Котята! Вчерашний поздний вечер снова всплывает в моей памяти. После долгой поездки в Монтану и воссоединения с мамой и Фрэнки, неожиданной встречи с Джио и работы в пиццерии (как езда на велосипеде, время в «Вива пицца» сразу же вернулось ко мне), мы с ним нашли двух котят у мусорного контейнера. Если не ошибаюсь, прошлым вечером я обошла переутомление, промчалась сквозь усталость и приземлилась в бреду по дороге домой с Джио. Я пела рождественские гимны котятам, которые сидели в коробке у меня на коленях. Съеживаюсь. Смутное воспоминание о том, что он хотел, чтобы я сразу легла спать и не беспокоилась о котятах, тоже всплывает в памяти. Закрываю рот рукой. Он оставил котят на кухне, и уверена, что проследил за тем, чтобы я поднялась наверх, не упав... и уложил меня. Нет, этого не может быть. Нет, пожалуйста, нет. Чувствуя себя так, словно вернулась в старшую школу, а мой кавалер пришел за мной пораньше, я кружусь по кругу, неуверенная, следует ли мне забраться обратно в постель, попытаться привести себя в презентабельный вид и поприветствовать своего гостя или выпрыгнуть из окна. Снега так много, что я, вероятно, не поранилась бы. Но и быстро скрыться мне бы не удалось. С другой стороны, «Порше», вероятно, едет очень быстро. Если ключи все еще в замке зажигания, я смогу сбежать! Не успеваю я принять решение, как автомобиль отъезжает с подъездной дорожки. Как и Джованни Коста в своих дизайнерских джинсах и хорошо сидящих рубашках, он выглядит сексуальным и элегантным, когда уносится прочь. Разрываясь между сильным разочарованием, как в тот раз, когда Санта забыл наполнить мой чулок, и глубокой тоской по парню, который является самым большим кокеткой в Большом Яблоке, я испускаю долгий вздох, когда до моего носа доносится аромат вафель. Убеждена, что где-то на восьмидесятом шоссе я попала в сумеречную зону. Моя мама не любит завтракать. Но пока что это довольно хорошая жизнь, так что мне, вероятно, не следует слишком сильно сомневаться в этом. Не знала, что моя мама отличает вафли от блинов и французских тостов, и уж тем более умеет их готовить. Я в любой день предпочту это волшебство магии моего бывшего. Освежившись и одевшись, спускаюсь вниз. Крышка коробки на полу с надписью «Рождественские украшения» перекошена. Это маминых рук дело? Из нее свисает нитка блестящей серебряной гирлянды. На журнальном столике стоит мой деревянный снеговик с цифрами для обратного отсчета до Рождества. Осталось девять дней. На книжных полках стоят несколько снежных шаров из моей коллекции. Мои родители развелись, когда я была достаточно взрослой, чтобы помнить своего отца. Поэтому каждый год покупаю себе один и представляю, что это от него. Мы виделись с ним нечасто, но я помню, как однажды он пришел с елкой в стиле Чарли Брауна. Мама оставила ее в углу у двери. В другой раз он принес мне плюшевого медведя. Когда я нажимала на его лапу, он пел рождественскую песенку, но батарейка садилась, поэтому это было больше похоже на жалкое гудение. В последний раз, когда я видела отца, он подарил мне раскрашенный камень. Передавая его мне, он сказал: «Ты кремень». Оглядываясь назад, можно сказать, что мои родители пытались переплюнуть друг друга в праздновании Рождества с полным отсутствием энтузиазма. Хотя мама ничего не украшала, она была немного более вдумчивой, когда дело касалось подарков. Иногда я получала одежду, книги, компакт-диски, но чаще всего это была подарочная карта из магазина, который находился по пути в ее офис. Естественно, я пообещала себе, что на Рождество буду действовать по принципу «все или ничего», и, похоже, мои усилия наконец-то принесли плоды. Не зная, где она находиться, когда вхожу на кухню, я окликаю ее: — Доброе утро, мама. И вздрагиваю, останавливаясь. Джованни сидит за круглым деревянным столом, и я