Боже, что за мысли! Рыжий протянул мне жилистую руку, покрытую мелкими светлыми волосками, которую я пожал, внутренне содрогаясь. Да, я отдавал себе отчет в том, что веду себя как последний расист, однако никак не мог побороть предубеждение против «нищих мигрантов», въевшееся в кровь едва ли не с молоком матери. – Полиция закрыла паб? – спросил Джулиус. – Сегодня откроемся. Ваши ищейки ничего не найдут в моем заведении. Так я им и сказал. – Мы не из полиции, О’Тэди. Мы просто хотим помочь, и, – он доверительно наклонился вперед. – Мы действительно можем помочь. – Да валяйте. Только без толку все это. Джулиус кивнул и повернулся к выходу. За столиком у самой двери за нами пристально наблюдал неряшливо одетый мужчина неопределенного возраста. Я случайно поймал его внимательный взгляд, и он торопливо отвернулся, да так резко, что едва не сломал шаткий стул. Чужакам здесь не рады. На обратном пути я едва поспевал за длинноногим Джулиусом. Погруженный в свои мысли, он совершенно забыл о моем существовании, да и существовании всего остального мира тоже – только грязь разлеталась в стороны из-под его черных щегольских туфель. Мне многое хотелось спросить, но я откровенно робел, взирая на строгую и прямую, как доска, спину компаньона, и, наконец, решился: – Как мы собираемся ловить убийцу, если даже полиция ничего не может сделать? Как мы узнаем, кто он? – Мы уже знаем, кто он. Я так удивился, что поскользнулся и едва не сел в лужу: – Как это – знаем? – мысли проносились голове вихрем, но ни одна из них ничем мне не помогла. – Вы видите сложность не там, где она есть, – Олдридж сжалился и приостановил шаг. – Я знаю, кто убийца, но вычислить ее – дело не из легких. И не из самых безопасных. – Ее? Подождите, вы хотите сказать, что это женщина?! – Господи, Филипп! Не пытайтесь казаться глупее, чем вы есть. Вы прекрасно меня поняли. Тут уж и я не выдержал. Догнал его и схватил за ворот плаща: – Нет, это вы не делайте из меня дурака! Если вы настолько гениальны, что можете раскрывать преступления еще до того, как их совершат, это отнюдь не означает, что для всех вокруг это столь же очевидно. Черт возьми, да вы самый большой эгоист, с которым мне довелось общаться! Или выкладывайте все как есть или не рассчитывайте на мою помощь, ни сейчас, ни когда-либо впредь. Вам ясно? Спустя время я могу точно сказать, что то была самая эмоциональная и прочувствованная речь в моей жизни и вместе с тем, самая позорная. Не стоило так распаляться, но тогда я был совершенно неспособен к разумным рассуждениям. Джулиус не делал попыток отстраниться или урезонить меня. Как раз наоборот, заглянув в его темные глубокие глаза, я увидел там не злость или обиду, а сочувствие и тепло. Он снова сумел поставить меня в тупик. – Прошу вас, успокойтесь, Филипп, – мягко попросил он, кладя ледяные руки поверх моих, судорожно стискивающих лацканы его мокрого плаща. – Приношу свои извинения, я забылся и позволил себе грубость. Моя кошка никогда не задавала вопросов, увы, я отвык от диалогов. Меня снова сравнили с кошкой, и все же на душе стало легче – я выговорился и спустил пар, а Джулиус сумел воспринять это адекватно и легко свел неприятную ситуацию к шутке. Я не знал, что он так умеет. – Давайте доберемся до ближайшего приличного кафе и там поговорим, – я согласно кивнул. – Обещаю ничего не скрывать. Время обеда – не самое удачное для уединения, в кафе просто не оказалось свободных мест, и откровенный разговор пришлось отложить, ненадолго, но и этого часа мне хватило, чтобы окончательно известись. Мы расположились друг напротив друга, Джулиус в мягком кресле, а я на стуле. Моросящий дождик перешел в ливень, и стук капель прекрасно располагал к долгим