Тот присвистнул. – Судя по всему, его адвокатская практика процветает. Трейси проехала через Арборетум и пересекла Мэдисон. За престижной школой Буша дорога сделала резкий поворот и у самого озера увела их влево. Старые дубы и клены раскинули свои ветви над просторными газонами с ухоженной травкой и садиками, до того аккуратными, будто над ними поработали мастера маникюра. Отсутствие фонарей на улицах, а во многих случаях и изгородей вокруг участков затрудняло поиск нужного адреса. – Притормози-ка, – сказал Кинс, высовываясь из окна машины. – Надеюсь, тут ни у кого никогда не бывает сердечных приступов. А то человек помрет раньше, чем «Скорая» разыщет нужный адрес. – Когда GPS-навигатор объявил, что они прибыли по адресу, где зарегистрирован номерной знак, Кинс заглянул в проем между двумя каменными колоннами. – Не знаю. Я никакого адреса не вижу. Но навигатор говорит, что это здесь. Трейси свернула на дорожку между колоннами и поехала дальше, мимо прилизанного газона, над которым тоже высился впечатляющих размеров дуб. Подъехав к деревянной двери гаража, освещенной лампами, она остановилась. Крытая дорожка соединяла гараж с домом в стиле английский тюдор – с каменным фасадом, островерхой крышей с четырьмя фронтонами и узкими окошками в свинцовых переплетах, которые дробили лившийся через них наружу свет. Особняк сразу напомнил Кроссуайт дом ее родителей в Седар Гроув. Выйдя из грузовика, они пошли по дорожке ко входной арочной двери. – Казалось бы, можно ведь на таком дорогом доме хоть где-нибудь примостить маленькую табличку с адресом, а? – не унимался Кинс. – Ты как собака с костью – раз вцепишься, не отнять, – отозвалась Трейси. – Это все мой синдром навязчивых состояний. Фонарь на крыльце загорелся сам, Трейси не успела даже прикоснуться к двери. Дверь распахнулась. – Чем могу помочь? Внешность мужчины совпадала с описанием, данным Шерис, – высокий, крупные черты большого лица, губы как у Мика Джаггера[38]. Полицейские сверкнули своими жетонами. – Вы Джеймс Томи? – спросила Трейси. – А в чем дело? – Нам надо задать вам несколько вопросов. Томи был одет в штаны защитного цвета, черный кардиган и домашние тапочки, но расслабленным не выглядел. Наоборот, похоже было, что он сильно нервничает. – Довольно поздно, чтобы приходить к людям в дом, детективы. Какова природа ваших вопросов? Они имеют отношение к кому-то из моих клиентов? Если так, то я вынужден сослаться на право адвоката не разглашать информацию, полученную от клиента. Трейси не понравился снисходительный тон этого типа. Кроме того, она ощутила за ним фальшивую браваду. – Нам известно, который сейчас час, мистер Томи, и, поверьте, нам также хотелось бы сейчас быть дома. Вы предпочитаете, чтобы мы задавали вам вопросы прямо здесь, на крыльце, или в доме найдется спокойное местечко для разговора? Если нет, то я могу найти такое сама. Томи посмотрел на нее сквозь круглые очки в черепаховой оправе. Потом вздохнул, словно склоняясь перед неизбежным, и отступил от двери. Сыщики вошли в переднюю, обшитую деревянными панелями, – женщина стояла у противоположной двери, привалившись плечом к косяку. – Это детективы из полиции Сиэтла, – сказал ей Томи. – Пришли задать мне пару вопросов об одном из моих клиентов. Мы поговорим в кабинете. – Поздно же, – заплетающимся языком сказала женщина. – Мы недолго, – ответил Томи. Через богато убранную переднюю он провел Трейси и Кинса в столь же впечатляющую «берлогу» – с резным деревянным столом и книжными шкафами от пола