чувствую себя школьницей, заглянувшей домой к Фрэнки перед школой. На нем темные джинсы. Его хлопчатобумажная рубашка довольно поношена и удобна — в ней я хотела бы спать, хотя бы для того, чтобы почувствовать его запах. Должно быть, парень вернулся, пока я собиралась. Одетая в пушистый белый халат, моя мама выходит из гаражной двери рядом с кухней. — Привет, милая. Этот приятный молодой человек зашел и исполнил твое детское желание. — Она перекладывает котят в коробку, застеленную свежим одеялом. Отступаю на несколько шагов назад, потому что это было скорее подростковое желание: бушующие гормоны и абсолютная сексуальность Джованни. Однако не стану отрицать, что это желание преследует меня и в наши дни. Я ударяюсь о мамин кулер с водой, теряю равновесие и чуть не падаю, когда он булькает. — Это не я, — выпаливаю я на случай, если они подумают, что я пукнула. Как по команде, машина снова булькает. Джованни вскакивает на ноги. — Ты в порядке? — Ага. Просто решила спуститься сюда поиграть с котятами. — Моя улыбка увядает, а щеки горят. Он поворачивается в сторону коробки, стоящей на столе. — Но они же там. Слегка хнычу, потому что могла ли я быть более неловкой? Джио ставит коробку с котятами передо мной. Я вдыхаю его запах, разрываясь между этими очаровательными пушистыми малышами... и им самим. Голос мамы прерывает мою внутреннюю дискуссию. — Джонстоны, живущие на другой стороне улицы, занимаются приютом для кошек и принесли кое-какие припасы. По их рекомендации Джованни только что вернулся со специальным составом молока от ветеринара из города. По крайней мере, я оделась, прежде чем спуститься сюда, но это нечестно, что у меня на щеке все еще остается слабый след от подушки, а он выглядит так, словно сошел со съемочной площадки или фотосессии. Еще слишком рано так близко находиться к его мужественным часам на левом запястье и густым, взъерошенным волосам. Почему? Потому что мне хочется провести по ним руками, а это неподходящая мысль для кухни моей матери. Кроме того, я знаю о Джованни Коста три вещи. Он: Очаровательный Уверенный в себе Кокетливый Кроме того, от него пахнет свежестью, как лосьоном после бритья, несмотря на легкий слой щетины вдоль челюсти. Одеколон Джио заигрывает с моими чувствами. Парень излучает самоуверенность, сидя за столом, как будто ему здесь самое место, и меня это раздражает, потому что я едва ли чувствую себя так. Не знаю, как вписаться в новую жизнь моей матери. А моя тем временем разрушается. Итак, вот пять вещей, которые я знаю о Джованни Коста, и пять причин, по которым должна, но не могу держаться подальше. Мало того, что удача отвернулась от меня, так меня еще и понизили до разносчицы пиццы. Хуже того, мне приходится работать с братом моей лучшей подруги, который нравится мне с тех пор, как у меня были брекеты. Его Величество Сексуальность находится на кухне моей матери. Это не сон и не плод моего воображения — поверьте, когда дело касается Джио, у меня было много фантазий. Если я чему-то и научилась за время, проведенное с Сэмпсоном Клеклером, так это тому, что нужно избегать очаровашек, обаяшек и парней, которые часто подмигивают. Впрочем, я не замечала, чтобы Джованни подмигивал. Сэмпсон объяснил, что это часть его «сценической игры», но чем больше об этом думаю, тем чаще вспоминаю, как он общается с женщинами-зрительницами после своих выступлений. Да, да. Я смотрела сквозь пальцы на то, как меня обманывали. Джио тоже любитель пофлиртовать, так что я знаю, что мои ожидания должны быть минимальными. Кстати, привет тебе отсюда! А вид, по крайней мере, на моего нового сослуживца, не так уж плох. — Джио, я приготовила вафли и яичницу. Хочешь? — спрашивает мама. — Было бы здорово. Спасибо, миссис Гловер. — Не миссис Джей Лав? — спрашиваю я, тут же жалея об этом. Не будем