Он с лицом полного отвращения продолжил сверлить фургон взглядом ровно до того момента, как тот затормозил перед ними. В окне Акеми приветливо помахала ему рукой, и Сакура низким угрожающим тоном зашипел: — Что это за хуйня?! Он с ужасом пронаблюдал за тем, как из машины медленно, словно в фильме ужасов, показалась сначала одна крупная рука, сжавшая крышу, затем и ее хозяин — хромированный громила, кажется, тоже был в банде Нико, а затем он вылез окончательно, держа наперевес гранатомет и сумку. Хотару наблюдала за этим с таким же скептическим видом. Несколько секунд соображая, какого хрена тут творилось, Сакура обернулся в сторону фургона и рявкнул: — По-моему Юаса сказал нам делать это тихо! — Мы еще не шумим, — улыбнулась Акеми. — Если эта рождественская гирлянда это по-вашему «не шумим», то тогда да, — заметила Хотару. — Еще не шумим, а змееныш уже паникует, — хмыкнул Сатоши, сидевший рядом с водителем. Сакура бросил на него уничижительный взгляд и сдержал тонну едких комментариев по поводу новой клички. В основном потому, что не успел: с водительского сиденья показалась рожа Хонды, и он загалдел: — Ты че, ты как мою тачку называешь! Это «Ярость Пустошей», чтоб ты знала! — Тануки. — Ну а че! Она мою тачку обосрала! — Не конфликтуй с моими друзьями, — многозначительно заметил Сатоши, и на лице Сакуры мелькнула ухмылка. — Значит, «друзьями»? — Пусть она извинится! — заныл Хонда, и начал газовать. — Классная же тачка! Терпение Сакуры подходило к концу, и он решил использовать то единственное, что умел делать хорошо (а еще то, что совсем недавно на нем использовала Кайя). То есть, конечно же, грязный шантаж. Поэтому елейным голосом он заметил: — Хонда-кун. Если ты сейчас не заткнешься, я расскажу твоим родителям, где ты сейчас шляешься. Они будут очень недовольны. — Сакура, ты не мог бы засунуть свое эго в задницу хотя бы один раз. Их взгляды с Сатоши пересеклись, и Сакура ощерился. — Заткнись. Хонда некоторое время смотрел на него, словно думал о чем-то (что для его пустой головы было чем-то действительно удивительным), после чего обернулся к Сатоши с Акеми с таким видом, будто бы от него утаили нечто жутко важное: — Эй, мне никто не говорил, что тут будет Сакура. — Ты и не спрашивал, — лениво отозвалась Акеми. — Тануки, — горестно вздохнул Сатоши, — чем меньше ты знаешь, тем меньше шанс, что вот эти твои огромные яйца отрежут во время пыток. — Они, конечно, хороши, — влезла Акеми, и Сакура не мог не согласиться с тем, что она озвучила следом: — но можно было бы как-нибудь подсветку вырубить? Временно? Тануки скуксился. — Ну ладно… Но если за нами начнется погоня, то я врублю! Чтобы всем было видно, что это «Ярость Пустошей»! — Нет! — Чтобы нас было еще проще найти? — Сатоши тяжело вздохнул и провел ладонью по лицу. — Тануки. Ты же сказал, что ты не сосунок. Я начинаю думать, что ты не достоин своей прически. — Но… — Господи, ты постоянно трепешься, — взъярился Сакура окончательно и едва сдержался, чтобы не наорать на Хонду еще сильнее: — Заткнись! — Инами-сан, Вы довольно грубы. Медленно он перевел взбешенный взгляд на Сузуки. Тому было всего семнадцать, но он уже возвышался над ним на две головы, однако Сакуру это совершенно не смутило. — Да! Я груб! У нас дело, а мы зря теряем время! — Ну ладно, ладно, — пробурчал Хонда, и рождественская подсветка начала медленно выключаться, лампа за лампой. — Посидим немного в тишине, пока вы свои дела делаете. Словно по волшебству огромный цветастый тануки сменился на простую серую краску, а сбоку на фургоне появилась совершенно не вяжущаяся с образом Хонды деталь: красивый резной логотип с кучей завитушек, на котором значилось «Цветы Госпожи Ходзи». — Ярость Пустошей… — без энтузиазма затянул Хонда. — Только по приказу… Камера еще работала: на ней они увидели, как из серверной вылетел охранник и скрылся где-то в коридоре, раздался хлопок закрывающейся двери. Погадить приспичило, сделала неутешительный вывод Хотару, надеясь, что он там застрянет на все оставшееся время. В это время они пока что сидели в фургончике, обсуждая грядущие планы. Кайя уже вышла на связь, так что