Когда занятие заканчивается, я убираю назад выбившиеся и мокрые от пота волосы и закрываю глаза, чтобы восстановить дыхание. – Сегодня ты была на высоте, Джун. Я впечатлена. – Камилла подходит ко мне сзади и осторожно проводит рукой по спине. – Все же ты уверена, что с тобой все в порядке? – Абсолютно, – говорю я без колебаний, несмотря на то что легкие все еще сжимаются. – Я в восторге от этой хореографии. Она такая современная и в то же время элегантная. – Очень изнурительная. У меня ушли месяцы на оттачивание, но думаю, что мы действительно будем выделяться. Я до хруста сжимаю бутылку с водой, когда закручиваю крышку, не обращая внимания на сигналы тела. Я все чаще начинаю задыхаться до такой степени, что это становится все труднее скрыть. Эпизоды то появлялись, то исчезали в течение последних нескольких лет, но участились и обострились с начала летних тренировок. Я отмахивалась от них, думая, что просто много тренируюсь, слишком боясь обратиться к врачу из-за вероятности того, что это может быть что-то серьезное – что-то, что может помешать моей танцевальной карьере. Я хочу выступать на Бродвее. В Нью-Йорке. Мне нужны яркие огни, костюмы, кладезь возможностей. И я так близка к этому. Я тренировалась годами, оттачивая свое мастерство до такой степени, что для меня больше нет другого пути. Только танцы. Я только что перешла в последний класс старшей школы и в последнее время часто думаю о будущем. Мама говорит, что мне нужно сократить список колледжей, ведь меня уже приняли в три: Колумбийский – основной претендент, но… честно говоря, я не уверена, что хочу идти в колледж. Селесте удалось достать билет в один конец до Нью-Йорка: она полетит после окончания школы и будет жить у своей тети, строя карьеру в компании, которая нанимает подтанцовку. Я тоже этого хочу. Я просто пока не знаю, как я этого добьюсь. Я поднимаю руки, делая растяжку, кожа блестит от пота. – Я не могу ждать. Я собираюсь проводить каждую свободную минуту, тренируясь, – говорю я ей. Глаза Камиллы цвета мокко блестят, темные брови приподнимаются, губы расплываются в улыбке. У нее самые белые зубы, которые я когда-либо видела. – Я не сомневаюсь, что ты будешь звездой, – говорит она. – У тебя действительно талант, Джун. Внутри проносится буря эмоций. Я так этого хочу. – Спасибо. Это очень много для меня значит. – Я говорю только правду. Но не переусердствуй, слышишь? – Камилла улыбается мне, но в этой теплой улыбке прослеживаются нотки беспокойства. – Увидимся на следующей неделе. Я смотрю ей вслед, пока мои товарищи по команде лениво болтают, роясь в спортивных сумках в поисках сменной одежды. Селеста мчится ко мне после того, как Камилла уходит, ее золотистые волосы собраны в большой пучок. Она стала намного выше меня, почти на фут, у нее спортивная мускулистая фигура, у меня же более мягкие изгибы и миниатюрное телосложение. Мне приходится прилагать много усилий, чтобы оставаться в форме. Моя немаленькая грудь в мире танцев является скорее огромной проблемой и неудобством, чем преимуществом, несмотря на заверения подружек. – В «Старбакс», – предлагает Селеста, перекидывая сумку через плечо. Укороченная футболка свисает с ее подтянутой фигуры, под ней виднеется черный спортивный топ. – Мне нужен мой субботний фраппе. И может быть, лимонный рулет. Боже, я не ела углеводы всю неделю. Я срываю полотенце, накинутое вокруг шеи, и швыряю его в корзину для белья, а затем натягиваю легинсы поверх купальника. – Не могу. Меня заберет брат. Мы хотим провести время вместе и поболтать. – О-о-о. – Она многозначительно поднимает брови. – Я бы убила за время с этим парнем. – Что? Гадость, – смущенно смеюсь я, доставая спортивную сумку. – У Тео есть девушка, но я ему передам. – Нет, подруга, я говорила о Бранте, – усмехается она, после чего берет меня за руку и тянет к выходу. – Я имею в виду, Тео, конечно, симпатичный, но он скорее «типичный американский красавчик». А Брант… уф. Это уже совсем другой тип красоты, понимаешь? Та, что навевает грязные мыслишки. Я краснею. Когда кто-то говорит о «моем брате», мой мозг автоматически считает, что это говорят о Тео. Я считаю, что у меня есть два брата, формально, хотя один из них любит отвергать этот факт. Я вся погружена в мысли, пока мы бродим по фойе в ожидании транспорта. В последнее время я часто думаю о Бранте, с той самой волнительной ночи, которую мы провели вместе почти месяц назад. Ночи, когда я проснулась от кошмара и инстинкт потянул меня в его спальню за спокойствием и поддержкой. Я знаю, что