Поскольку Лори наказывал ее за то, что ей хотелось быть собой и заниматься любимым делом, чего не дозволялось ему, она решила заставить его литературного двойника страдать и лишить того счастливого конца. Джо окончательно вычеркнула его из продолжения романа, отослав в Лондон работать в дедовой фирме, чем обрекла на безызвестность. – Критян, – как сказала бы Эми. Назначив ему столь справедливое наказание, Джо почувствовала, – даже если совсем чуть-чуть, – что работать стало как-то легче. Как и в первой книге, персонажи были списаны с членов ее семьи с некоторыми незначительными изменениями. На страницах романа в Нью-Йорк она отправилась с Эми, а не с Мег. Младшая Марч, осчастливленная платьем по последней моде, упала в обморок прямо в опере (от духоты и скопления народу), и, падая, умудрилась привлечь внимание нового персонажа: удалого красавца по имени Родриго, итальянца с навощенными усами, целым садом лаймовых деревьев и тайным – не исключено, что темным, – прошлым. Несколько дней кряду Джо промучилась с секретом Родриго. Возможно, он убежал с дочерью епископа, а потом потерял все имущество из-за политической нестабильности в стране. Или его разорил собственный брат, потому что оба в прошлом были влюблены в одну и ту же женщину. Но нет, она сделала так, что он упрашивал Эми поехать с ним в Австралию, где он смог бы восстановить потерянное состояние, работая в горнодобывающей промышленности. Эми, конечно же, его предложение отвергла – обливаясь слезами – по причине того, что это ужасно расстроит Марми. Еще бы. Та обещала ждать его возвращения, но он без вести пропал при кораблекрушении в Тихом океане, и Эми провела остаток романа, рыдая в подушку, утешаемая Бет, которая сменила Мег в качестве гувернантки в семье Кинг. «Бет», – думала Джо. Ах, если бы в реальной жизни ей так повезло. На страницах романа Джо могла ее оживить, позволить играть в куклы или на фортепиано, сделать так, чтобы она продолжала приносить радость Джо и всей семье, как было всегда. Но как только Джо откладывала перо, ее сердце вновь пронизывала боль от потери сестры, самой доброй из всех четверых. И это было невыносимо. Реальность никогда не казалась приятной и справедливой, как романы. Это возмущало Джо до глубины души каждый раз, когда она об этом писала или думала. В реальности бедные девушки оставались бедными, отцы теряли свое состояние в утопических благородных проектах, а богачи возникали из ниоткуда и переворачивали все с ног на голову. Сестры, даже самые любимые, иногда умирали. Все замолкало. «Пообещай мне, – звучали последние слова Бет. – Пообещай мне, Джо. Что продолжишь писать и попытаешься выбраться из тени. Что останешься среди живых. Что не последуешь за мной в пустоту». Джо вытерла глаза рукавом и снова взяла в руки перо. «Ах, Бет. Я стараюсь». Она вернулась на страницу со своей собственной судьбой. Что же станет с дикаркой Джо Марч? В своем романе Джо повстречала в Стейнвей-холле приятеля Диккенса, филолога с потрепанными манжетами и добрыми глазами. Они неделю провели в компании друг друга, посещая лекции, выступления и кафе. Но его здоровье оказалось подорванным от длительного времени, проведенного в промозглых библиотеках. К сожалению, он умирает от туберкулеза последующей зимой, оставив Джо в скорби, но с намерением продолжить его работу. А также завещав ей достаточную сумму, чтобы оплатить учебу в женском колледже близ Лондона, – очень современном месте с восхитительной старинной архитектурой и отвратительной едой. Рай. На страницах книги Джо вступила в переписку с Диккенсом с целью сообщить трагические новости о кончине его дорогого друга. Диккенс стал присылать ей воодушевляющие письма касательно ее романов. Используя свои связи в одном лондонском издательстве, помог Джо опубликовать новую книгу, которая получила огромную известность. Это и послужило началом крепкой дружбы между двумя писателями. Все шло очень по-пиквикски, пока Джо (теперь не малоизвестная писательница, а истинный феномен) не была похищена пиратами и не отвезена в Австралию. Где ей удалось освободиться из плена, спрятав у себя под языком ключ, отворив все замки и убежав прочь посреди ночи. Как обычно и поступают. Она уже готовилась сесть на корабль, направляющийся в Бостон, когда повстречала Родриго, который как раз сходил с парохода в Сиднейской бухте. Он выжил в кораблекрушении и собирался письмом сообщить Эми, что жив, но получил серьезные увечья, когда пытался спастись, и не хочет, чтобы возлюбленная видела его искалеченное тело. «Я обречен вечно любить вашу сестру, – в слезах признался тот Джо, вкладывая в руку конверт, – но не могу вернуться к ней в таком состоянии. Пусть она будет счастлива с другим человеком». Выдуманная Джо Марч вернулась домой, став печальнее и мудрее. На долю каждой из