команда была в сборе. Не только она разделяла это мнение. Акеми с тоской взглянула на изображение: — А будь вы уже там, можно было бы проскочить. — Ночь у него длинная. — Стоило ему что-то подсыпать… — Каким образом? — Хотару удивленно покосилась на Акеми, и Сатоши фыркнул, отмахиваясь: — Да ладно, застрелим и дело с концом. — Еще один не представляет, что такое «тихо». Ее заметку либо успешно проигнорировали, либо взяли на заметку и не оповестили. Сатоши потер руки и поведал свою часть плана: он забирался на стройку рядом, оттуда с помощью крюка-кошки проникал на крышу небоскреба, где сидели «Дзюндзи»; все это, пока Сакура и сама Хотару проникали снизу через черный ход. Так как стройка велась активно, Сузуки начинал «бузить», но не настолько серьезно, чтобы вызывали полицию: просто для отвлечения внимания. Акеми ждала их тут, и следила за ситуацией внизу. В целом, план не звучал как что-то жутко сложное, если им повезет, то они обойдутся даже без лишней крови. Да уж, если повезет. Хотару скосила взгляд на Акеми, державшую в руках пистолет с глушителем (логичное решение), и на Сузуки, что аккуратно выкладывал на пол фургона коробки патронов и гранаты. Акеми спрятала свой пистолет и мило улыбнулась ему: — Неплохо ты… подготовился. — Нико сказал, что это серьезное дело, — пробубнил Сузуки. — Да-да! — к ним обернулся Тануки, и Хотару лишний раз поблагодарила богов за то, что он хотя бы выключил подсветку. Честно говоря он ничерта не походил на водителя цветочного фургона, но бог с ним, это хотя бы не привлекло внимание всей улицы. — Ему, чтобы убить людей, необходимо все это добро! И руками еще давить тоже умеет! А тебе что, только пистолет нужен? — На самый крайний случай. Я тут все же медик, а не стрелок. Слава богу, что с этими двумя оставалась Акеми. Хоть один разумный человек. Сузуки с Тануки быстро переглянулись и с восхищением протянули: — Так вот они какие, настоящие шиноби! Чума! Затем, они отправились в дело. Сатоши растворился в ночной темноте; Хотару и Сакура отправились к черному ходу, над которым, естественно, висела камера. Не столь большая проблема, откровенно говоря, Хотару помнила, что было внутри, поэтому одинокий окуляр, следящий за улицей, ее даже не смутил. С ними связалась Кайя: так как системы небоскреба были замкнуты сами на себе, для получения к ним доступа Сакура должен был подключиться к серверу — если они хотели заполучить доступ ко всем камерам. На каждом этаже система была своя, поэтому придется делать ровно столько подключений, сколько и этажей. Сами камеры работали лишь на «выход», поэтому взламывать их имело смысл если проблема была конкретно в одной. Но вряд ли им, конечно, потребуется вся система видеонаблюдения башни. Камера над входом вращалась — значит, чтобы подобраться к ней, надо было прошмыгнуть в окно, когда она не смотрела в ее сторону. Темно тут не было: к сожалению, пусть и не оживленная, но это была улица. Но такие проблемы в бытие работы на «Йошивару» Хотару щелкала как орешки, поэтому ей ничего не стоило проскользнуть во время слепой зоны. Теперь камеру требовалось зациклить: для этого был нужен Сакура, через которого могла подрубиться Кайя. Поворотный механизм тут был простенький, так что Хотару просто вцепилась в нее, не давая повернуться все то время, пока ее напарник подбирался ближе. Затем Кайя совершила свою нетранеррскую магию. — Нашла кусок, где ничего нет, зациклила. Но вас двоих на записи все равно нет, так что чертовски хорошо сработано! Перед ними была дверь с электронным звонком: Сатоши говорил, что видел, как его вводили, но не факт, что пароли не менялись раз в день. «Дзюндзи» была не той корпорацией, которая могла позволить себе подобную оплошность. Так они подумали, а потом увиденный им цифровой пароль подошел просто отменно. Ну и ну. Они пробрались внутрь. Впереди была тонкая кишка коридора, в центре которого висела одинокая камера, тоже вращавшаяся туда-сюда. Просчитать ее цикл было легко, пусть она и двигалась быстро, но не настолько, чтобы не успеть проскользнуть внутрь. В этот раз до нее добирался Сакура, повторяя уже отточенный с Кайей метод.