Мои веки тяжелеют, мы лежим рядом, грудь к груди, слегка касаясь носами. Ее теплое дыхание касается моих губ с каждым жарким ударом сердца. Я доволен. Я спокоен. Она здесь, в моих объятиях. Она всегда была здесь. Я не знаю, сколько проходит времени, но меня будит ощущение чего-то большего, чем просто ее дыхание на моих губах. Что-то другое. Сначала щекотка. Просто возбуждающая щекотка. – Брант… Она выдыхает мое имя мне в губы. Ее губы на моих губах. Губы Джун на моих губах. И я не отталкиваю ее. Я должен, но я не делаю этого, я не могу, я просто не могу… – Джунбаг, что… – Тс-с. Ты хочешь этого, – шепчет она, кончиком языка скользя по моей верхней губе. Она прижимается бедрами ко мне, возбуждение пульсирует в моей крови. – Ты ведь хочешь меня, правда? – Да. Я говорю, не сомневаясь. Почему я не сомневаюсь? – Возьми меня, Брант. Прикоснись ко мне. – Джун стягивает хлопковую майку через голову, наэлектризованные локоны рассыпаются по подушке. Ее обнаженная грудь мерцает в лунном свете, когда она тянет меня за волосы, опуская мое лицо ниже, пока оно не оказывается вровень с ее грудью. Нет, нет, нет. Это неправильно. Это все так неправильно. С моих губ срывается стон, когда я провожу языком по ее соску, и делаю это снова и снова, и вот я уже обхватываю ее грудь губами, рукой лаская вторую. Она выгибается подо мной, задыхаясь от желания. У меня эрекция. У меня, черт возьми, эрекция. Я хочу ее. Она нужна мне. Ты не можешь взять ее. Ей семнадцать. Она твоя гребаная приемная сестра, ты гребаный псих. Мой разум исступленно кричит, но губы не останавливаются. Я все еще пробую ее на вкус. Все еще сосу ее грудь, а она впивается ногтями мне в волосы. С ее губ срывается мое имя. – Брант… да, пожалуйста… – умоляет она. – Пожалуйста, проснись. Ее голос звучит далеко, когда я провожу языком вверх по ее телу, к изгибу шеи. – Что? – сквозь зубы процедил я. – Я сказала, проснись. Я резко вдыхаю. Распахиваю глаза. В комнате тихо: только мое дыхание касается ее каштановых прядей, которые пахнут сиренью. Мое лицо утопает в ее локонах, она лежит на кровати спиной ко мне и крепко спит. В комнате темно. Еще ночь. Мне снился сон. Черт возьми, это был всего лишь сон. Вот только ужас не проходит, когда я понимаю, что крепко прижимаюсь к ней: рука лежит на ее груди, а пах прижимается к ее заднице, упираясь в нее каменной эрекцией. Я отлетаю назад, словно она превратилась в пожар. Черт. Черт, черт, черт. Я сползаю к краю кровати как можно тише, чтобы не разбудить Джун. Я поднимаюсь на ватные ноги, накидываю футболку. Она лежит на кровати совершенно неподвижно, ее дыхание спокойное и ровное – воплощение ангела. А я грезил осквернить ее. Запятнать ее чистоту. Боже… что, черт возьми, со мной не так? Что Венди сделала со мной? Я должен выбраться отсюда. Я чувствую, что задыхаюсь в клубах скверны. Я отчаянно нуждаюсь в чистом воздухе. Выбегая из спальни, я хватаю свой мобильный, надеваю туфли и выхожу на улицу во влажную, позднюю летнюю ночь. Я сажусь в машину. Еду. И через пятнадцать минут я уже стучу в дверь к Венди. Через минуту она выглядывает через занавеску, проверяя, кто, черт возьми, может стучаться к ней в час ночи. Я даже не знаю, она больше ошарашена или испытывает облегчение, когда видит, что это я. Дверь распахивается. На ней запахнут белый халат, волосы растрепаны. – Брант? – Ты ошибаешься, – говорю я ей, переступая порог. Венди пятится, глаза широко распахнуты. Мой голос звучит угрожающе. Словно сейчас я на нее наброшусь. – Я покажу тебе, насколько ты ошибаешься. Я подлетаю вплотную и стягиваю с нее халат, на ней остается только нижнее белье. Венди ловит ртом воздух, мы тяжело дышим, мы растеряны, оба в исступлении. Я целую ее. Я целую ее со всей страстью, сминаю ее губы и стираю Джун навсегда. Сегодня я обжегся. И хотя я знаю, что рука заживет, некоторым ожогам суждено оставить шрам навечно. Глава шестнадцатая «Первый ключ к разгадке» Джун, 17 лет Мне сдавило легкие, в груди болит и ноет, словно там синяки. Я резко отрываюсь от репетиции, поворачиваюсь лицом к стене и, наклоняясь, упираюсь руками в колени, чтобы перевести дыхание. В последнее время мне часто не хватает воздуха, особенно сегодня, когда я разучиваю сложную хореографию для современного балетного представления, в котором участвую этой осенью. На лбу выступили капельки пота, легкие хрипят. – Все в порядке, Джун? Перегруппировавшись, я выпрямляю спину, тянусь и делаю большой глоток воды, как только от груди отлегает. С улыбкой поворачиваюсь и киваю моей преподавательнице, Камилле. – Отлично, – щебечу я, затягивая хвост. Камилла моргает, внимательно на меня смотрит и продолжает репетицию.