны эти личные встречи? – Откуда я знаю? Может, он считал, что так я лучше отрабатываю деньги, которые он мне платит. – Но у нас есть информация о том, что вы вступили с Михаилом в драку. – Это было еще до начала нашего с ним сотрудничества. Собственно, драка и послужила их началом. Я заметил, что какое-то время за мной по пятам таскается какой-то тип. Подловил его и потолковал. Это и был Михаил. К сожалению, мимо проезжал наряд, нас загребли в полицию, где Михаил заплатил сначала за то, чтобы нас с ним отпустили. А потом признался мне, что ему от меня нужно. – И ты согласился? – Штука баксов на дороге не валяется. Да, я согласился. Любой бы на моем месте согласился. – И начал шпионить за своей бывшей женой и ее домочадцами? – Мне это несложно было сделать, поскольку я до сих пор являюсь совладельцем квартиры, в которой она живет со своими малолетними сопляками и новым мужем. И такая высокомерная брезгливость прозвучала в его голосе, когда он упомянул про детишек, что Фиме он резко разонравился. Нет, не будет она строить свое будущее с человеком, который так относится к детям, пусть даже и чужим. Пока Фима переживала сложную гамму чувств от влюбленности до разочарования, Арсений невозмутимо продолжал вести допрос. – И вчера вы тоже встречались с Михаилом, чтобы обсудить вашу бывшую супругу? – Нет, вчера Мишка мне позвонил ни с того ни с сего. Я сразу почувствовал, как он напряжен. Он сказал, что у него есть ко мне дело. Что это очень срочно и важно. Дело жизни и смерти, так он выразился. И велел, чтобы я подгребал к его дому. Я и приехал. И мы поднялись в его квартиру. Но там с самого начала все пошло не по плану. Когда мы пришли, Мишка вдруг странно напрягся. Сказал, что слышит какие-то звуки. Я сказал, что у него разыгралась паранойя, а он ответил, что я не представляю, какой куш стоит на кону. Потом обошел всю квартиру, заглядывал в шкафы и под кровати. И когда убедился, что дома никого, кроме нас с ним, нет, тогда дал мне конверт. Он у него под одеждой был спрятан. – Как он его дал? – В смысле? Арсений протянул Зябликову свернутый в несколько раз листок. – Представь, что это конверт, который тебе дал Михаил. Покажи, как он это сделал? Зябликов послушно взял листок в левую руку и изящным жестом протянул его Арсению. – Вот так. Удовлетворены? – Хорошо. И что было дальше? – Я ушел. А он остался. – Допустим. Дальше. – Я поехал в Лесной Бор, встретился с Тамарой и отдал конверт ей. – Она вскрыла его при вас? – Нет. И мне показалось, что она заранее знает, что в том конверте. При виде его она так вздрогнула и побледнела, что я понял: они с братцем замышляют какое-то грязное дельце. И оно, судя по тому, как Мишка, не моргнув глазом, отстегивал мне по штуке каждую неделю, должно было принести им баснословную прибыль. – Но вы не сразу уехали. – Нет. Мы с Тамарой еще немного поболтали. Она сначала меня пыталась выставить, а потом вдруг захотела узнать в подробностях все, что произошло сегодня с ее братом. Только про то, как он передал мне конверт, она спросила раз пять. Потом начала расспрашивать про Полинку. Ее очень интересовало, как давно девочка влилась в семью моей бывшей. И когда я объяснил, что этому уже несколько месяцев, а то и полгода, прямо позеленела и задышала так часто, что я за нее прямо испугался. Побежал на кухню, принес ей воды… – Кстати, я вам воды-то и не предложил. Хотите? – Наконец-то! – обрадовался Зябликов. – Сушняк мучает. Я уж думал, что не догадаетесь. Воду он выпил деликатно, отпивая крохотными глоточками, хотя и было видно, что жажда сильно его мучает. – Так вот, Тамара воду пить отказалась, даже не посмотрела, что я ей принес. Сидит человек и бормочет, что теперь точно все пропало. – Что пропало? – Представьте себе, этим она со мной не поделилась. – И это все? – Все. – Тогда подпишите протокол. Зябликов взял ручку и изобразил на бумаге витиеватую подпись. Когда он закончил выводить последнюю завитушку, Арсений произнес: – Можете уходить. Понадобитесь, вызовем. Зябликов ушел, насвистывая какую-то песенку. Кажется, он даже не сомневался, что и в этот раз сумеет ускользнуть от неприятностей. Стоило ему скрыться, как на Арсения набросились со всех сторон. – Почему ты его отпустил? Фима не могла скрыть своего удивления, да и остальные смотрели на Арсения с возмущением. – Это не он, – спокойно пояснил им Арсений. – Этот Зябликов, каким бы аморальным типом ни был, не убивал Михаила. Во-первых, он левша. Я специально дважды проверил его. Попросил достать телефон, он держал его в левой руке. Налил ему воды, он снова взял стакан левой рукой. – И подпись он вывел тоже левой рукой! – Вы это тоже заметили. А судя по отчету экспертов, наш убийца – правша. – Может, Зябликов нас дурачит. Он одинаково хорошо владеет и левой, и правой. Убил правой, а тут перед нами специально все делает исключительно левой. – Такое нельзя исключать. Но эксперты уже дали свое предварительное заключение по поводу напавшего на Михаила человека. Убийца среднего или даже ниже среднего роста. А Зябликов довольно высокий. – Но Зябликов был в квартире убитого! – Ну и что? Помните, что он сказал по поводу какого-то странного шума? В квартире мог быть кто-то еще. – И куда этот кто-то делся? На камере других посторонних не зафиксировано. – Камера фиксирует только тех, кто входит или выходит через дверь подъезда. А там на лестнице еще есть чердак. И через него можно попасть в соседний подъезд. По идее, чердак должен быть закрыт от посетителей, но замок там сломан. Это также есть в отчете. – То есть убийца мог прийти через чердак и убраться тоже тем же путем? – Эксперты проявили похвальное трудолюбие и осмотрели чердак. Нашли следы отпечатков мужских ботинок. Они совсем свежие. Возможно, их оставил убийца. Но пока у нас нет нового подозреваемого и его ног, нам не с чем эти следы сравнить. – А ноги Зябликова? – Это не он. Размер не совпадает. – И что же делать? – Есть одна мысль. Помнишь Бориса и Леонида? Компаньонов нашего убитого? – Приятные дядечки. – А тебе не показалось, что в них обоих есть что-то странное? – Нет. Вполне себе основательные предприниматели средней руки. – Ага! Тебе тоже показалось, что доходы у них среднего уровня? – Во всяком случае, выглядят они именно так. И оставшиеся куски пирогов попросили официанта им с собой упаковать. Конечно, могут и очень состоятельные люди что-то в этом роде попросить, но там еще много других факторов.