– Когда-то он сказал мне, что… – Прошу прощения, сэр! – в кабинет без стука ворвался сержант Оливер, а следом за ним, не дождавшись разрешения, вошел Джулиус собственной персоной. Момент был упущен, однако то, что товарищ мой вернулся цел и невредим, немного утешало. – Это Грегори Хиггинс! Инспектор бросил окурок в пепельницу, полную пеплом до краев: – Что Грегори Хиггинс? – Он укрывает Ланнан Ши! Собирайся, Филипп, нам нужно срочно его навестить! – Погоди, Джулиус, остынь, – Гаррисон сделал знак сержанту, и тот вышел, плотно прикрыв за собой дверь, – Я слышал эту историю от Фелтона, но мало что понял. Кто такая Ланнан Ши? Горящий взгляд Олдриджа, наконец, остановился на мне. – Доброе утро, – поприветствовал он, словно и не пропадал где-то всю ночь. – Не ожидал вас здесь встретить. Что-то произошло? Боже, да он, кажется, пьян! Иначе как объяснить эту несвойственную ему оживленность и лихорадочный блеск в глазах? – Вас не было всю ночь, что мне оставалось делать? Джулиус взмахнул рукой и едва не повалился на пол: – Это все ерунда! Вставайте, вставайте, мы опаздываем на встречу с молодым перспективным поэтом нового века, мистером Грегори Хиггинсом. Хиггинс жил на самой длинной из трех улиц Ирландского квартала. Не так давно никто и имени его не знал, как вдруг, словно гром среди ясного неба – признание и почетное членство в городской ассоциации поэтов. Иначе, чем чудом это и не назовешь. Джулиус едва перебирал ногами, и я смог убедить его отложить встречу хотя бы на час. Когда мы прибыли в мою квартиру – она была ближе всего к участку – он уснул на жестком диване, уткнувшись лицом в подушку, и к стыду своему я вдруг понял, что не опьянение столь дурно повлияло на его поведение, а здоровая шишка на затылке. Всколоченные завитки волос слиплись от крови. Похоже на удар чем-то тяжелым сзади, со спины. Интересно было бы послушать историю его ночных приключений. Перспективный поэт нового века встретил гостей холодно, даже не пригласил войти. Мне его поведение показалось излишне нервным, дерганным, да и сам он, высокий и нескладный, казался скорее бунтующим подростком, чем молодым дарованием. – Я занят. Зайдите завтра. Однако Джулиус, восстановив силы, не собирался сдаваться так просто: – Мы ненадолго, мистер Хиггинс. Вы живете один? Бестактный вопрос застал поэта врасплох, и Джулиус проскользнул в прихожую и по-хозяйски огляделся. На мгновение в дверном проеме мелькнуло хорошенькое личико и исчезло. – Что вы себе позволяете?! – взвизгнул Хиггинс, его вытянутое прыщавое лицо исказилось рассерженной гримасой. – Пошли вон, оба, не то я вызову полицию! Одним словом, Грегори Хиггинс мне не понравился. – Ланнан Ши у него, – сказал Олдридж, когда мы отошли от негостеприимного дома подальше. – Видимо, он пишет действительно хорошие стихи, раз она так к нему привязалась. Помнишь, она ведь дарит вдохновение. Он поймал за рукав пробегавшего мимо мальчишку, взял у меня блокнот и, черканув пару слов, вырвал страничку и вручил мальчонке: – Передашь красивой леди, что живет в доме мистера Хиггинса. Понял меня? Получив два шиллинга и легкий подзатыльник, юный посыльный убежал исполнять поручение. Все было готово к финальному акту. Вечер понедельника мы встретили во всеоружии, и это не просто фигура речи – Джулиус достал из сейфа револьвер, таких старых моделей мне еще не доводилось держать в руках: – Возьмите, он заряжен серебром, на случай, если что-то пойдет не так. Цельтесь не в грудь, Ланнан Ши нужна нам живой. Стрелять вы, надеюсь, умеете? Я с трепетом принял оружие и покачал головой. Я кое-что смыслил в стрельбе, но сам никогда этим не занимался. – Тогда отдадите его сержанту Оливеру, он парень толковый. Гаррисон и он будут в укрытии неподалеку, и вы с ними. В записке Джулиус назначил свидание девушке, которую считал фэйри. Несмотря на то, как глупо это звучало в принципе, к плану операции мы все подошли основательно. Проверяя готовность перед самым выходом из агентства, я провел пальцами по гладкой рукоятке револьвера и обнаружил подозрительные насечки, больше всего напоминающие попытку скрыть именную чеканку. Об этом тоже стоило подумать, но позже, когда в деле об убийствах в Ирландском квартале будет поставлена точка. Она появилась внезапно. Пустынный переулок, глухие заборы по обеим сторонам, совсем