сестер выпало по особенному приключению, но в итоге они снова собрались в родимом доме вместе с матерью и служанкой Ханной. Однако в этот раз, благодаря литературному успеху Джо, они не были обездоленными, а вели обеспеченную жизнь одиноких женщин, что могли себе позволить любую прихоть. «Fin», – приписала она и подготовила рукопись, чтобы отнести ее старине Найлсу. Стоял конец лета, последние деньки августа, а Джо Марч наконец-таки закончила книгу. Когда мистер Найлс заявил, что и эта версия продолжения его не впечатлила, Джо едва удержалась от того, чтобы не швырнуть ее в лицо собеседнику. Она начала подозревать, что редактор сам не ведает, чего ему надо. Пусть сам тогда пишет, раз не ценит ее усилия. – Сожалею, мисс Марч. Снова не то. Вы слишком… перестарались. – Перестаралась? – Сверх всякой меры. Родриго – калека? Отказывается от Эми? Читатели с меня голову снимут. И с вас тоже. – Эту часть я могу убрать. Про увечья. – Дело не только в увечьях, мисс Марч. Я привел это как пример. Боюсь, придется снова переписывать: и персонажи, и читатели заслуживают лучшего. На нее навалилась жуткая усталость, словно она выпила снотворного. – Я не могу начать все заново, мистер Найлс, – сообщала она, чувствуя собирающиеся в уголках глаз слезы. – Видеть это больше не могу. – Надо, – отрезал он. – Ваша манера письма лежит где-то между феминистскими убеждениями и мелодраматическим фарсом. Джо захотелось схватить свою рукопись, прижать ее к груди и бежать, – не идти, а именно бежать! – в другое издательство. Любое другое издательство. Лишь бы ей там давали свободу самовыражения, а не говорили всякий раз, что все не так. – Если мне не изменяет память, вы сами просили больше мелодраматического фарса. Сказали, что книги продаются либо слащавые, либо в духе Джозефины Марч. – Помню, – кивнул согласно он. – Но я имел в виду совсем не это. То, что вы принесли… безвкусица, хоть мне и не хотелось вам этого говорить. – Шекспир постоянно писал о кораблекрушениях, похищениях и драматических переломах судьбы. И никто никогда не называл его произведения безвкусицей. – Шекспир не был молодой женщиной из Конкорда. Джо никогда в жизни не ревела в голос, – и презирала тех девушек, которые позволяли себе это, – но сейчас ей нестерпимо пожелалось завыть. Что бы она не делала, ему не нравилось. Вначале чего-то не хватало: все было слишком спокойно, слишком консервативно, слишком идеализированно. Теперь наоборот, она перегнула палку, потому что кораблекрушения и похищения – это чересчур. А все потому, что она молодая женщина. Из Конкорда. Интересно, леди Хэрриет когда-нибудь сталкивалась с подобным абсурдом? Джо подозревала, что нет. Самой же Джо, чтобы уповать на получение гонорара, покупку обуви для Эми или перчаток для отца и оплату семейных военных долгов, нужно было начинать все с начала. – Начните заново, – сказал Найлс. – Дайте читателям волнения и романтики, но не в ущерб реалистичности. И хорошему вкусу. Сделайте повествование тщательно продуманным. Размеренным. С достоверными, но трогательными встречами между несколькими неидеальными, но симпатичными персонажами. Мне кажется, сложного ничего нет. – Найлс смотрел на нее со своего места напротив. – Вы со мной согласны? Нет, она была не согласна. Совсем. Но ее ответ был другим: – К концу месяца книга будет у вас на столе, мистер Найлс. В крайнем случае ко Дню благодарения, уверяю вас. – На дворе только наступил сентябрь, и Джо была уверена, что за два месяца успеет закончить работу. – Но это будет… – Правильное продолжение? Это вы сами определите, верно? Вы и ваши компаньоны. Будет нечто среднее между нудятиной и экстравагантностью. Со вкусом. Нет, она не разревется. Не разревется. – Я вам доверяю, мисс Марч. Если вы скажете, что написали продолжение, которое понравится читателям – по обеим сторонам океана – я вам поверю. Вы знаете, что им нужно. Им, и вам. Немного приключений, немного романтики, но больше всего героини хотят сами выбирать свою судьбу. А не полагаться на волю случая. Она вспомнила о девушке, которая постучала ей по плечу в Стейнвей-холле. Какого продолжения хотелось бы ей? Джо собиралась возразить ему, ведь именно об этом она и написала: что маленькие женщины сами избрали свою судьбу. Не позволили мужчинам решать за себя. Сделали свой собственный выбор – одна вышла замуж и овдовела, две другие предпочли остаться свободными, а Бет была жива ко всеобщей радости. Но главное в том, что они остались неразлучными, как и положено сестрам. Они принадлежали самим себе и никому больше. Ей стало очевидно, что Найлс, – как и, вероятно, все остальные мужчины, – не имел ни малейшего понятия, чего именно хотели от жизни маленькие женщины. У Найлса на сей счет была иная точка зрения. Он, судя по всему, считал, что это Джо не знает, чего хочет.