– Если анализ ДНК покажет, что ваш клиент мог быть убийцей, сторона обвинения уж точно ни на какую сделку не пойдет. Просто не имеет права. Им только и останется, что требовать крови подсудимого. А иначе как они будут смотреть в глаза родственникам жертвы? Понимаете, в чем тут проблема? Один просчет – и клиента уже не спасти, его ждет веревка. – А что, если бы оказалось, что ДНК не принадлежит Герхардту? – Видите ли, человеку непосвященному этого не понять. ДНК собрали с ее одежды. Внутри ее тела чужой ДНК не было. Оставь он в ней свое семя, и ни один адвокат уже не взялся бы доказывать его невиновность, речь могла бы идти в лучшем случае о смягчении приговора. Но в отчете судмедэкспертов черным по белому написано: секса не было. А значит, даже окажись это чужая ДНК, это еще не доказывало бы, что мой клиент этого не делал. Он мог ее убить, а ДНК она могла случайно подцепить от другого парня – от друга или вообще от кого-нибудь, кто заходил в ее дом. Так что анализ ДНК, даже самый точный, ничего не решает. Он не ставит обвиняемого вне подозрений. А значит, это рулетка. И ставка в ней – смертный приговор или пожизненное против двадцати пяти лет. Герхардт был тогда еще молод. При хорошем поведении ему могли скостить срок и до пятнадцати. – Значит, за семьдесят два часа до смерти никаких половых контактов у жертвы не было? – переспросил Дэн. – В чем же тогда была мотивация вашего клиента? Томи пожал плечами: – Да кто ж его знает? – А какой теории придерживался обвинитель? – Что он не успел ее изнасиловать, потому что она умерла. – У нее был друг? – У кого? – У Бет Стинсон. Вы сказали, что она могла носить ДНК своего бойфренда. А он у нее был? – Может, был, а может, и не было – не помню; я вам вот что твержу: адвокат, который идет на подобный риск, играет в азартную игру, причем на деньги заведения. Дэн не до конца разобрался в этой хитрой метафоре, но суть он уловил. – А что показали другие свидетели? – Какие другие свидетели? – Те, которые перечислены в полицейском протоколе; с ними вы говорили? – Наверное, да. Но ничего такого, что перевернуло бы мой мир, я от них не услышал. – Томи снова взглянул на дорогие часы. – Ну вы довольны? Дэн кивнул: – Да, вполне. – Конечно, доволен он не был, но понимал, что Томи не намерен больше тратить на него время. В мире Томи время – это деньги, а пустопорожними разговорами о клиенте десятилетней давности, который к тому же давно отдыхает в тюрьме, новых денег не заработаешь. К тому же главное Дэн действительно уже выяснил. Томи здорово напортачил, защищая Герхардта в суде. * * * Вернувшись в дом Трейси, Дэн устроил сначала хорошую пробежку, затем принял душ и на остаток дня засел за материалы по делу Бет Стинсон. В пять позвонила Трейси, сказала, что вернется домой пораньше, затем, в половине шестого, она позвонила еще раз и сказала, что задерживается. Дэн наскреб кое-какой салат на гарнир к куриным грудкам, которые замариновал в соевом соусе, – ничего другого в холодильнике у Трейси не обнаружилось. Услышав, как открывается дверь гаража, он поставил грудки в духовку. Таймер на плите показывал 6:33. Когда щелкнул замок на входной двери, он прижался к стене, высунул из-за косяка руку с белым полотенцем, и, помахав им, крикнул: – Эй, можно выходить? Она засмеялась. Он высунул из-за косяка голову. Несмотря на улыбку, вид у нее был такой же усталый, как и голос, когда она говорила с ним по телефону. Она поставила свой портфель, перекинула через спинку стула пальто. Дэн поцеловал ее. – Хочешь бокал вина? – Лучше не надо, – ответила она. – А то я точно засну. – Еда будет готова через двадцать минут. Так что у тебя еще есть время на душ. – Спасибо. А то я, наверное, воняю. Ну а ты как провел выходной? – Выходной? Хорош выходной. Но это может подождать. Иди принимай душ. Но она уже впилась в него глазами. – Ты хочешь мне что-то рассказать. Я же вижу. – Да, но я еще не решил, рассказать тебе все или частично. – Бет Стинсон? – Я