задушевным беседам. – Налить вам чаю? – Нет, благодарю, – он любил чай, но я не удивился отказу. Оба понимали, что чай подождет. Я достал блокнот и ручку, с ними я чувствовал себя привычнее, как-то стабильнее. – Есть старая ирландская легенда – начал Олдридж издалека. – Забытая, покрытая пылью и мраком история. В ней рассказывается о деве волшебной красоты, голос которой вдохновлял поэтов и музыкантов. Ее звали Ланнан Ши или Ланон Ши, что означает «чудесная возлюбленная», – он замолчал. – Кто она такая? – Фейри. – Фейри? Она фея? Эльф? – я готов был рассмеяться, но сдержал себя. – Я же уже сказал. Она Ланнан Ши, и это не имя. Это ее природа. Капли барабанили по стеклу, тихо жужжала лампочка под потолком, скрипел старый стул. – Ланнан Ши дарит вдохновение в обмен на восхищение, она купается в нем как змея в солнечном свете, но стоит только признаться в любви – и ты пропал. Ланнан Ши ищет любви, но, получив, не способна с ней справиться. Я оторвался от записей и спросил: – Поэтому найденные тела принадлежали только молодым крепким парням? Но зачем же она это делает? И как? – Я не знаю, и вряд ли знает кто-то, кроме нее самой, – Джулиус провел рукой по волосам, взлохмачивая темные волны. – Она выпивает всю кровь, до последней капли. Повисла тягостная пауза. Я вспоминал холодный морг и мертвое тело с прозрачной кожей, а что вспоминал Джулиус… Кто знает, кроме него самого? – Я был с вами честен, Филипп. Вы не передумали помогать мне? – Конечно, нет. Мы же компаньоны. Вечер я встретил далеко от дома. Дав клятвенное обещание помогать расследованию всеми силами, я, честно признаться, не ожидал получить столь рискованное задание. «Сегодня в «Веселом Патрике» будет вечер памяти погибших ребят, – сказал Джулиус, оценивающим взглядом прожигая во мне дыру. – Не ждите слез и трагических песнопений. О’Тэди любезно предупредил меня, что в пабе планирует выступить местный музыкальный ансамбль, будут читать стихи и, конечно же, танцевать джигу». Однако как ни приукрашивай действительность, прежде всего меня ждет разведка, к коей мне, как известно, не привыкать. Итак, за несколько часов до полуночи я оказался, сам тому не веря, перед дверью ирландского паба, из которого лились свет и громкая музыка. Я ожидал косых взглядов и недовольства, но все взоры были прикованы к импровизированной сцене, где пятеро разудалых молодцов терзали инструменты и выкрикивали маловразумительные песни. Помня наставления Джулиуса, я прошел сквозь толпу до бара, вглядываясь в женские лица. Ни мой друг, ни тем более я не знали, как Ланнан Ши может выглядеть, но она, несомненно, должна быть красива, сказочно хороша. Увы, красота – понятие субъективное, и местные рыжие девицы ничуть не привлекали меня. – Эй, парень! – проворковал над ухом низкий женский голос, не лишенный обаяния. – Не видела тебя раньше. Ты откуда? Со мной заговорила девушка-разносчица, и первым, что я в ней заметил, были ярко-алые губы. – Эй, чего застыл? Что пить будешь? Опомниться я не успел. После третьей пинты темного пива я узнал, что милую разносчицу звали Агна и что это имя ей не очень идет***. Музыканты вошли во вкус, Агна вместе с подругами показывала мне, как танцуют джигу и степ. И я совсем забыл, зачем явился, но мне помог случай, впрочем, на этот счет у меня имеется свое мнение. – Эй, ты. Да, да, именно ты, – ко мне приближались, протискиваясь сквозь веселящуюся толпу, двое мужчин с угрожающими лицами. – Не лезь к моей подруге, если жизнь дорога. Я оглянулся и заметил, как побледнела красавица Агна. До моего хмельного сознания начала медленно доходить вся опасность ситуации. Мне прежде не доводилось оказываться в подобных ситуациях, однако несложно было догадаться, что