– Стоять! – завопила от неожиданности Трейси, вскидывая оружие. – Ни с места! Не двигаться! Гиспон продолжал идти на нее. – Стоять! – закричала она еще громче. – Я сказала, не двигаться! Гипсон застыл. – О’кей. О’кей. – Руки перед собой, чтобы я видела. Гипсон вытянул руки вперед. Они дрожали. – Ладони наружу! – скомандовала она. – Хорошо. Хорошо. – Где пушка? – До… дома. – При себе оружие есть? – Нет. – Руки держать. – Трейси сняла с пояса наручники, шагнула к Гипсону сзади и быстро защелкнула их вокруг его запястий. – Я ничего не делал, – сказал Гипсон. – Богом клянусь, я ее не убивал. Глава 10 Гипсона поместили в камеру для жестких допросов на седьмом этаже Центра юстиции. Камеру – коробку без окон – заливало белое сияние флуоресцентных ламп. Заперли за ним дверь и оставили его «допечься» минут на двадцать-тридцать. За закрытой дверью стены словно сдвигались вокруг человека, и приходили мысли о многих годах заключения в точно такой же комнате. Рик Серабоне, старший прокурор и член МДОП, подошел к Трейси и Кинсу, и вместе они стали наблюдать за Гипсоном через одностороннее стекло. Учитель сидел за щербатым, исцарапанным столом, подняв плечи и опустив голову. С непокрытой головой он выглядел старше. – Как он с ней познакомился? – спросил Серабоне. Фац как-то заметил, что Серабоне был просто вылитый Джо Торре, бывший менеджер «Янки»[12], – та же лысина, тот же виноватый вид, те же темные мешки под усталыми глазами и та же небритость в конце рабочего дня. – Она училась в колледже, где Гипсон преподает, ходила к нему на занятия по литературе, – сказала Трейси. – Он сознался, что ездил вчера с ней в тот мотель на Авроре, но богом клянется, что не убивал. – Все они одно твердят, верно? – сказал Кинс. Он сел на стул возле мигающего разноцветными огоньками записывающего устройства. – Почему же он тогда побежал? – спросил Рик. – Говорит, сильно испугался и впал в панику, – сказала Трейси. – Он видел сюжет в новостях. – Его ДНК? – новый вопрос от Серабоне. – Нет ни в одной базе. – Значит, приводов тоже нет, – подытожил Рик. В штате Вашингтон каждый осужденный за преступление обязан был сдавать образцы ДНК для баз данных. – Даже за неправильную парковку, – сказал Кинс. – Этот парень учит больных детей. Серабоне провел рукой по щетинистому подбородку. – На веревке ДНК тоже нет? – Мелтон обещал сделать исключение, – сказала Кроссуайт, имея в виду Майкла Мелтона из криминальной лаборатории штата Вашингтон. – А как насчет Николь Хансен? С ней у него есть какие-нибудь связи? – Говорит, что никогда о ней не слышал, – сказала Трейси. – Я отправила Вика и Дела в «Танцы голышом» с его фото, посмотрим, может, кто-нибудь выберет его из массовки. – Сколько ждать, пока мы получим ордер на обыск у него дома и в кабинете? – спросил Кинс. – И в гаражном хранилище, – добавила Трейси. Серабоне поглядел на экран мобильника. – Может, когда вы с ним закончите, уже будут. Не забудьте только записать на пленку его отказ от адвоката. Кинс встал. Кроссуайт заявила: – Я сама справлюсь. – Точно? – Они почти всегда проводили допрос подозреваемого вдвоем, для надежности. – Как только я застегнула на нем наручники, он заговорил и не умолкал всю дорогу. Посмотрим, может, он и дальше не откажется со мной разговаривать. * * * Трейси сняла с Гипсона наручники, села за стол напротив, снова зачитала ему его права и получила от него подтверждение на отказ от адвоката. – Давайте-ка повторим кое-что еще раз, Уолтер. Как вы познакомились с Анжелой Шрайбер? – Она ходила на занятия по английскому языку в муниципальный колледж Сиэтла. Я преподаю там дважды в неделю. – Ясно. Так что же произошло? – Она сдала сочинение на тему «Моя профессия». Написано было хорошо, подробно. После занятия я спросил ее об этом, и она сказала, что сама танцует, и пригласила посмотреть выступление. – И вы пошли? – Нет, не сразу. То есть сначала я решил, что не пойду. Но она все спрашивала меня, когда да когда я приду, и тогда я подумал, что схожу, посмотрю разок, и все. Я и ходил-то на самом деле всего пару раз. – А сколько времени прошло, прежде чем вы вступили с ней в отношения? Гипсон вздохнул. – Я не помню. Как-то вечером после занятия она попросила подвезти ее до клуба. Сказала, что ее машина сломалась, а денег на ремонт нет. – Вы совокупились в вашей машине? – Нет. – Она сделала вам минет? Гипсон смущенно опустил глаза в стол. – Да. – И вы заплатили ей за это. Он закрыл глаза. – Все было совсем не так. – Так расскажите мне, как все было. Он поднял глаза. Из них текли слезы. – Она говорила, что ей тяжело сводить концы с концами. Говорила, что приехала в Сиэтл работать, но с той работой, на которую она надеялась, ничего не вышло, она стала искать другую, не нашла, жизнь здесь оказалась дороже, чем она думала, платить за машину нечем. Она сказала, что стала танцевать в клубе, потому что не на что было жить. Похоже, что девчонка все выдумала, чтобы разжалобить Гипсона и заставить раскошелиться. – И что, вы решили ее выручить, дали взаймы?