рядом с местом последнего убийства, вечерний туман только-только начал выпускать свои дымчатые щупальца. И вот она уже здесь, стоит, переминаясь с ноги на ногу, прекрасная и волшебная, как в моем видении. Тяжелые золотые локоны струились по спине и плечам, нежные белые пальчики смущенно мяли ткань национального платья цвета июльской листвы, но более всего выделялись губы – ярко-алые, манящие. Из укрытия я видел, как Джулиус поспешил ей навстречу со скромным букетом в руках. Никто кроме него самого не знал всех деталей плана, но пока происходящее напоминало банальное свидание. Ветерок донес до нас приглушенные голоса. – Зачем ты звал меня? Грегори очень рассердится, если узнает, – прозвучал чудный голосок девушки. Ей ответил глубокий уверенный голос: – Чтобы увидеть тебя. Она рассмеялась, словно зажурчал горный ручей: – Что же во мне такого? – Ты прекрасна. Лицо красавицы изменилось, прозрачно-голубые глаза заблестели в предвкушении: – Я тебе нравлюсь? В тот момент я страстно захотел, чтобы Джулиус промолчал. Пусть план катится к чертям, но он не должен был ей отвечать! – Я… – Значит так ты со мной?! Прямо мимо нашего укрытия пронесся разгневанный мужчина, в котором пусть не сразу, но узнавался обманутый поэт Грегори Хиггинс: – Чертово отродье! Разве я не дарил тебе подарки, не писал для тебя стихи? Ты ведь хотела стихов, а? О любви! – кричал он, брызгая слюной. – О любви? – Ланнан Ши, теперь я не сомневался, неуверенно отошла от Джулиуса и протянула тонкие руки к Хиггинсу. – Ты любишь меня, Грегори? Напряженная борьба отразилась на некрасивом лице поэта. Он знал, что нельзя отвечать. Ланнан Ши ждала. Я незаметно всунул револьвер в руку сержанта Оливера. Сердце предчувствовало беду. – Ланнан Ши, – позвал Джулиус. Она резко обернулась. – Ты хочешь любви, я знаю. Он не сможет тебе ее дать. Он просто человек. – Заткнись! – Слушай меня, я дам тебе ее. Много, очень много любви. Несчастное создание разрывалось на части. Я не понимал, чего Джулиус добивается, как вдруг Грегори выкрикнул: «Я люблю тебя!», и фэйри, издав отчаянный вопль, обнажила острые клыки и бросилась на возлюбленного. Оливер вскочил на ноги и выстрелил. Кто-то вскрикнул от боли. Инспектор подтолкнул меня в спину, и мы покинули укрытие. Земля была залита темной кровью, такой темной, что казалась почти черной. На земле лежала девушка, нет – Ланнан Ши, со столовым ножом в груди, рукоятка отливала серебром. Рядом с ней стоял на коленях Грегори и рыдал безутешно, как ребенок. – Она была моей, – причитал он, покачиваясь на месте. – Только моей, она меня любила… Только меня…. Моя фея… Сержант Оливер занялся Хиггинсом, инспектор отправился за помощью, чтобы перенести раненую в машину, а я подошел к Джулиусу. Тот зажимал плечо рукой. – Господи, вас ранили! Дайте взглянуть. – Нет! Не прикасайтесь ко мне! – внезапно рявкнул тот, отстраняясь. В темно-карих глазах плескалось безумие. Он оттолкнул меня здоровой рукой и скрылся так быстро, точно за ним гнались все демоны ада. – Не переживайте, – подошел инспектор, попыхивая новой сигаретой. – Он расстроен и устал, позже образумится и извинится. – Стали адвокатом? – огрызнулся я и случайно бросил взгляд на Ланнан Ши. – Смотрите! Хрупкое, будто бы невесомое тело ее стремительно светлело, пока вдруг не вспыхнуло бесцветным пламенем и не исчезло у нас на глазах. Сержант Оливер беспомощно развел руками, но сказать ничего не смог. Я устало потер виски и отвернулся. Дальше Гаррисон справится сам. – Печальная вышла история, да? – Джулиус встретил меня на пороге с чашкой чая в левой руке. – Ведь вы не сердитесь, Филипп? Он выглядел обеспокоенным и каким-то помятым. Глаза тусклые, под ними залегли усталые круги, а волосы, обычно тщательно напомаженные и уложенные, забавно топорщились. Я прошел мимо и практически упал в кресло: – Налейте мне тоже. Нет, стойте. На верхней полке был коньяк, что принесла миссис Оуэн на прошлой неделе. – Миссис Оушен, – машинально поправил Олдридж, но коньяк достал и разлил по чашкам. Чайным. Мы выпили и немного помолчали. – Хиггинса отпустят. Его не за что держать под замком, и убийца так и останется ненайденным. Я не видел Джулиуса, но чувствовал его присутствие где-то за спиной. Он тихо ответил: – Зато никто больше не умрет. Был один вопрос, что терзал меня весь день: