Дворецкий, поклонившись, удалился и закрыл монументальные двери, оставив двух женщин наедине. Миссис Баскервиль, устремив на Нину взгляд своих прелестных темных глаз, продолжила крайне мелодичным голосом: – Мисс Дорн, если я правильно поняла? Рада приветствовать вас в Баскервиль-холле! Увы, мой муж не может вас принять. Вы прибыли от мистера Холмса? Нине показалось, что эта чаровница слегка взволнована – неужели имя великого сыщика произвело на нее такое впечатление? С учетом того, что она укрывала в Баскервиль-холле жестокого убийцу, вполне вероятно, что да. – Я прибыла сюда с особым заданием, – ответила Нина, глядя прямо в лицо Бэрил Баскервиль. – Можно сказать, с миссией… Та, чуть поведя головой, произнесла: – Могу ли я знать с какой, мисс Дорн? Нина знала, что время намеков прошло, – надо было идти в лобовую атаку. – Миссис Баскервиль, – заметила она крайне сухо, – мистеру Холмсу стали известны кое-какие новые подробности… И смолкла, заметив, как лицо красавицы дернулось. Да, она боялась, и это было несомненно. – Какие? – спросила та с вызовом, машинально гладя свой выпуклый живот. – Господи, и почему нельзя оставить все в прошлом? Нина ответила: – Потому что прошлое не прошло, миссис Баскервиль. Я хочу знать – где он? Побледнев, та произнесла: – Я же сказала, что моего мужа нет дома. Ему требуется длительное лечение, у него расшатаны нервы… Ну да, а если при этом его пичкать наркотиками, то и вообще можно в «овощ» превратить. Нина не могла отделаться от ощущения, что уже вела подобный разговор, только не здесь, а в «Королевской лужайке», с леди-горничной Урсулой Пейтен. И там и тут была жена-парвеню, которая, прибрав к рукам наследника убитого богача, избавилась от нелюбимого супруга и взяла в руки бразды правления. – Я имею в виду вашего другого мужа! – заявила Нина, внимательно наблюдая за реакцией хозяйки Баскервиль-холла. Та, пошатнувшись, оперлась о ручку резного кресла. Что же, жестко прессинговать беременную Нине не доставляло ни малейшего удовольствия, но иначе при сложившихся обстоятельствах было нельзя. – Мой другой муж мертв! – произнесла леди Баскервиль, еле скрывая панику. – И мистеру Холмсу это отлично известно! Нина, выдержав драматическую паузу, сказала: – А точно ли он мертв, миссис Баскервиль? На этот раз глаза Бэрил злобно сверкнули, и она, ничуть не волнуясь, отчеканила: – Ага, понимаю, что заботит мистера Холмса. Надо признать, что и я сама, обозревая болота из окон Баскервиль-холла, каждый день думаю о том, мертв ли этот негодяй. Потому что тело его не нашли, это так, но то, что вобрала в себя Гримпенская трясина, она уже не отпускает. Нина заметила: – Вы имеете в виду тело своего мужа? Миссис Баскервиль, явно справившись с испугом, ответила несколько надменно: – Я же только что дала вам на этот вопрос ответ, мисс Дорн! Нина ответила: – Я имею в виду не того человека, который занял место вашего мужа, убив его то ли в одиночку, то ли, что вероятнее, с вашей помощью, а именно этого несчастного убитого Баскервиля, кузена вашего нынешнего супруга! Бэрил беззвучно повалилась в кресло и закрыла глаза – ее лицо было бледнее мела. Нина подумала: если допрос, которому она подвергла эту прелестную преступницу, приведет к выкидышу, простить себе этого она не сможет никогда. Не открывая глаз, миссис Баскервиль проронила: – Откуда вы узнали? Мы ведь утопили… Она запнулась. Чувствуя, что внутренне ликует, Нина ответила: – Вы хотели сказать: «Мы же утопили его в Гримпенской трясине»? Понимаете, трясина все же иногда отдает то, что поглотила! Хоть и семьдесят лет спустя. Открыв глаза, Бэрил упорно молчала, а Нина сказала: – Вы же убили своего мужа, своего настоящего первого мужа, вместе с… как он вам представился? Доктором Шеппардом? Бэрил, обхватив живот руками, прошептала: – Для меня он был просто Джеймс. Понимаете, я ведь, выходя замуж за Баскервиля, кузена Генри, думала, что он будет бороться за наследство своего дяди. И даже уже план разработала. А