Джонатан не знал, как на это отвечать. – Ммм… – мычал он, оглядываясь по сторонам в надежде, что ответ материализуется рядом с ним в белом облачке, как в комиксах. – Я не в курсе. Это собаки моего брата. Реакцией на это обычно был неодобрительный взгляд, и дальнейшие реплики адресовались уже не ему: – Ты же прирожденная охотница, да, моя девочка? И Сисси смотрела на своего нового друга с такой любовью и преданностью, будто они вдвоем сейчас, одетые в дорогую английскую экипировку, на лугах вспугивали куропаток, а Джонатана словно и вовсе не существовало. – Красивая собака, – говорили они о Данте и тут же хмурились, – но не для Манхэттена. Как будто присутствие собаки давало им право выражать свое мнение. – Да нет, он доволен жизнью, – научился отвечать Джонатан с важной небрежностью, – это городская колли. Сначала он произносил эту фразу достаточно робко, но со временем понял, что она звучит убедительно. Он живо представлял себе ход мыслей его оппонентов: «Городская колли? Разве она существует?» А потом они пожимали плечами и думали: «Ну да, а почему нет?» Хотя городской колли в природе не существовало. На самом деле даже Джонатан понимал, что бордер-колли в общем (и Данте в частности) совершенно не похожи на существ, в чем-либо уступающих людям в развитии. На самом деле, Данте очень подошло бы управлять небольшим банком. На собачьей площадке на площади Томпкинс-сквер вместо травы был песок и бетон. Спрашивается, кому захочется делать свои дела не под большим высоким деревом с толстым стволом и шершавой корой, не на мягком ковре из полусгнивших листьев, а в песок? Да, в Нью-Йорке собаки, по крайней мере, имели возможность общаться со своими собратьями, но при этом кому понравится ходить в туалет на бетон под наблюдением доброй половины жителей Нижнего Ист-сайда? Джонатан представил, как он поднимает хвост и присаживается в укромном уголке в густом лесу, вдыхая сложносочиненный аромат сосен и грибов. Как же прекрасен этот запах по сравнению с миксом из выхлопных газов и парфюма Calvin Klein. Все чаще и чаще он мечтал о жизни на земле. Забывая о том, что он не собака, он грезил о маленьком кусочке собственной хорошо унавоженной земли, покрытой колокольчиками, наперстянками, лютиками и мхом. Он хотел кататься по этой земле, тереться всем своим телом о ее сырую поверхность, стирая запах мыла и человека о темную мантию лесной зелени. У его собак было кабельное ТВ, органические кости и дорогие кожаные поводки. У них было все, что только можно было найти в Нью-Йорке в плане еды и крыши над головой, но он не знал, чего им хочется на самом деле. Вдруг они чувствуют себя нереализованными и подавленными? Собак понять очень трудно, особенно если ты недостаточно хорошо их знаешь. Вдруг им нужна помощь специалиста? И он позвонил Максу. Макс точно знает. – Привет, Макс. – Привет, дружище. Я тут с Алегрой. Макс всегда был не один. – Прости. Случайно не знаешь хорошего ветеринара? – У тебя собаки заболели? – Да нет вроде, – пожал плечами Джонатан. – Но, мне кажется, провериться не помешает. – Повиси, – сказал Макс и обратился к подружке, – Алегра, у меня другу ветеринар нужен. Никого не знаешь? Сначала в телефоне слышалось какое-то бормотание, а потом трубку взяла Алегра. – Я свою кошку ношу на угол Одиннадцатой и Первой. Или это слишком далеко? – Нет, нормально. А собаками там тоже занимаются? – Это же ветеринар, – после небольшой паузы сказала Алегра. – Он занимается животными. Не уверена насчет крупного рогатого скота. У тебя ведь собаки, не коровы? Джонатан состроил гримасу, передразнивая Алегру с ее крупными сочными губами. – Я пришлю тебе смску с номером. Спроси доктора Клэр, она классная, – и она передала трубку Максу. Джонатан слышал еле сдерживаемые смешки. – Все в порядке, дружище? – Да, спасибо, – ответил Джонатан, но Макс уже повесил трубку. На следующий день он позвонил и записался на прием к доктору Клэр. – Нет, это не срочно, – сообщил он. – С какой конкретно проблемой вы столкнулись и у какой из двух собак? – у девушки-администратора был голос десятилетнего ребенка. – Я не могу это объяснить по телефону, – уклончиво ответил Джонатан, чувствуя себя почему-то старым развратником. – Хорошо, – пропищала администратор, – я записываю вас на 30-минутный первичный прием. До встречи во вторник, в пять. Во вторник, в четыре часа дня, Джонатан ускользнул с работы, прилетел на велосипеде домой, взял собак и направился к ветеринару. Он предвкушал настоящее приключение. Ветеринар! Ни разу в жизни у него не было повода идти к ветеринару, и он уже представлял себе, что перед кабинетом врача будет ожидать несметное количество экзотических животных, у каждого из которых – свои секреты. Он вообразил пожилого белого тигра, завершившего карьеру в шоу-бизнесе в Лас-Вегасе и переехавшего в пропахший плесенью старый особняк с видом на Центральный парк. И единственная живая душа, с кем он еще общался, – это дряхлая вдова его дрессировщика. А