— Я не чувствую запаха борща. — Не чувствуешь, правда? Я следую за взглядом Фрэнки туда, где Джой сидит на диване, прижимая к себе Карлину. Мой пульс ускоряется, и я замираю у двери. Забудьте о трепете в животе. И о таянии внутри. Я тверд. И знаю, чего хочу. Джой — женщина, которую я хочу. — Миссис Козак, почему бы вам не подержать ребенка? Я бы хотел забрать Джой на минутку. Мы должны кое о чем поговорить. — С удовольствием. И если захотите разогреть борщ, то лучше всего на среднем огне. — Большое спасибо. — Фрэнки дружелюбно улыбается. Расти сидит в кресле-качалке рядом с миссис Козак и лениво, устало машет мне рукой, читая двум другим детям книжку про младенца Иисуса. Рафаэль дремлет в люльке рядом с ним. Неудивительно, что Фрэнки понадобилась минутка уединения. Но, опять же, у нас большая семья. Она привыкла к этому. Но привык ли я? Хочу ли этого? Мельком смотрю на Джой, одетую в приталенный свитер черно-золотистого цвета и шелковистую красную юбку. Я думал, что да. Нет, уверен, что хочу, но не уверен, что она хочет того же. По крайней мере, не со мной. Может быть, ее бывший парень-волшебник сможет наколдовать жизнь ее мечты. — Большие дети, пойдемте со мной, — шепчет Фрэнки, чтобы ее настоящие дети не услышали. — Пожалуйста, не надо сейчас играть в Купидона Клауса, — бормочу я. Она открывает дверь в игровую комнату. — Нет, мы будем играть в чаепитие и вести себя как настоящие, живые, зрелые взрослые. Присаживайтесь, мистер Грозовая туча. Я опускаюсь на миниатюрный стул. Джой задерживается у двери. — И вы тоже, мисс Солнышко. — Я улавливаю сарказм в голосе сестры. Любой, кто когда-либо знал Фрэнки, знает, что это плохой знак. Джой повинуется. — Ладно, если я не помогу вам наладить отношения, то кто тогда? — Но у тебя только что родился ребенок. Разве тебе не нужно отдохнуть? — спрашивает Джой. — Да, нужно. — Фрэнки проводит рукой по лицу. — У вас есть пять минут. Итак, я втянула вас двоих в это дело своим вмешательством. И собираюсь вытащить вас из этого. — Что ты имеешь в виду? — спрашивает Джой. — Я подумала, что вам будет хорошо вместе. — Затем признается, что была рождественским купидоном и написала нам обоим поощрительные сообщения. Джой качает головой. — Фрэнки, когда Джио предложил сводить меня на выпускной, ты сказала, цитирую: «Только через мой труп». — То был прежний Джованни. Новый обожает тебя. Поклоняется земле, по которой ты ходишь. Я никогда не видела его таким. Джой переводит взгляд на меня, как бы ожидая подтверждая. Я слегка киваю. — Я вижу потенциал, — говорит Фрэнки. — Знаешь, у чего еще был потенциал? Мои помолвки, и ты знаешь, чем они закончились. — Мой голос упал до глубокой хандры. — Не забывай о Валерии. Но я думаю, мы оба знаем, почему эти отношения не сложились, Джио. Джой начинает вставать. — Я наверное пойду. Фрэнки хватает ее за руку. — Никто не уйдет, пока мы все не обсудим. Широко раскрыв глаза от такой угрозы, Джой опускается обратно на маленький стул. — Сначала дамы. Джой, моя любимая взрослая женщина, с которой я не состою в родстве, для протокола, пожалуйста, скажи, что тебя больше всего беспокоит в том, чтобы быть с моим братом? — Для протокола? — спрашиваю я, гадая, не смотрит ли Фрэнки слишком много юридических драм. Ноздри Фрэнки раздуваются. — Ребята, не испытывайте мое терпение. Осталось четыре минуты. Джой тяжело вздыхает. — Сэмпсон сказал, что никто больше не захочет меня. А вчера вечером Джио сказал, что конкурентов нет. Если сложить это вместе, то получится... Фрэнки машет рукой, поторапливая. — Дай мне контекст. — Джой сказала, что не хочет конкурировать с другими женщинами, — говорю я. — В частности, с «тремя французскими курицами», — добавляет Джой. — Может, не будем их так называть? Каждый раз, когда ты это делаешь, на ум приходит рождественская песня. Мои дети выучили слова и не перестают ее петь. —Фрэнки потирает виски. — Вчера вечером я сказал Джой, что нет никакой конкуренции. Я имел в виду, что... — Никто не сравнится с ней, — закончила за меня Фрэнки. — Именно. Джой переводит взгляд на меня. — О. Я думала, ты имел в виду что-то другое. — Ты была глупа и не уверена в себе, мисс Солнышко. — Фрэнки продолжает свою прямолинейную судейскую оценку. — Вы ошибочно поверили в то, что Сэмпсон сказал правду, обратили это против Джио и, чтобы защитить себя, выставили щиты. — Справедливо, — говорит Джой, слегка смягчаясь. — Что-нибудь еще? Говори сейчас или молчи вечно. Я собираюсь пошутить над Фрэнки, но очевидно, что терпение моей сестры на исходе, так что нам лучше поторопиться с разбирательством. Джой, как будто подумав о том же, бросает на меня косой взгляд, затем, глубоко вздохнув, говорит: — Меня беспокоят предыдущие связи Джио. — Бинго. Это как раз относится к проблеме Джио. — Фрэнки постукивает пальцем по воздуху. — Откуда ты знаешь? — спрашиваю я, чувствуя себя несправедливо обвиненным. — Я знаю тебя, брат. Разве я ошибаюсь? Качаю головой, чувствуя, что меня раскусили. — Ты был помолвлен смехотворное количество раз. Это говорит о том, что у тебя развилась фобия обязательств, но не по тем причинам, о которых многие думают. — Ты могла бы стать адвокатом. Просто к слову, — бормочу я. — Наличие шести старших братьев пробудило во мне жажду справедливости. Джио боится новых отношений, потому что рискует узнать, что у тебя есть скелет в шкафу, или обнаружить «разрушителя сделки», как это было с другими. Итак, мисс Солнышко, скажите всем присутствующим, есть ли какие-то секреты, которые он должен знать? На часах осталось две минуты. Джой смотрит на группу кукол и мягких игрушек, окружающих крошечный столик. Я слежу за ее взглядом. Затем мы с ней обмениваемся взглядом, который говорит о том, что Фрэнки относится к этому слишком серьезно. Сестра постукивает по невидимым часам на запястье. — Никаких секретов, кроме того, что подстригаю волосы на пальцах ног. Также я бы хотела планировать свадьбу вместе, никогда не хотела бы открытых отношений — кажется, ты так это назвал. Я не засматриваюсь ни на кого вокруг, разве что на котят. Они такие милые. Хочу детей и большую семью и не люблю вечеринки. Идеальный вечер для меня — это печенье и фильм «Холлмарк». — Это моя девочка, — говорит Фрэнки с улыбкой. — Хотя помнишь, когда мне исполнился двадцать один год? Они обе смеются. — Я должен кое в чем признаться, — перебиваю я.