– Ой, Тедди! Ты пришел! – Ты знаешь, что я никогда не променял бы тебя на светский бал, Джо. Он занял свое кресло и взял девушку за руку. Фотограф, увидев это, поприветствовал его едва заметным кивком и бросил на Джо извиняющийся взгляд. Лори полностью его проигнорировал. Джо этого не заметила, потому что зрители стали замолкать: Диккенс только что вышел на сцену. – Ты как раз вовремя, – сказала она. Высокий и элегантный, Диккенс прошествовал к середине сцены, где его ожидала раскрытая книга. На мгновение Лори показалось, что писатель видел, как он проскользнул на свое место рядом со сценой, как взял за руку молодую леди с восторженным лицом, одетую в «писательское» платье. И что даже Диккенс, без всякого сомнения, понимал то, чего не понимала или отказывалась понимать Джо: что они были созданы друг для друга. В этот момент литературный гигант незаметно кивнул ему, – или он себе это навыдумывал, – и начал читать: «Фамилия моего отца была Пиррип, при крещении мне дали имя Филипп, а поскольку из того и другого мой младенческий язык не мог слепить ничего более внятного, чем Пип, то я называл себя Пипом, а после и все стали меня так называть…» Раздались восторженные аплодисменты, и Лори тихонько рассмеялся, а затем наклонился к Джо и прошептал: – Он и правда разговаривает разными голосами! Я же говорил! Оно того стоило. – Тише, Тедди! – Она коснулась его головы своей, помедлила и вдруг спросила: – Что, на балу было так скучно? – Там не было тебя, Джо, – ответил он, пожимая плечами. – Конечно, там было скучно. Ты же знаешь, как мне хотелось сидеть здесь с тобой. Больше, чем где бы то ни было. Джо стиснула его пальцы, сияя от воодушевления. – Я очень этому рада, – сказала она, и на краткий миг его сердце подпрыгнул, окрыленное надеждой. 15. Ссора На следующее утро, и по общему убеждению, стало ясно, что ночь выдалась на славу. Ночь их блистательного триумфа в городе, равнодушном к подобным победам. Все случившееся делало возвращение домой весьма нежелательным событием. Но пришло время уезжать в Конкорд, несмотря на то, что никто из них не испытывал по этому поводу особенной радости. Джо уже запихнула свой «писательский» наряд в чемодан и пыталась тот застегнуть, когда в комнату впорхнула Мег с платьем от Уорта на руке и безнадежным выражением лица, которое она подчеркнула тяжелым вздохом. Джо нажала посильнее. – Ради всего святого, Мег, прекрати ты уже страдать по старине Бруку! Ну потанцевал он с тобой, и что? На балах этим и занимаются. Мег сердито посмотрела на сестру. – Ни по кому я не страдаю. И потом, это же ты у нас любительница поговорить. Почему бы не рассказать о том, как Чарльз Диккенс пожал тебе руку и назвал тебя мисс Марч, еще пятьдесят пять раз? – Может, и расскажу! Это же Чарльз Диккенс! – Джо оставила попытки закрыть чемодан и зашагала по комнате. – Никак плащ не могу найти. Старшая Марч разгладила рукой серебристую материю платья, расправляя складки на вышивке. Как бы она не отнекивалась, мысли ее все еще были заняты балом и Джоном Бруком. Мег вспоминала, как радовалась тому, что рядом с ней друг, который знает ее и которому она нравится такой, какая есть, – бесприданница в платье, созданном для сестры, – особенно после того, как испарился Лори. Мег не рассказала сестре всего, что произошло минувшим вечером. Она умолчала о волне шепота, прокатившейся по залу, когда Леди Хэт обнаружила, что Лори оставил Мег на балу одну. Мег сразу же догадалась, куда тот поехал, не сомневалась, что сердцем он с самого начала был вместе с Джо на выступлении Диккенса, – сюрпризе, который так тщательно продумал и от которого был вынужден отказаться из-за дедова каприза. Но кроме нее никто не знал, куда джентльмен подевался и почему. Никто также и не подозревал, отчего это так встревожило Леди Хэт. Мег не знала, что Лори просил мистера Брука проводить ее после окончания бала. Она поняла это потом. А поначалу видела, как злорадствует Леди Хэт, как светится ехидством ее личико от нежданного открытия, пока Мег танцевала вальс с Бруком. – Что? – воскликнула Хэрриет, достаточно громко, чтобы услышали все и каждый. – Уехал и бросил ее? Нашу дорогую кузину Мег? Какое унижение испытала она, когда все обернулись и начали перешептываться. «Бедняжка, – думали, должно быть, они. – Бедная, бедная девочка, ее оставили одну на самом важном светском мероприятии года!» И только после того как мистер Брук настоял на втором танце, шепотки наконец утихли и Мег снова смогла наслаждаться балом. По завершении вечера, когда Брук сказал, что за ними приехала карета Лори, и попросил разрешения проводить домой, она последовала за ним с радостью, с благодарностью: он оказался истинным джентльменом, который ни разу не произнес ничего такого, что могло бы смутить или испугать ее. А когда они оказались в гостиной пансиона, Джон Брук пожелал ей спокойной ночи и поцеловал в щеку. На минуту Мег позволила своему воображению представить, каково было бы быть похожей на леди Хэрриет – богатой светской львицей, повсюду находящей себе поклонников. – Благодарю за вашу прелестную