Нина вынула из кармана пиджака водительское удостоверение на имя Юджина Дорна и протянула его шерифу. Тот, повертев удостоверение, сказал: – Что же, мистер Дорн, добро пожаловать в Рамздэль. И, похоже, это был не сарказм и не ирония, а полная гостеприимства фраза провинциального шерифа. Тут взгляд Нины упал на нашивку на рубашке шерифа. Она имела дело с шерифом по имени Джон Шейд. Нина громко рассмеялась. Шериф в непонимании уставился на нее: – Сэр, что-то не в порядке? – О, шериф Шейд, все отлично, просто отлично! Ну что же, поедем к вам в участок? Они тронулись в путь, а Нина все еще продолжала улыбаться. Ну да, шериф Джон Шейд – это своего рода литературный экивок. Ведь Джон Шейд – центральный персонаж другого, по мнению многих высоколобых экспертов, лучшего романа Набокова, «Бледный огонь». Итак, мир одного романа причудливым образом переплелся с другими. Тем временем они катили по Рамздэлю (ну да, точно, ильмы и белая церковь, причем не одна), и Нина, все еще иронизируя по поводу имени шерифа, попыталась сконцентрироваться над тем, как ей выкрутиться. Похоже, никак. Потому что те три, или сколько там, фунта кокаина, которые она не без проблем приобрела в Нью-Йорке, окончательно убедят шерифа Шейда в том, что он имеет дело с опасным преступником. А если он еще попутно выяснит, что сэр вовсе не сэр, а леди, а водительские права поддельные… М-да. Оставался один выход: дверь! Поэтому, приняв решение, которое ей не так уж нравилось, точнее, совсем даже не нравилось, но в сложившейся ситуации было единственно верным, Нина успокоилась. Вот окажется в участке, попросит разрешения посетить уборную… И уйдет там через свою дверь в родной мир. Поэтому ей не оставалось ничего иного, как наслаждаться панорамой весеннего Рамздэля, одновременно планируя новое путешествие в мир «Лолиты». Нужно будет учесть ошибки первого вояжа и… …В этот момент (они были уже в центре типичного провинциального американского городка) вдруг ожила рация. Шериф, перебросившись с кем-то парой слов, вдруг резко взял с места и, включив сирену, рванул вперед. Из разговора Нина поняла, что речь о каком-то ЧП, судя по всему, произошедшем в данный момент и требующем присутствия шерифа. Автомобиль, подпрыгнув на пригорке, свернул на соседнюю улицу, и Нина заметила небольшое столпотворение перед импозантным зданием из красного кирпича под вывеской «Индустриальный банк Рамздэля». Индустрии как таковой в этом медвежьем углу не было, а вот «Индустриальный банк» имелся. Шериф, въехав на тротуар, бросил Нине, даже не обернувшись к ней: – Сидите здесь и ждите. И без глупостей, я вас все равно найду. – А что случилось? – произнесла Нина. И в этот момент со стороны банка послышалась пальба. Шериф Шейд, кажется, даже не уловил ее вопроса. Он вытащил оружие и направился в сторону банка. Нина же, наблюдая за ним и за всеобщей суетой, поняла: речь шла об ограблении местного банка. Конечно, в романе Набокова в день прибытия Гумберта Гумберта в Рамздэль никакой банк не грабили (а может, и грабили, просто Г.Г. не соизволил упомянуть об этом в своем повествовании, или просто сие событие прошло полностью мимо его похотливого сознания, ослепленного встречей с Лолитой). Но ведь она была не в литературном произведении, а в параллельной вселенной, базирующейся на романе, но живущей по собственным законам! К подобного рода отклонениям от текста знакомых произведений Нина уже давно привыкла: эти тексты были своего рода фундаментом и скрепой, однако события в литературной вселенной развивались в соответствии с собственной логикой и по иным, автору неизвестным законам. Пальба усилилась, к зданию банка с противоположной стороны улицы подлетели, визжа тормозами, еще несколько полицейских автомобилей. Нине сделалось не по себе. И что она вообще тут делает? Вопрос был правильный – вот именно, что? Но не могла же она вызвать дверь в свой мир прямо в автомобиле шерифа? Хотя не исключено, что могла, просто никогда еще подобного не проделывала… Нина без всякой надежды толкнула дверцу автомобиля, не