этот слизняк интересовался только своими гусеницами, бабочками да кузнечиками. А мне требовался иной мужчина – решительный, дерзкий, не боящийся риска… Ну да, и тут на ее пути возник доктор Шеппард, который, как и предсказывал ее доктор Дорн, миновав портал, спасаясь от Нины, попал в «Собаку Баскервилей» за пару лет до нынешних событий – и решил действовать. Так же, как действовал до этого в Кингз-Эббот, сколотив шайку наркоторговцев, так и здесь, отлично зная из своего родного 1926 года сюжет опубликованного в 1901 году романа Конан Дойля, решил прикарманить миллионы Баскервилей и, убив никчемного натуралиста, занял его место и сам сделался злым гением под именем Стэплтон. При этом повесив на совершенно безобидного энтомолога всех собак – в том числе и баскервильскую. Бэрил же, обретя прежнее самообладание, заметила: – Но учтите, это мое признание вы все равно не сможете использовать против меня. Я буду все отрицать, а улик у вас нет. Они покоятся на дне бескрайней Гримпенской трясины! Нина, понимая, что имеет дело с ушлой и беспринципной особой, сказала: – Ну что же, мистеру Шерлоку Холмсу и не такое по плечу. Но отчего вы потом рассорились со своим Джеймсом? А, понимаю, вы же одного поля ягоды, а потому осознали, что, обретя миллионы Баскервилей, он элементарно от вас избавится! А вам самой хотелось заполучить эти миллионы, и у вас был реальный шанс, так как вы прекрасно знали, что, стань вы вдовой, сэр Генри, наследник состояния и титула, непременно сделает вам предложение. Он и сделал… Бэрил усмехнулась, и взгляд ее прелестных глаз стал колючим. – Да, я боялась, что, получив то, к чему он стремился, Джеймс избавится от меня. К тому же у него появилась эта местная цыпочка, Лаура Лайонс, с которой он крутил роман. И я поняла, что надо брать все и немедленно! Она с милой улыбкой взирала на Нину. Та, чувствуя, что испытывает определенное восхищение этой мерзавкой, сказала: – Поэтому вы сдали своего подельника с потрохами Шерлоку Холмсу, свалив всю вину на него, и, надеясь, что он той ночью попытается бежать на болота, подменили вехи, которые вместе с ним и ставили, ведь так? Желая одного: чтобы он утонул и, как и ваш первый муж, ушел на дно Гримпенской трясины! Бэрил усмехнулась, и Нина поняла, что попала в точку. – А адская собака – это была ваша идея или его? – спросила Нина. И Бэрил охотно ответила: – Джеймс придумал. У него вообще голова хорошо варила, но доверять ему было крайне опасно. Я с самого начала знала, что от него придется избавиться… – А что, если бы он не утонул? – спросила Нина. – Что, если бы он появился здесь и попросил вас приютить его… Он – доктор Шеппард. Владелица Баскервиль-холла нахмурилась: – Я бы самолично застрелила его, мисс Дорн! Уж я-то знаю, что он собой представляет, и не стала бы доверять ему ни секунды! Поэтому я всегда ношу с собой револьвер… И она продемонстрировала Нине крошечное, но в умелых руках смертельное инкрустированное перламутром оружие, которое прятала у себя в тайном кармане платья. В том, что руки у Бэрил были умелыми, Нина отчего-то не сомневалась. Нина ей поверила – не потому, что Бэрил Баскервиль была особой, заслуживавшей доверия, просто знала: доктор Шеппард той больше не требовался, более того, он представлял реальную угрозу для ее далеко идущих и практически уже осуществившихся планов: доктор только хотел прикарманить миллионы Баскервилей, а Бэрил это уже успешно сделала. И конкурент ей отнюдь не требовался. Да, появись доктор Шеппард здесь, она бы, не колеблясь, пристрелила его, а тело, несмотря на свою беременность, собственноручно сбросила в Гримпенскую трясину – и при этом и глазом не моргнула бы. Значит, ее предположение о том, что доктор скрывался в Баскервиль-холле, было в корне неверно. Сурово взглянув на миссис Баскервиль, Нина сказала: – У вас дурная привычка лишаться мужей, миссис Баскервиль. Думаю, что вы готовитесь в скором будущем снова стать вдовой? Бэрил, пряча револьвер, вздохнула: