Но насущное дело ее было помочь доктору, ее доктору, и узнать имя убийцы, который, подставив и, как теперь выясняется, убив доктора Шеппарда, столь ловко и, надо признать, талантливо оклеветал того, что ни у кого в течение последних без малого ста лет, прошедших с момента публикации легендарного детективного романа Агаты Кристи, не возникало сомнений в том, кто же убил Роджера Экройда. Предыдущий вояж занял всего семь минут! Значит, она вполне может потратить новые семь минут, чтобы окунуться с головой в мир «Убийства Роджера Экройда» и узнать, кто же на самом деле отправил того к праотцам. Тем более что с великим Пуаро она всегда хотела встретиться, но до сих пор не доводилось. Хорошо, что она в последнее время усовершенствовала свой французский! Хотя и на английском Пуаро говорил вполне сносно. И найти с великим бельгийцем общий язык у нее получится. С великим бельгийцем, который, несмотря на все свое благоговейное отношение к серым клеточкам, так и не докопался до того, кто же убил… Роджера Экройда, доктора Шеппарда и, не исключено, еще кого-то другого. Но кто? – Ты хочешь знать, кто убийца? – произнес доктор, и Нина поняла, что задала терзавший ее вопрос вслух. – Так ты мне сама и скажи, Ниночка! Возможно, даже переходить в соответствующую литературную вселенную не понадобится… Посмотрев на него в сомнении, Нина заявила: – Ну, если бы все было так просто, то отчего ты, Женечка, все же туда смотался и, как сам признал, так ничего толком и не выяснил? Она вообще-то хотела мягко пожурить доктора, а вышло, что обвинила его в некомпетентности. Доктор Дорн ответил: – Потому что, Ниночка, я – это не ты. У тебя на такие дела нюх, а у меня, увы, нет. Смущаясь, Нина быстро начала размышлять вслух: – Хорошо, если исходить из версии о существовании неведомого и, что важнее, до сих не пойманного убийцы, подставившего доктора Шеппарда, то вырисовывается следующее: кто-то послал Пуаро рукопись с финальным признанием доктора, то ли заменив последнюю главу, то ли сочинив ее самостоятельно. И переложив всю вину на доктора, которого потом той же ночью и убил, заставив принять смертельную дозу снотворного. Дорн, склонив набок голову, с явным восхищением внимал ее рассуждениям: – А это значит, что этот кто-то имел возможность не только заполучить рукопись доктора Шеппарда, которую тот наверняка хранил под замком у себя в доме, но и ночью, что немаловажно, каким-то неведомым образом заставить его принять яд! И тут Нина не выдержала: – А кого все-таки парижский профессор разоблачил в роли якобы истинного убийцы? Дорн заметил: – Ты на верном пути. Продолжай, Ниночка. Тебе вовсе не обязательно читать его разоблачение, чтобы понять, кого он презентовал изумленной общественности в качестве подлинного злодея. Итак… Нина, воодушевленная, повторила: – Итак… Вероятность вмешательства какого-то совершенно постороннего человека исключается. Убийца должен был иметь доступ к дому доктора Шеппарда, причем в том числе и ночью. Женат доктор не был, о любовнице в романе ничего не говорится. Значит… Прозревая, она сказала: – А если зайти с обратного конца и предположить, что это все же доктор дописал до конца рукопись, а потом, отдав ее на перепечатку на машинке, покончил с собой… Почему, собственно, и нет? И что он сам действительно оклеветал себя, причем оклеветал добровольно. И, более того, что он в самом деле покончил с собой, а не был кем-то убит той, если не изменяет память, ночью в конце сентября… – И к какому выводу ты пришла? – спросил иронично доктор Дорн. И Нина ответила: – Как ни парадоксально, к тому же, что и в случае моей предыдущей версии, когда речь шла об убийце, подменившем финал рукописи доктора. Потому что если доктор сам себя очернил, то он мог сделать это ради того человека, который был ему очень дорог. Жены у него не было, любовницы тоже, по крайней мере в романе. Ну, думаю, любовника тоже, хотя кто его знает? Но даже если и были, то ради них, уверена, он бы на такое не пошел. Не принес бы в жертву не только свою репутацию, но и жизнь! И, торжествующе посмотрев на своего доктора, она отчеканила: – Тут вырисовывается только одна фигура. Которая могла убить доктора ночью, имея доступ к его дому, вероятно подав ему стакан теплого молока или травяного чая со смертельной дозой снотворного. Или, если доктор все же добровольно пошел на суицид, то сделать это он мог только ради нее. Глядя Дорну в глаза, она добавила: – Сестра доктора Шеппарда Каролина! Тот, расхохотавшись, хлопнул ладонью по лежащей на кухонном столе книжке парижского профессора. – Так и есть! Здесь наш французский друг собирает улики, указывающие на то, что