сомневаясь, что та заперта, – и убедилась, что дверь, без проблем поддавшись, приоткрылась. То ли шериф в спешке забыл ее запереть, то ли в Рамздэле было не принято закрывать не только двери домов, но и двери автомобилей, даже принадлежащих представителям закона. Недолго думая, Нина выпорхнула на свободу. Зеваки теснились на противоположной стороне улицы, и все таращились в сторону банка, где, судя по всему, завязалась перестрелка. На припаркованный в отдалении автомобиль шерифа никто не обращал внимания. Поэтому Нина, закрыв дверцу и не забыв прихватить с собой сумку с пакетом кокаина, а также оставленное шерифом на переднем сиденье водительское удостоверение на имя Юджина Дорна, нырнула в соседний проулок и, набирая скорость, побежала как можно быстрее прочь. Когда через несколько минут она убедилась, что заблудилась в лабиринте задних дворов, ей стало ясно: придется, как это ни печально, уходить обратно, так и не выполнив миссию. Заметив большой бак для мусора, Нина решила избавиться от пакета с кокаином. Стоил он немало, но не тащить же эту мерзость с собой в свой мир! Приоткрыв крышку мусорного бака, Нина пропихнула внутрь пакет – и вдруг налетела на что-то, растянувшееся на асфальте. Вероятно, на какие-то шланги или палки. И только присмотревшись, поняла, что это были не шланги. И даже не палки. А чьи-то ноги. Завернув за мусорный бак, Нина заметила прислонившегося к нему с обратной стороны человека, вся грудь которого была в крови. В руке этот субъект сжимал пистолет, а на голове у него была уродливая резиновая маска. В ужасе отшатнувшись, Нина испытала желание уйти обратно немедленно – и заметила в стене, на расстоянии нескольких метров, образовавшуюся там темно-синюю лакированную дверь с ручкой в виде разинутой пасти льва. Ее дверь. В ее мир. Понимая, что путь назад свободен, Нина осторожно присмотрелась к раненому с пистолетом. Она уже поняла, кто это: налетчик, который пытался ограбить банк и, получив ранения в ходе перестрелки, которой она только что стала свидетельницей, умудрился бежать. Но далеко он не ушел и скончался от кровопотери, прижавшись к мусорному баку. То, что он скончался, Нина поняла, когда, пересилив страх и отбив пистолет ногой в сторону, дотронулась до руки субъекта. Теплая, но пульса уже нет. Тут девушка заметила, что налетчик полусидит-полулежит на большой сумке, из которой выглядывают пачки долларов. Значит, ему удалось не только уйти от полиции, но еще и прихватить с собой добычу. Жаль только, что налетчику она уже не потребуется. Нина уставилось на уродливую маску, являющуюся шаржированным изображением человеческого лица, и внезапно поняла, на кого похожа эта резиновая харя. На Гумберта Гумберта. Решение созрело в одно мгновение. Бросив взгляд на свою дверь, Нина пробормотала: – Извини, но не сейчас. Я передумала. Задержусь еще… И когда через пару секунд снова посмотрела в том же направлении, то увидела только грязноватую кирпичную стену безо всякой двери. То, что маска грабителя походила на лицо Г.Г., было своего рода знаком, в этом Нина не сомневалась. И она поняла намек: настала пора действовать. Первым делом Нина осторожно стащила с головы мертвеца гротескную маску – и ее взору предстала физиономия молодого блондинистого парня, практически еще даже подростка, с большим фиолетово-багровым родимым пятном в форме уродливой кляксы вокруг левого глаза. Понятно, почему юный бандит натянул маску – с таким родимым пятном его бы в два счета отыскали. Налетчика Нине было жаль, но тут уже ничего не поделать – он сам выбрал свою судьбу, и оказать медицинскую помощь ему она уже никак не могла. А если бы и могла, то вряд ли медицина эпохи 1947 года могла поставить его на ноги. Те самые ноги, о которые она, пытаясь избавиться от кокаина, и споткнулась. Нина знала, что времени у нее в обрез, ведь сбежавшего налетчика наверняка уже ищут. Хотя, не исключено, и нет, потому что грабителей могло быть несколько – а даже если и один, то полиция и бравый шериф Шейд могли все еще не скумекать, что тому удалось уйти.