лучший способ урегулировать конфликт – извиниться и отступить. – Парни, я только… Тяжелый кулак профессионального бойца заехал мне в нос, и оправдываться сразу расхотелось. Несколько уроков бокса, что я получил в университетской секции, помогли продержаться пару минут, а дальше разъяренная толпа, где все знали друг друга и жаждали помочь, вынесла меня на улицу. Хвала небесам, что перед дракой я много выпил, и боль чувствовалась слабо, алкоголь с легкостью притуплял ее. И с той же легкостью туманил рассудок. В какой-то момент мне привиделось прекрасное лицо, склонившееся надо мной. Золотистые локоны щекотали мою шею. Прекрасная фея коснулась моего лба прохладной рукой, и очнулся я уже утром. В грязной луже и с перебитым носом. – Могу вас поздравить, – сказал Джулиус, когда увидел меня в компании сержанта полиции, выводившего меня из камеры. – Избили вас умело, все кости целы, скоро будете как новенький. – Джулиус! – обрадовался, но быстро приуныл. – Я провалил ваше задание… – О, дорогой мой, – протянул он с улыбкой. – Вы только подтвердили мои подозрения. Благодарю вас, сержант, передавайте наилучшие пожелания детективу-инспектору Гаррисону. Мы вернулись в агентство, где Олдридж вновь поразил меня, занявшись моими ссадинами и синяками. С проворством опытной санитарки он наложил стерильные повязки и налил мне горячего чая, что, по его мнению, заменяло все лекарства мира. – Простите, – я все не мог смириться с поражением. Такого позора я не переживал никогда. – Я вас подвел. – Ну в самом деле, хватит уже. Неужели вы всерьез решили, что я ожидал, когда вы притащите мне Ланнан Ши в кармане? – То есть все зря? – я едва не потерял дар речи. – Я рисковал собой просто так? Джулиус пригубил из своей чашки, молочно-белой со сложным черным рисунком-вязью, и только после этого ответил в привычной манере: – Вы ее видели? – Я… я не знаю. Возможно, – и я рассказал ему о девушке из своего пьяного полусна-полуяви. Он выслушал меня более чем внимательно и сообщил, совершенно спокойно, что этим же вечером лично навестит паб «Веселый Патрик». Мне бы стоило его отговорить, однако время шло, а расследование наше не двигалось с места. Приняв мое молчание за одобрение, Джулиус поднялся из кресла, со скрипом потянулся и, пожелав мне доброго дня, покинул офис. Я остался предоставлен самому себе, снова. Часы до вечера тянулись точно резиновые. Я успел поужинать, трижды попить чай и даже один раз неплохо вздремнуть, прежде чем на огонек заглянул Джулиус и тут же вновь ушел, на сей раз прямиком в Зеленый квартал. Я ждал его до самого утра, не смыкая глаз, чашку за чашкой вливая в себя обжигающе горячий кофе. Мне было страшно за компаньона, представить его участвующим в уличной потасовке просто не представлялось возможным! Где-то глубоко мерзкий голосок твердил: «Он бы не стал так за тебя переживать», но ведь я – не он. Я – это я, и потому, отправив грязные чашки обратно в белый раритетный буфет, быстро собрался и побежал в полицейский участок. Детектив-инспектор Гаррисон отнесся к моим словам со всей серьезностью, впрочем, за пышными моржовыми усами сложно было угадать его настрой. Мужчина выпустил мне в лицо целое облако едкого дыма и только после этого заговорил: – Послушайте моего совета, Фелтон, не принимайте все так близко к сердцу. Вы переживаете не за того, кому это нужно. Переживайте-ка лучше за себя, а старый лис Джулиус сам справиться, ему не впервой. Знаете ли вы, Фелтон, почему он вообще занимается всей этой, ммм… чертовщиной? А? Интересный вопрос, но я никогда им не задавался. И куда девалось мое профессиональное любопытство? В предвкушении тайны, я подался вперед, сам не замечая, что копирую его движения: – Так почему же?