— Рот закрой, — Кириан оскалился. — Я говорил тебе не подходить к ней. — Ревнуешь?.. Злишься, что я посмел сказать о том, что мог бы ее отыметь? — Гатис наконец-то мог хоть как-то дышать и в этот момент улыбнулся. — Не поверишь, Риан, но мои мысли куда грязнее. Хочешь услышать о них? О том, что я сейчас думаю о том, как раздеваю ее прямо тут. Задница у нее зачетная, но, уверен, грудь еще лучше. А еще губы. Я бы поставил ее на колени и сказал бы открыть рот. И она бы послушалась… Очередной удар, но на этот раз коленом в лицо. Гатис упал на землю и из его носа хлынула кровь, но Иерон не остановился. Не замолчал: — Уверен, она девочка способная. Брала бы очень глубоко. Еще один удар ногой в бок и после этого Гатис уже не смог разговаривать. Хрипел, кашлял и задыхался. Я смотрела на это и ощущала, как мурашки, бегущие по коже, становились более острыми, а холодок, сковывающий тело, уже ледяными иглами впивался в сознание. Я ведь ненавидела Гатиса, но, при этом, не могла смотреть на то, что сейчас происходило. Даже несмотря на мерзкие слова Иерона. В какой-то момент я вовсе отвернулась, но от этого легче не стало. Я сама себя не понимала, но в груди расплывалось нечто будоражащее и совершенно нехорошее. От этого хотелось избавиться. Срочно вырвать из себя и прекратить то, что казалось отторгающим. Жгущим душу и испепеляющим разум. Руки дрогнули и сердце забилось учащенно. Нечто пожирало меня изнутри. — Я бы на этом не остановился… — прохрипел Гатис. — Я бы поднял ее и развернул к себе спиной… Сказал бы руками упереться в дерево… Кириан сжал ладонью его футболку и, резко потянув на себя, заставил Иерона встать на ноги, так, словно он являлся тряпичной куклой. Агеластос сжал ладонь в кулак и замахнулся, а я внезапно поняла — этот удар будет очень плохим. — Не нужно, — закричала, сама сразу не осознавая, что эти слова принадлежали мне, но все равно быстро подошла к Кириану и сжала запястье его занесенной для удара руки. Кириан обернулся ко мне и я увидела жуткую, всепоглощающую ярость, которая, казалось, сожрала все — в том числе и сознание Агеластоса, но, когда я прикоснулась к его руке, и Кириан посмотрел на меня, ярость начала потухать. Не сильно, но она хотя бы немного освободила разум. — Я не знаю, зачем он это делает, но он тебя провоцирует. И, проклятье, не защищается. Мне это не нравится, — сказала, после чего сделала глубокий вдох и на выдохе произнесла: — Тем более, он твой брат. — Мне не нужен брат, который делает больно моей девушке, — Агеластос оскалился. — Ты сам причинил мне много боли. Может, даже больше, чем он. — Защищаешь его? — Нет, но… — я запнулась. Мысли лихорадочно метались по голове и я не знала, как собрать их в кучу. Понятия не имела, как выразить словами то, что чувствовала. Наверное, это невозможно, но я все же попыталась: — Я ненавижу его и предпочла бы больше не видеть Гатиса, но… Мне кажется неправильным то, что происходит. Вы семья и я уверена, что все сможете решить на словах. Не нужно этого избиения. Тем более, он даже не пытается защититься или убежать. Кириан опустил руку, но все так же сжимал футболку Гатиса. — Нельзя жалеть людей, Чара. Они в ответ тебя не пожалеют. — Я знаю, но… — я закрыла глаза и потерла лицо ладонью. — Слушай, я правда ненавижу Гатиса и меньше всего мне сейчас хочется защищать его, поэтому, давай просто уедем. Потом, когда вы оба успокоитесь, поговорите. Мне тоже есть, о чем поговорить с тобой, — последние слова я сказала Иерону, только сейчас понимая, что все это время он неотрывно смотрел на меня. Я качнула головой и обернулась к Агеластосу. — Если разговор не поможет, тогда хоть до бесконечности деритесь. Кириан так и не разжал руку. Не отпустил Гатиса. — Раньше же вы общались хорошо? Еще и росли вместе. Касательно меня — вы оба причинили мне много боли и я не могу сказать, что в этом плане ты хороший, а он плохой. Ты, правда, поступил более жестоко. Мне было плохо не из-за слов Гатиса, а из-за тебя. Но я с этим как-нибудь разберусь, а вы разберитесь между собой. Повторяю — если это не поможет, тогда уже решайте дела с помощью кулаков. Кириан, поехали, пожалуйста. Агеластос сделал глубокий