компанию, мисс Марч, – сказал он. – Надеюсь, скоро смогу насладиться ею вновь. Он назвал ее прелестной! Но с другой стороны, то же самое говорил и Хэрриет. Мег пришлось признать, что половину вечера мистер Брук провел, флиртуя с Хэрриет, а другую половину – с ней. Почему Мег это так заботило? Как и предполагала Джо, Мег не позволила бы себе испытывать к нему подобные чувства. Книга оказалась прозорливой. В ней Мег изначально собиралась отказать Бруку из-за его бедности, а в итоге ответила согласием, лишь бы досадить «тетушке Марч». Мег была обязана найти богатого жениха. Не могла сглупить, как в свое время их родители, раздавшие свое состояние и жившие в благородной бедности, о чем книга Джо растрезвонила всему свету. Мег желала для своих детей большего. Они должны были иметь все то, чего у нее никогда не было. «Какие имена им дала Джо? Дейзи и…» Она уже и не помнила. И все же Мег не переставала думать об этом на протяжении всей ночи – о танце и поцелуе. Даже когда вернулась Джо и бросилась на постель, когда та за завтраком все уши прожужжала о Диккенсе и «Больших надеждах», когда в очередной раз завела рассказ о том, как какая-то девушка робко похлопала ее по плечу и поинтересовалась, действительно ли она американская писательница Джозефина Марч, и если это так, то не распишется ли она в программке. Мег снова и снова прокручивала перед внутренним взором воспоминания о минувшем вечере – и о мистере Бруке! – будто они были чем-то настолько мягким, что ей нестерпимо хотелось взять их в руки, но в то же время до того хрупким, что она боялась к ним даже прикасаться. Подобно, возможно, роману, который не терпелось прочесть и который упрятывался под подушку. Или рождественскому подарку, который она только что получила и еще не успела развернуть. Как бы сильно она ни любила своих сестер, это принадлежало только ей одной. Мег не стала ничего рассказывать Джо. Та непременно принялась бы дразнить и подкалывать сестру по поводу говоруна Брука, и Мег пока не была уверена, что готова этим делиться. Сама еще не знала, что все это значит для нее, а что – для него. Он. Одно только это коротенькое слово вызывало у нее дрожь. «Под подушку тебя». Мег аккуратно уложила платье от Уорта в свой небольшой чемоданчик и закрыла крышку. – Я просто подумала, что, вероятно, ни у тебя, ни у меня больше не будет шанса его надеть. Это все, что я хотела сказать. Что-то странное, – может быть, грусть? – в голосе Мег выдернуло Джо из собственного плохого настроения. Она тут же прекратила поиски плаща и повернулась к сестре. – Но ты была в нем такой красавицей, Мег! Серьезно, настоящим воплощением красоты. И еще, если хочешь знать мое мнение, это платье – пустая растрата денег, даже для нашего Тедди. Зря он все это затеял. – Джо никогда не дожидалась, пока ее спросят: она в любом случае высказывала свою точку зрения. В этот момент в дверь постучалась горничная. Джо поспешила впустить ее. – Мистер Брук желает видеть мисс Мег, – застенчиво проговорила та с сильным ирландским акцентом. – Он ожидает вас в гостиной, мисс. Это касается приготовлений к дороге. – Спасибо, Бриджит, – ответила Мег. Ее голос казался спокойным, но сердце было готово выскочить из груди. Мег направилась к двери. – Единственное, что вышло впустую, так это старания Лори сделать тебе невероятный подарок, который ты даже не надела. И не́чего на него за это злиться. – А я и не злюсь, – рассердилась Джо под взглядом Мег. – Хорошо хоть ты это платье не сожгла, – добавила со вздохом. – Если полагаешь, что у нас не выдастся другой возможности надеть его, то почему бы не оставить платье Леди Хэт? Уж она-то точно найдет ему применение. – Она точно найдет, – согласилась Мег, вздрагивая от одной только мысли о флирте между Хэрриет и Бруком. – Но у нее и так достаточно красивых платьев. Мы заберем его с собой и сохраним, Джо. Может быть, когда-нибудь ты наденешь его на свою свадьбу. Лицо Джо перекосилось от ужаса. – Я уже обвенчана со своими книгами, Мег. Скорее, ты выйдешь в нем замуж. За мистера Брука, например. – Джо! Я даже не думаю об этом, – настаивала Мег. Джо послала ей хитрый взгляд, говорящий о том, что она знает о мыслях Мег и что ее так просто не надурить. На вокзале, где носильщики грузили багаж по вагонам, а пассажиры сновали туда-сюда в поисках своих мест, Мег и Джо, Лори и Брук сели в поезд и приготовились к долгой поездке обратно в Конкорд. Вчера все они поздно легли спать – да и неделя в целом выдалась насыщенная, – и никого из них особо не радовала мысль о возвращении домой. После представления Диккенса Джо посетило вдохновение, и она полночи провела, делая заметки к своему роману и даже написала новую сцену: настолько сильно на нее повлияли слова великого писателя о пороках современного общества. «А может, это было следствие постукивания по плечу». Она задумалась о том, сможет ли когда-нибудь привыкнуть к встречам с собственными читателями. Ведь одно дело получать от них письма или даже апельсины, и совсем другое – видеть лица, пожимать дрожащие руки, слышать, как их впечатлили ее слова.