говорил с Джо Энн Андерсон сегодня утром. – Да? – А потом я говорил с государственным защитником Уэйна Герхардта. – И? – Слушай, а что, если тебе начнут задавать вопросы – Ноласко или кто-нибудь другой? Может, тебе лучше и не знать подробностей. Она оперлась спиной о разделочный стол. Конечно, забота Дэна ее трогала, но в настоящий момент ее расследование продвигалось совсем медленно, и если получить улики, которые придали бы ему новый импульс, можно только ценой крупных неприятностей, нажитых из-за копания в материалах старого дела, – что ж, так тому и быть. – Я говорила сегодня с психологом из ФБР, – начала Трейси. – Она сказала, что наш преступник убивает женщин так, как другие люди играют в гольф – с каждым ударом все больше оттачивает технику. То есть в первый раз у него могло не все получиться. И этим, вполне вероятно, объясняется разница между тем, как была связана Стинсон и другие танцовщицы. Дэн, казалось, задумался. Затем он рассказал: – Андерсон близорука. Без очков она и тротуар у своего дома толком не разглядит. Я спросил ее, была ли она в очках в ту ночь, когда убили Стинсон. Она сказала, что не знает точно. Говорит, что, наверное, была, потому что без них она, наверное, не увидела бы Герхардта. По-моему, она его и не видела, и вообще вряд ли бы узнала его, если бы даже он был там. Прошлой ночью я специально подъехал к ее дому, чтобы посмотреть, что она примерно тогда видела. Так вот, темнота там такая, хоть глаз выколи – на улице ни одного фонаря, только подсветка кое-где на газонах. И на фасаде дома Стинсон тоже ни фонаря, ни лампочки. – Девять лет назад все могло быть иначе. Дэн покачал головой. – В деле есть несколько снимков фасада дома. Кроме того, со временем люди обычно добавляют фонари, а не снимают. – Так как же Андерсон опознала Герхардта? – спросила Трейси. – А она его и не опознавала сначала. Она сразу сказала Ноласко и его напарнику, что не уверена в том, что видела, и что ей показалось, будто она видела мужчину, но брать на совесть осуждение невиновного она не хочет. – Но потом она показала под присягой, что видела Герхардта. – Да, а перед этим она выбрала его из группы людей на процедуре опознания в полиции, что, в свою очередь, произошло уже после того, как Ноласко показал ей фото Герхардта. – Она выбрала его из монтажа? Дэн снова покачал головой. – Нет, говорит, они показали ей только фото Герхардта. – Но в деле присутствуют фото еще четырех мужчин, – сказала Трейси. – Знаю. Но Андерсон сказала мне это абсолютно четко. –Знаешь, думаю, я все же выпью вина, – сказала Трейси. Дэн наполнил и протянул ей бокал. Трейси взяла его, сделала глоток. Потом сказала: – Значит, сначала они показали ей фото Герхардта, потом она выбрала его на опознании, и вот она уже убеждена, что она была в ту ночь в очках и видела Герхардта. – Еще она сказала, что работала в саду днем, когда Герхардт приехал прочищать засор в ванной Стинсон, и она видела, как он выходил из дома и подходил к своему фургону. – Не исключено, что она поэтому его запомнила, а не потому, что видела ночью. – Она показала, что Герхардт был в рабочей одежде. – Дэн покачал головой. – А уж этого она даже в очках никак разглядеть не могла. Ночь была пасмурная, моросило. Так что, скорее всего, и рабочую форму она разглядела именно днем. – Ничего этого в деле нет. – Нет, – согласился Дэн. – Но, повидавшись с адвокатом Герхардта, я сомневаюсь, что все это прозвучало бы на суде даже в том случае, если бы в полицейских протоколах все это присутствовало. Он сказал мне, что не давил на Андерсон слишком сильно, боясь рассердить присяжных. Нет, ты когда-нибудь такое слышала: клиенту смертный приговор светит, а адвокат боится рассердить присяжных? С минуту они молчали. Наконец Трейси спросила: – И что теперь? – По логике вещей, теперь мне следовало бы поговорить с самим Герхардтом, но надо еще подумать, идти нам на это или нет, Трейси. – Не над чем тут думать, Дэн. Не в нашем случае.