может, там будет пиранья в мобильном аквариуме на колесах. Или шиншилла (он пытался представить себе шиншиллу, но в голову лезла только шуба в серую полоску). Или галапагосская черепаха, вывезенная из Эквадора в обычном чемодане когда-то давным-давно, когда таможенники еще позволяли провозить в ручной клади исчезающие виды животных. Ветеринарная клиника располагалась в красивом красно-кирпичном здании. Десятилетняя администратор (он сразу же узнал ее по голосу) оказалась молодой женщиной, фигурой и габаритами напоминавшей банковский сейф. Она представилась именем Айрис и протянула ему папку с анкетами, в первой же из которых требовалось заполнить данные его кредитной карты. Он прочистил горло. – Гхм… а вы не скажете, сколько стоит прием доктора Клэр? – Все зависит от цели обращения. Стандартный 30-минутный прием без анализов – от 85 долларов, – ответила она и, натянуто улыбнувшись, вернулась к своему лэптопу. Через десять минут раздался звуковой сигнал. Айрис встала, открыла одну из трех дверей и указала Джонатану внутрь. – Ваша очередь, – пропищала она, и Джонатан вдруг представил себе, как внутри его ожидает расстрельная команда в составе двенадцати человек в форме французского иностранного легиона с винтовками наголо. А добродушный французский пудель в берете, готовый отдать команду «огонь» маленькой лапкой, курит сигарету. Вместо этого ему пожала руку молодая высокая женщина без следов косметики на лице, с короткими волнистыми волосами и серьезным выражением лица. – Здравствуйте, – сказала она с британским акцентом. – А это, наверное, Сисси? – А, да, – ответил Джонатан, смущенный таким приветствием, и подтолкнул собаку вперед, как застенчивого ребенка в школе танцев. – Поставьте ее, пожалуйста, на весы. Он подвел Сисси к большим напольным весам и придержал ее несколько секунд. – Хорошо, – доктор Клэр вбила результат в свой компьютер, – теперь поставим ее на стол. Джонатан поднял ее, и врач послушала сердце Сисси. – Хорошая девочка, – похвалила она, тщательно прощупывая лапы и вытягивая тазобедренные суставы вверх и назад, а плечевые – вверх и вперед. – Хорошо, – теперь она сгибала голеностопы, нажимала на спину вдоль позвоночника и осматривала зубы. – Какая ты милая девочка! И выглядишь ты прекрасно. Давай посмотрим теперь твоего друга. Джонатан подвел Данте к весам, а затем – к столу, где ветеринар провела с ним все те же самые манипуляции, проверяя конечности, сердце, суставы, спину и зубы. – Отлично, – сказала она через минуту. – Можете ставить его на пол. Джонатан спустил Данте со стола, а доктор Клэр занялась документами на компьютере. Наконец она повернулась к нему. – Итак, оба питомца в прекрасной форме. Вы пришли просто на контрольную проверку? Или есть какие-то проблемы? – Ну… – протянул Джонатан, глядя в потолок, – и да и нет. Доктор Клэр недоуменно смотрела на него. – Мне кажется… Я даже не знаю, как это выразить. Понимаете, это не мои собаки. Мне брат их оставил на полгода. Я мало что знаю о собаках, но я боюсь, что они несчастны. Доктор Клэр по-прежнему недоумевала. – Вы отмечали какое-нибудь навязчивое поведение? Они бегают за собственным хвостом? Грызут что-нибудь? Скулят постоянно? Проявляют агрессию? – Нет, ничего этого нет, – покачал головой Джонатан. – От еды не отказываются? – Нет, – вздохнул он. – Но я не уверен, что они получают то же удовольствие от еды, что и раньше. – Что вы говорите?! – удивилась доктор Клэр. Джонатан понял, что она подумала: «Ну и идиот. Очередной самовлюбленный придурок, который мое время тратить пришел». – Я понимаю, что это всего лишь собаки, – попытался объяснить он. – Но у меня такое чувство, что они несчастны. Данте ведь должен стада овец охранять, не так ли? Мне кажется, он очень умен. А Сисси… она ни на что не жалуется, но мне часто кажется, что ей чего-то не хватает. Куропаток, может? Я не знаю. Просто они оба какие-то… не от мира сего, – и он посмотрел на Данте, выражение морды которого было абсолютно нейтральным. – Взгляните на него. Понимаете, о чем я? Мне иногда кажется, что он… злится. – Злится?.. – Вот Сисси не злая. Она изо всех сил старается сохранять жизнерадостность, но часто просто проваливается в грусть. Доктор Клэр глубоко вздохнула, выдохнула и чуть прикрыла глаза. – Я не психиатр, – сказала она. – На мой взгляд, с вашими собаками все в полном порядке. Бывает, что собаки, живущие в городских условиях, слишком мало двигаются и не получают достаточно внимания от хозяев. У вас есть где с ними в мячик поиграть? Или, может, сдавать их на день в стационар или нанять человека, который с ними будет гулять? Или оставляйте резиновую игрушку с едой. Набейте ее гранулированным кормом в арахисовом масле. Это займет собак на долгие часы. Джонатан уже один раз так сделал. Данте разделался с ней за минуту и закинул ее за диван с выражением, которое Джонатан принял за презрение. – Это не поможет, – грустно покачал он головой. – В их жизни нет чего-то важного.