вдох, после чего все же разжал руку. Больше ничего не говоря, он взял меня за руку и повел к своему джипу. Только сейчас понимая, что тут больше не было других машин, я мысленно выругалась и остановилась. — Нужно отвезти Гатиса в город, — сказала, опять потирая лицо ладонью. — Может, мне еще раны ему обработать и уложить спать, накрыв одеялом? — Кириан оскалился. — Мы черти где в лесу и до Афин далеко, а его машины тут нет. — Я не поеду с вами, — сказал Иерон. Очень сильно хромая, он медленно пошел в ту сторону, откуда мы приехали, но судя по тому, как Гатис осматривался по сторонам, я поняла, что он толком не знал куда идти. Я уже выругалась в голос. Меня саму раздирало от противоречивых эмоций, но я чуть ли не затолкала Гатиса на заднее сиденье Джипа Кириана и, стараясь не замечать прожигающий взгляд Агеластоса, села на переднее пассажирское сиденье. Кириан еще некоторое время стоял на улице и у него уже явно дергался глаз, но, в итоге, он сел за руль и завел машину. До Афин мы ехали молча. Единственное, увидев в отражении зеркала, что Гатис истекал кровью, я стиснула зубы и достала из рюкзачка воду, влажные салфетки и носовой платок, которые молча бросила на сиденье рядом с Гатисом. Краем глаза заметила, что Кириан в этот момент с силой сжал руль. Так, что даже костяшки побелели, но почти сразу отвернулась к окну. Позже в отражении зеркала я видела, что Гатис вытирал кровь с помощью воды и влажных салфеток. Я думала, что он воспользуется носовым платком, так как тканью легче убирать кровь, но платок куда-то делся и сейчас я его вообще не видела. Наверное, он упал под сиденье. Прошло еще немного времени и мы въехали в Афины. Как только мы оказались на одной из улиц, Кириан остановил машину. — Проваливай, — сказал он Гатису. — Завтра я к тебе приеду. Несмотря ни на что, даже эти слова мне показались угрожающими, но Иерон на них ничего не ответил. Кинул взгляд на Агеластоса, а потом посмотрел на меня. Наши взгляды встретились, но я почему-то почти сразу отвернулась. Прошла еще пара секунд и Иерон закрыл дверь. Пошел прочь. — Я хочу кофе. Можешь, пожалуйста, отвезти меня к какой-нибудь кофейне? Кириан ничего не ответил. Вообще сейчас выглядел напряженным и будто бы злым, но все же опять завел машину и мы выехали на дорогу. Через десять минут остановились около кофейни. Кириан хотел пойти и купить мне кофе, но я сказала, что сама хочу выбрать себе сироп. На самом деле, мне нужно было отойти, чтобы успокоиться. Правда, это не помогло. Зато, теперь у меня был кофе. Кириан ждал меня около машины, но стоял ко мне спиной. Смотрел куда-то на дорогу, но в этот момент достал телефон и что-то включил. Оказалось, что пришло голосовое сообщение от Иерона и оно начиналось со слов: «То видео, о котором я рассказывал Чаре, существует» Так и не дойдя до Кириана буквально пару шагов, я замерла и невольно сжала в ладони стакан с горячим кофе. «Не веришь? Сначала ты был сверху, потом сзади. А потом взял ее на руки. Ты, придурок, сделал ей больно. Не думал быть помягче?» — на этих словах в голосе Иерона послышалась злость. Но, кажется, сделав глубокий вдох, он продолжил более спокойно — «Ты сильный и тебя боятся, но при этом, ты на людей не обращаешь внимания. Я многое вижу. Помнишь, я говорил тебе, что наблюдал за Чарой в универе? Оказалось, что это делал не только я, но у того человека цель совершенно другая. Он ей шею хочет свернуть. Ну или сделать то, из-за чего она сама перехочет существовать. Как ты думаешь, кто это? Давай, Риан, подумай. Завтра, когда приедешь ко мне, хочу узнать догадался ты или нет. То видео мне прислали. Сейчас у меня его нет. Я почти сразу удалил. Может, его вообще больше не существует, а может оно осталось. Я так и не смог узнать» Несколько секунд была тишина, после чего Гатис сказал: «Я не знаю, сможем ли мы общаться так же, как раньше. Но, знаешь, я впервые хочу набить тебе лицо. На самом деле вступить с тобой в драку. Давай с нее начнем и плевать даже, если ты меня в мясо разобьешь. После драки можем поговорить. И, знаешь, я тоже сильный. Я хочу сейчас сделать кое-что от чего отказался. Поступлю, как и ты. Знай, что я буду на