я уже не маленькая девочка, но взрослым девочкам тоже снятся кошмары. Взрослые девочки все еще жаждут детских радостей, таких, как дорогие сердцу плюшевые слоники, колыбельные про радугу и сильные рыцарские руки. Однажды, когда я боролась со страшной пневмонией, лежа на больничной койке, он принес мне Агги для поддержки и мой розовый меч для храбрости. Он не знал, что у меня уже было и то и другое. У меня был он. И до той ночи в прошлом месяце я думала, что он все еще есть у меня, но что-то произошло, что-то изменилось, и это что-то я пока не могу разгадать. Брант отдалился и стал угрюмым, совсем не тем добродушно-веселым парнем, который душил меня в своих медвежьих объятиях и не стеснялся катать меня на спине, хотя я уже слишком взрослая для этого. Он больше вообще не прикасается ко мне. Он смотрит на меня по-другому, словно я чужой человек. Он не пускает меня в свою спальню, если я делаю попытки зайти внутрь. Наши теплые, душевные разговоры превратились в поверхностную болтовню ни о чем, а когда я пытаюсь поговорить как раньше, он отстраняется. Он говорит, что устал или слишком занят, или просто бросает в ответ: «Не сейчас, Джун». Джун. Именно это стало для меня самым большим тревожным сигналом. Он не называет меня Джунбаг. Он не называл меня Джунбаг уже двадцать шесть дней. Я чувствую себя так одиноко без его улыбок и шуток. Мама и папа часто бывают дома, оба сейчас работают неполный день. У меня много друзей и есть Йоши – мой старый добрый друг, но все это меркнет в сравнении со временем, проведенным с Брантом. Я снова и снова прокручиваю в голове ту ночь. Меня напугал страшный сон. Мне снилось, что я плыву по реке красного цвета, приближаясь к пещере ужасов. Это была непроглядная ночь, ревел ветер, шумели деревья, дурное предчувствие висело в воздухе. Брант был со мной на плоту, и мы, счастливые, плыли по радужному течению. Я не знаю точно, что случилось, но думаю, это была молния – зловещий удар осветил небо, и Брант взглянул на меня в тот момент, когда все вокруг вспыхнуло, отразившись в его землистых глазах. Он потянулся ко мне рукой. Он протянул ко мне руку через плавучий плот, как будто он отчаянно в этом нуждался, как будто от этого зависели наши жизни. И в момент, когда мы дотронулись друг до друга, все изменилось. Он исчез. Я осталась одна. Впереди виднелась лишь темная пещера, надо мной кружились стервятники, смеющиеся над моим одиночеством; я проснулась в холодном поту, отчаянно нуждаясь в Бранте. Я нашла его в своей постели, он был мне не рад. Мой сон вихрем пронесся сквозь меня, как яд, омрачающий мое облегчение и подтачивающий мою надежду, что все хорошо и это был всего лишь кошмар. Он ненавидел меня. Но потом он потянулся ко мне с тем же взглядом. Взгляд из сна, полный безнадежного отчаяния. Он потянулся ко мне и сжал мое запястье. Брант рисовал нежные узоры на моей коже, извинялся за холодность. А потом он рассказал мне жуткую тайну. Жуткую, прекрасную тайну. Я забрал тебя той ночью. Я слушала со слезами на глазах, пытаясь стать якорем в той буре, с которой он сражался. Старалась быть радугой на другой стороне. Я лбом прижималась к его лбу, тая от нежности. Я сжимала его шею между ладонями, отчаянно держась за каждое слово. Отчаянно держась за него. Моего лучшего друга. Потом я заснула в его объятиях, и мои сны превратились в образы, куда менее пугающие. Вот только когда я проснулась, начался новый кошмар. Когда взошло солнце, я была совсем одна в его постели. Когда я выглянула в окно, его машины не было. Я была в смятении. Меня начало пожирать беспокойство. Меня охватила дрожь. Бранта не было. И самое страшное?.. Он так и не вернулся. – Йоу. – Я чуть не подпрыгиваю до потолка, когда прямо перед лицом кто-то щелкает пальцами. – Спустись на землю, Пич. Я прижимаю руку к сердцу, поднимаю голову и вижу Тео, нависающего надо мной в полицейской форме. Я судорожно вздыхаю и медленно выдыхаю. – Прости. Ты напугал меня. – Когда я так одет, то произвожу на людей такой эффект, – пожимает он плечами с ухмылкой. – Я думал, что это будет иметь противоположный эффект, но оказалось, что в наше время всем есть что скрывать. – Тео хмурится, когда я просто смотрю на него остекленевшим взглядом. – Но у тебя-то должен быть иммунитет. Я прервал мечтания или что-то в этом роде? Я отгоняю эти мысли, смеясь над своим идиотизмом. – Вроде того. Наверное. – Я беру спортивную сумку, перекидываю ее через плечо и поднимаюсь на ноги. – Сегодня была тяжелая тренировка. Я буду восстанавливаться всю неделю.