до потолка, где вровень с краями полок выстроились книги. Бесшумно затворив дверь, Томи предложил полицейским сесть. Мебель в комнате была кожаная, как и пристало кабинету, хозяином которого был мужчина, мягкий свет исходил от лампочек в шкафах и большой лампы тиффани на письменном столе. Трейси уловила остаточный аромат дорогих сигар. Кожаное кресло позади стола крякнуло, когда Томи опустился в него. – Так в чем же дело? – Габриэль Лизотт, – сказала Трейси. – Мне очень жаль, но мне это имя не знакомо. – Томи откинул со лба густую прядь светлых волос, все еще стараясь выглядеть ненапряженным. – Возможно, вам она известна как Французский Огонек, – продолжала Трейси, все так же внимательно разглядывая Томи. – К сожалению, нет, – отвечал тот. Но Трейси была не в духе. – Мистер Томи, вы водите синий «БМВ», номер Ди-Фенс-4-Ю? – Да, вожу. – Этот самый «БМВ» был припаркован на Первой авеню вчера вечером, около одиннадцати часов. – Это вопрос, детектив? – Нет. Это факт. – В чем же тогда вопрос? – Вы были в «Пинк Паласе» один или с кем-то? Томи на мгновение замешкался с ответом, прокашливаясь. – Я был один. Это недалеко от моего офиса. К тому же это не противозаконно. – Вы заказывали и получали приватный танец от танцовщицы по имени Французский Огонек? – Лицо Томи осталось непроницаемым. – Танец помню. Имя танцовщицы – нет. – Рыжие волосы. Миниатюрная фигурка. Никого не напоминает? – Кого-то напоминает. Трейси выложила фото Габриэль Лизотт на стол. – Она проходила мимо вас в клубе. Вы протянули руку и коснулись ее запястья, шепнули ей что-то на ухо, и она повела вас в отдельную комнату. – Так обычно клиенты договариваются с танцовщицами, детектив. И, повторяю, это не противозаконно. – Тогда расскажите мне, о чем вы с ней договорились. Томи опять откашлялся. Он сидел боком к столу, нога на ногу, и посматривал на Кинса и Трейси через левое плечо, как человек, который собирается сказать что-то несущественное. – Я предложил тридцать пять долларов. Она согласилась. – Должно быть, ее услуги вас более чем удовлетворили. Ведь вы после этого доплатили ей еще пятьдесят. То есть сто пятьдесят процентов чаевых. – И снова я не понимаю, это вопрос или нет, детектив? – Вы ожидали что-то еще в обмен на такие большие чаевые? – Я возражаю; это оскорбление. – Вы читаете газеты, мистер Томи? – Обычно «Нью-Йорк таймс» и «Вашингтон пост». – Тогда позвольте, я сообщу вам кое-что о местных новостях. Габриэль Лизотт нашли мертвой в комнате мотеля на Аврора-авеню сегодня утром. В «Таймс» или в «Пост» об этом писали? Томи повернулся к ним лицом. Опустил глаза и уставился в одну точку на столе. Заговорил, но тихо: – Я знал, что еще одну танцовщицу убили. С моей профессией поневоле обращаешь внимание на такие вещи. Но в газете не было ни имени жертвы, ни ее описания. – То есть сейчас вы услышали об этом впервые? – переспросила Трейси. – Вы про имя женщины? Да. – А имя Вероника Уотсон? Оно вам что-нибудь говорит? Она танцевала под псевдонимом Велвет. – Да. – Вы ее выделяли, не правда ли? – Выделял? – Вам нравятся большегрудые танцовщицы, не так ли? Томи наморщил лоб. – Вы допрашиваете меня как свидетеля или как подозреваемого, детектив? – Вы – адвокат по уголовным делам, мистер Томи. Вас видели в компании двух жертв, в том числе Габриэль Лизотт вчера вечером. С ней у вас состоялся интимный разговор и еще более интимное рандеву. Также вы заплатили ей непомерные чаевые. Вскоре после этого вы покинули клуб. – Все это верно. – Куда вы направились из клуба?