нее претендовать» Сообщение закончилось, а я уже с большей силой сжала стаканчик, из-за чего кофе пролился на ладонь, оставляя небольшой ожог. — Черт, — от боли я стиснула зубы. Кириан, поняв, что я рядом, обернулся и я у него спросила: — Так видео все же существует? Как? Агеластос ничего не ответил, но начал раз за разом набирать номер Гатиса. Тот не отвечал. — Я отвезу тебя домой. Я возразила, но Кириан меня не слушал. Более того, после того, как отвез домой, провел аж до двери и сказал, пока что не выходить из квартиры. Демида дома не было. Ксенону я звонила еще утром и он сказал, что еще на один день останется в больнице, поэтому, вплоть до вечера я была одна. Лишь ближе к восьми в дверь позвонили и, выглянув в глазок, я увидела Кириана. Открыла дверь и впустила Агеластоса в квартиру. Он выглядел растрепанным, а глаза жуткими и потемневшими. — Что-то случилось? — нервно спросила. — Да, я нашел Иерона. Он сейчас в больнице. — Что ты?.. — Я ему ничего не сделал. Я не знаю, кто его избил. — Избил? — я разомкнула губы и ошарашено приподняла брови. — У Иерона проломлен череп. Сломаны обе руки и несколько ребер, — Кириан стиснул зубы и ладонью растрепал волосы на затылке. — До утра он не доживет. Я оступилась, чувствуя, как в голове что-то вспыхнуло и распространилось по всей голове. Что-то горькое, ужасное и едкое. — Ты уверен? Давай поедем к Гатису в больницу. — К нему не пускают. Я разомкнула губы. Хотела что-то сказать, но не знала, что именно. В ворохе рванных мыслей я не могла вырвать даже отдельные слова. Поэтому взяла Кириана за руку и отвела его на кухню. Набрала ему воды и поставила стакан на стол, но он к нему даже не прикоснулся. Агеластос казался мрачным и жутким и от этого атмосфера на кухне повисла тяжелая. Удушающая, но в тот же момент болезненно горькая. — Сегодня я хотел избить Иерона до такой степени, чтобы он еще долго не выходил из больницы, — говоря это, Кириан на меня не смотрел. — Но теперь мне хочется на осколки разбить голову тому, кто проломил череп Иерону. — Вы братья, — сказала негромко. — Между вами возможны разногласия. Я не могу видеть всей картины, но из того, что я слышала, когда общалась с Гатисом, мне казалось, что вы близки. Во всяком случае, он к тебе тянулся. Да и наблюдая за тобой, я могу предположить, что с откровенным подонком ты бы не дружил годами. Гатис сделал мне много гадостей, но и ты причинил мне боль. Почему-то тебе я дала второй шанс и там в лесу поняла, что мне и с Гатисом нужно поговорить. Вернее, это было не из-за меня, а из-за тебя и его самого. Ты сказал всем уехать. Не захотел, чтобы ваши разборки кто-то видел. Это личное. И я знаю, как ты можешь бить. Одного удара хватило бы, чтобы убить человека, но… Мне показалось, что на подсознательном уровне что-то тебя сдерживало. Гатис… Наверное, я не могу объяснить это словами, но мне показалось, что нам всем нужно поговорить. Нужно было, но уже не получится. — Ты уверен, что он не доживет до утра? Кириан кивнул, а я опустила голову. В груди расплылась удушающая горечь. Все мы молодые, горячие и злые. Бросающиеся друг на друга и в тот же момент тянущиеся к тому, кто дорог. Сопротивляющиеся самим себе и не понимающие собственных мыслей и желаний. Загрызаемые бушующими чувствами и ими же окрыленные. С каждым днем, под действием событий, меняющиеся и узнающие себя с новых, порой пугающих сторон, и растерянные из-за них совершаем ошибки. Потом мы вырастем и многое перерастем. Какие-то события будем вспоминать с улыбкой, а кое-что постараемся забыть. Но кто-то, умирая, застынет в юном возрасте и для него не будет этого «потом». Не появится шанса на взросление и переосмысление. На крепкость и такое будоражащее будущее. Не будет солнца, кофе, семьи, детей и счастья. Ничего не будет. Только то, что успел, считая, что еще все впереди. Но этого «впереди» тоже не будет. — Можно я останусь у тебя? — спросил Кириан. От его голоса и взгляда, которым он смотрел куда-то в сторону, было не по себе. — Мне лучше не уходить от тебя. Пожалуйста, сдержи меня. Я прикусила губу, но кивнула. — Оставайся. Правда, не знала, как быть. Скоро вернется Демид. Что я ему скажу?