забывать, что сама называла Джио «Его Величество Сексуальность». Когда была моложе, я вознесла его на пьедестал. Он уже был старшеклассником, когда я была новичком в старшей школе, и, скажем так, у мистера Популярность, короля бала и футбольного жеребца не было недостатка в поклонницах, включая меня. Но я повзрослела. Если мне предстоит работать с Джио, мне нужно вести себя профессионально, как будто он ничем не отличается от лысеющего мужчины средних лет с брюшком и загаром от игры в гольф по выходным из моего бывшего офиса. Если бы только существовала машина времени, и я могла бы вернуться в прошлое и стереть из памяти те моменты, когда позорилась перед Джио. Я пела и танцевала, как подражательница поп-звезды, мы с Фрэнки играли в «Твистер» с ее братьями — скажем так, мое лицо все время напоминало красные круги, — и за пять лет, наверное, произнесла при Джио всего пять слов. Помните, я была тихой, застенчивой подругой? Но я уже не ребенок и не подросток. Я взрослая зрелая женщина. Умная и успешная. Способная и сильная. Я могу забыть моменты, когда мне было очень стыдно, и записи в дневнике, где упражнялась в написании своего имени как Джой Коста. — Это звучит нормально, Джой? — спрашивает моя мама. — А? Что? — спрашиваю я, вырванная из своих мыслей. — Я присмотрю за котятами, пока ты на работе. — О, да. Конечно. Звучит неплохо. Спасибо. Джио хмурит брови, как будто его беспокоят мои привычки спать на ходу, учитывая, как я устала вчера вечером и что, похоже, сегодня утром мне не хватает нескольких яиц. Возможно, он думает, что парочка из них треснула. Мало того, живя снова с матерью, как бы она ни изменилась, и периодически забываю, что и я тоже. Похоже я скатываюсь к подростковому возрасту, вместо того чтобы стать ответственной, независимой, профессиональной женщиной, над чем так много работала. Помимо того, что решила жить с мамой и превратиться в застенчивую, неуклюжую девочку-подростка, которая шарахается от горячего старшего брата моей лучшей подруги, я вернулась к комфорту: комфортной еде, такой как пастообразная безглютеновая версия макарон с сыром, и комфортной одежде в виде леггинсов, футболок и клетчатых фланелевых рубашек. Как же так получилось, что это моя жизнь? Я могла бы начать все сначала, но потеря работы, квартиры и разрыв отношений немного подкосили меня. Но рядом с Джованни я искажаюсь и привязываюсь, становлюсь лунатичной и теряю сознание. Короче, снова превращаюсь в ту глупую подражательницу поп-звезды, над которой он и его братья смеялись все эти годы. — Как мы назовем котят? — спрашивает он своим глубоким голосом, отрывая меня от моих мыслей. — Ты знаешь какие-нибудь хорошие кошачьи клички на итальянском? — мурлычу я, и практически хлопаю ресницами. Я потеряла контроль над своими телесными функциями. Это похоже на фильм «Чумовая пятница», только вместо того чтобы два человека менялись телами, все это происходит внутри меня. Хочу заверить Джио, что обычно я не страдаю дезорганизацией и точечными расстройствами. Дело в том, что я фантазировала о том, как Джованни говорит со мной по-итальянски. Неважно, что я не пойму ни слова, и не имеет значение скажет ли он: «Передай мне, пожалуйста, пармезан и перец» или «Я хочу признаться тебе в своей безграничной любви». Положив лодыжку на колено, Джио поглаживает подбородок с таким видом, словно это реклама дорогого бренда часов, средства для волос для мужчин, дизайнерской линии одежды или всего вышеперечисленного. — Как насчет Джингл и Джолли? — Мама вынимает из духовки ранее замороженные вафли, но, к ее чести, ставит на стол настоящий кленовый сироп. Я выбираю безглютеновые рисовые хлопья, которые купила по дороге сюда. Они безвкусные, размокшие и на вкус как мел. Отложив ложку, я отодвигаю миску. — Это просто за-муррр-чательные имена, — говорит Джио.