истинная убийца Роджера Экройда не доктор Шеппард, а его сестра Каролина, деревенская мисс Марпл. Ты догадалась об этом, не читая сей опус. Феноменально, Ниночка! Ты и нужна, чтобы найти убийцу! Нина же возразила: – Но мы ее нашли, так ведь? Каролина то ли убила брата, то ли он покончил с собой, спасая ее от неизбежной смерти на виселице, не все ли равно. Она виновата! Так почему же ты ведешь речь о том, чтобы найти убийцу? Доктор Дорн, водружая на нос пенсне, ответил: – Потому что я не уверен, что Каролина Шеппард убийца – как Роджера Экройда, так и своего брата. Кто-то умело манипулирует парижским профессором, заставляя его, а вместе с ним и нас, в это поверить. – Ты уверен? – протянула с сомнением Нина. – Так ведь все хорошо складывается. Каролина вполне могла знать, отчего умер муж соседки, ею отравленный. И шантажировать то ли в одиночку, то ли вместе с братом-врачом эту соседку. А когда та, доведенная до отчаяния, решила покончить с собой и написала разоблачительное письмо своему возлюбленному Роджеру Экройду, прикончить его. Кстати, Женечка, эта Каролина случайно не увлекалась техникой? Доктор усмехнулся: – Представь себе, да. Брат возился в своей химической лаборатории, а у нее мастерской в доме не было, но она была известна тем, что чинила обитателям тамошней деревни Кингз-Эббот автомобили, пылесосы, будильники… – Будильники… – повторила медленно Нина. – Значит, могла вполне изобрести еще не придуманный таймер для диктофона и прирезать Роджера Экройда – одна или на пару со своим братом, который если и был посвящен в ее махинации, то явно играл вторую скрипку. Наверняка как старшая сестра она его подавляла и играла роль матери… Доктор рассмеялся: – Ну, ты прямо как парижский профессор вещаешь, он любит объяснять все с весьма сомнительной точки зрения кухонного психоанализа. Так можно любому какое угодно преступление припаять. Да, не исключаю, что Каролина Шеппард причастна к преступлениям, но она – всего лишь исполнитель, а не скрывающийся за ним мозг. А нам нужен именно он! Вставая, Нина произнесла: – Ну, или она. Истинным убийцей вполне может быть и дама. Ну что же, ты заинтриговал меня, Женечка. Поэтому не стоит терять ни минуты… Доктор Дорн заботливо произнес: – Ты не устала, Ниночка? – Устала. Но отдыхать не намерена, тем более не смогу, зная, что тебе в спину дышат наши литературные дементоры. Итак, я отправлюсь туда, в деревушку Кингз-Эббот, прямо сейчас – и узнаю, кто убил Роджера Экройда. Ну и, конечно же, доктора Шеппарда! Доктор, понимая, что перечить Нине, принявшей решение, смысла не имеет, тоже поднялся с табуретки. – Через семь минут вернусь, Женечка, и тогда все изменится! – Ниночка, я думаю, мне надо с тобой… – начал он, но девушка резко заявила: – Нет, ты останешься здесь. Потому что сам сказал, что, может статься, еще и не выберешься оттуда. А вот я уйти смогу. И не пытайся переубедить меня, лучше помоги собрать экипировку… Они прошествовали в большую комнату, очень похожую на хранилище театрального реквизита: длинные вешалки с нарядами разных эпох, коробки с туфлями и шляпами, шкаф, забитый чулками и нижним бельем, и даже целая коллекция зонтиков. Роясь в этой собранной большими усилиями коллекции экипировки для путешествий в литературные миры, Нина бормотала: – Ага, конец двадцатых, Британская империя. Думаю, вот это подойдет. Но синее или красное? Ты как считаешь? Она показал доктору Дорну оба платья, а тот, привлекая к себе Нину, поцеловал ее: – Прошу, родная, будь осторожна. Потому что, как не устает повторять месье Пуаро, тот, кто убил один раз, убьет и во второй. А тот, кто, как этот зверь, убил дважды или больше, не постесняется нанести снова… Чмокнув его в щеку, Нина заявила: – Ну, убить меня не получится, это я тебе гарантирую. Тем более что всегда смогу вызвать дверь и уйти обратно. Ладно, возьму оба! Подай мне, пожалуйста, вон ту картонку со шляпами. И пальто надо тоже выбрать, все же осень. Думаю, вот это, с каракулевым воротником, будет соответствовать эпохе. А пока я буду переодеваться, достань, прошу тебя, из сейфа английские фунты соответствующего периода времени. Они там по годам разложены… Через четверть часа все было завершено. Крутясь перед большим зеркалом, Нина поправляла шляпку и пыталась понять, как лучше завязать шарфик. – А тебе идет, – произнес доктор Дорн, протягивая ей сумочку. Раскрыв ее, Нина помимо пачки нужных банкнот увидела небольшой револьвер. – А это еще зачем? – спросила она, хмурясь, а доктор заявил: – Чтобы защищаться, Ниночка. Я же сказал, что ты имеешь дело с человеком, на совести которого несколько убийств. Думаешь, он, если что, тебя пощадит?