– Ты хочешь прекратить целоваться только ради того, чтобы уложить свою маленькую сестренку в постель? Не уверен, что мне нравится подтекст, скрытый в ее интонации. – Да, – а потом добавляю: – Она мне не сестра. – Ну, тогда ладно. – Она отстраняется от меня, приглаживая волосы. – Хорошо провести время. – Ты звучишь сердито. – Я не сержусь. Просто разочарована, наверное. – Это не значит, что мы никогда не сможем больше целоваться. Просто сегодня мне нужно еще кое-что сделать. – Что-то более важное, имеешь в виду. Я делаю шаг назад, пока мы не оказываемся на расстоянии не менее фута друг от друга. – Ну, да. Вообще-то так и есть. Венди скрещивает руки на груди, поджимает губы и отводит взгляд в сторону. У нее покраснели щеки, и я не уверен, это из-за нашего поцелуя или потому, что она злится, что я все испортил. Она выглядит расстроенной из-за меня, а мне это кажется несправедливым. Тяжело вздохнув, Венди все еще отказывается смотреть мне в глаза. – Может быть, мой брат был прав. Уайетт сказал, что, сохнув по тебе, я зря трачу время. Сказал, что ты этого не стоишь. – Очень мило, – горько прошелестел я. От одного только имени Уайетт у меня кровь закипает от болезненных воспоминаний. Он ужасно со мной обращался в самые уязвимые годы моей жизни. Они оба. И теперь все, о чем я могу думать, – это то, что я оставил Джун одну в ее день рождения. И все ради того, чтобы поцеловать девушку, которая раньше надо мной издевалась. Я продолжаю отдаляться: – Мне нужно идти. Хорошего вечера, Венди. Она вздрагивает, словно испугавшись моего ухода, поэтому смягчается. – Брант, подожди, – говорит она. – Я не это имела в виду, ты же знаешь. Я просто чувствую себя немного отвергнутой. – Это был не отказ, – говорю я ей. – Это значит «продолжение следует». Но я не уверен, что хочу продолжения прямо сейчас. Венди таращит глаза. – Увидимся в школе в понедельник. – Я резко поворачиваюсь, а затем шагаю через парк, направляясь домой. Я прохожу мимо Тео и Моники. Они целуются, уютно устроившись в одной из игровых конструкций, так что я кричу им «пока», прежде чем удалиться. – Ты уходишь? – спрашивает Тео, высовывая голову над горкой. – Да, увидимся дома. – Хорошо… увидимся там, Луиджи. – До скорого, Марио. А потом я срываюсь на бег, мчусь по пустынному тротуару, пока не добираюсь до нашего уединенного района с высокими деревьями и единственной гравийной дорогой. Камни хрустят под подошвой, легкие горят. Я бегу без остановки всю дорогу до дома, а когда распахиваю входную дверь и забегаю внутрь, начинаю оглядываться по сторонам в поисках Джун. Но в гостиной только мистер и миссис Бейли, расположившиеся на терракотовом диванчике. Они поворачиваются в мою сторону, когда я врываюсь в дом, как ураган. – Брант? Все в порядке? Инстинктивно я провожу пальцами по губам, как будто, лишь взглянув на меня, они смогут определить, что я целовался с Венди Нипперсинк. – Я в порядке. А где Джун? – Она пошла спать пятнадцать минут назад, – отвечают мне. Сердце замирает. Она пошла спать без моих колыбельных и сказок, не дождавшись моего обещания. Наверное, она была подавлена. Я взлетаю по лестнице. – Не буди ее, Брант, – зовет меня миссис Бейли. – Она уже, наверное, спит. – Не буду. Я лжец, но лучше уж быть лжецом, чем тем, кто нарушил обещание. Осторожно просунув голову через приоткрытую дверь, я заглядываю внутрь: темная комната, освещенная только ночником в виде балерины. Под одеялом лежит маленький комочек, только голова выглядывает наружу. Под подбородком – серый слоник. Игнорируя слова миссис Бейли, я вхожу в комнату. – Брант? – Джун поднимается, ее волосы наэлектризованы и находятся в беспорядке. Слава богу. Я бросаюсь к ее кроватке, падаю на колени и хватаю ее за руку. – Джунбаг… Прости, я опоздал. Она внимательно смотрит на меня в темноте печальными глазами. – Я дожидалась тебя. – Я очень рад, что ты еще не уснула. Ты прощаешь меня? – Наверное, – пожимает она плечами. Джун притягивает Агги к груди, обхватывая его руками. – Исполнилось ли желание, которое я загадала? У меня внутри все сжимается. Ее невинное желание, словно нож, пронзает меня, сея больше хаоса, чем следовало. И одновременно греет. Греет потому, что маленькие девочки должны загадывать на день рождения ролики, новый велосипед или кукол, которые умеют говорить и плакать. Они не должны загадывать такие вещи. Но она загадала это желание ради меня, и это самое важное. Проводя ладонью по ее лбу, я мягко улыбаюсь: – Это желание не сможет исполниться, Джун. Когда люди умирают, они не возвращаются обратно. Очень мило с твоей стороны, что ты попросила об этом. – Тогда в чем смысл желаний? – нахмурилась она. – Ну… я не совсем уверен. Думаю, они дают многим людям надежду. – Лучше бы они просто сбывались. – Да, – усмехаюсь я. – Я тоже так думаю. Джун смотрит в потолок, в ее глазах проносятся хороводы мыслей. – Брант? Если то желание не сбудется, могу я загадать что-нибудь другое? – Конечно. – Ладно… Я хочу, чтобы мы всегда были вместе. – Всегда, да? Она кивает, дергая Агги за потрепанное ухо. – Навсегда-навсегда. Это же желание сбудется, да? Я надеюсь на это, Джунбаг. А иногда надежда – это все, что у нас есть. – Не сомневаюсь, – говорю я, а затем целую ее в висок и поднимаюсь на ноги. Я поворачиваюсь, чтобы выйти из комнаты, но в какой-то момент замираю в дверях, чтобы прошептать в темноту финальные слова: