– По нулям, Профессор. Никто никого не видел. – Двести пятьдесят с лишним фунтов[10] живого веса Фаца, облаченные в любимые затасканные штаны и рубашку для боулинга, почему-то особенно подчеркивали его акцент уроженца Нью-Джерси. Дел был еще крупнее, а его лицо, как он выражался, из тех, что «может полюбить только мать». Трейси передала Фаццио половину списка, полученного из отдела латентных отпечатков. – Извини, что так с тобой поступаю. – У жены сегодня тефтели на ужин, – сказал Вик сокрушенным тоном. – Ну и радуйся – значит, завтра тебя ждет сэндвич с фрикаделькой, – сказал Дел, беря половину списка. Два имени из своей половины Трейси и Кинс вычеркнули сразу, еще до выхода из Центра юстиции – это были наркоманы, которые дали дуба месяц тому назад. Быстро вычислили и отбраковали двух других: те не отрицали, что были в той самой комнате мотеля, только не в ту ночь, а раньше, где-то за неделю, а на прошлую ночь могли предоставить алиби. – Видно, убираются там не часто, – сказал Кинс. Сидя на пассажирском месте «Форда», который они выбрали из автопарка полиции, Трейси рассматривала фотографию с водительских прав следующего кандидата из списка. – Уолтер Гипсон, – сказала она. С фото на нее смотрел человек с близко посаженными глазами и большими залысинами с обеих сторон лба – причина, по которой он стригся почти наголо. – Мужской ответ на проблему потери волос – стрижка под ноль, – сказал Кинс, бросив взгляд на фото с водительского кресла. – Вот только зачем, хотел бы я знать? – Наверное, чтобы не бороться с неизбежным, – ответила Трейси. – Да, все равно что посадить себя на диету из шоколадных батончиков, если вдруг заметил намечающееся пузцо. – Двадцать шесть лет, белый, пол мужской, по образованию учитель. – И к тому же, – добавил Кинс, имитируя британский акцент, – ревностный поклонник проституток и изысканных мотелей. Судимости есть? – Никаких. Подавал заявление на покупку полуавтоматического пистолета, – сказала Трейси. Кинс бросил на нее взгляд. – Полезная информация. * * * Кинс въехал на гостевую стоянку жилого комплекса Уиллоубрук в Редмонде, как раз когда Трейси закончила разговор со старшим диспетчером. Она звонила, чтобы сообщить, где они и что собираются делать: поговорить с подозреваемым. Выйдя из машины, она сразу почувствовала, что воздух как бы отяжелел от запаха дождя и мокрой земли: приближался ливень. – Который? – спросил Кинс, оглядывая полдюжины двухэтажных, обшитых деревом строений, типичных для пригородных комплексов Восточного района восьмидесятых. – Корпус Е, – ответила Трейси и показала пальцем. – Вон оно. Детективы вышли из-под навеса для автомобилей, поднялись на второй этаж и остановились на площадке. В каждой квартире работал телевизор. Они подошли к двери с номером 4, и Кинс несильно ударил в нее костяшками пальцев. Дверь отозвалась глухим стуком и дребезжанием ручки. – На совесть сработано, – съязвил он. Изнутри квартиры женский голос ответил по-испански. Кинс пожал плечами. – Я в школе испанский прогуливал. – Постучи еще, – посоветовала Трейси. Кинс постучал, ответ был тот же. – Это она нам кричит или просит кого-то в квартире, чтобы открыли дверь? – спросил он. – Не знаю. Я учила французский. – Наверное, часто на нем говоришь. – Oui[11]. Не чаще, чем ты на своем испанском. Кинс потянулся к двери в третий раз, когда она вдруг распахнулась. Крепко сбитая латиноамериканка держала на бедре девчушку, завернутую в канареечно-желтое банное полотенце. – Извините, – сказала Трейси. – У вас, похоже, и без нас хлопот полон рот. Женщина молча смотрела на нее, как в афишу коза, и Кроссуайт просто протянула ей свой значок. – Говорите по-английски? Женщина выпучила глаза. – Да. Трейси назвала себя и напарника, потом сказала: – Мы ищем Уолтера Гипсона. Он здесь живет? – Его сейчас нет. – У нее был сильный акцент. Трейси почувствовала, что ей на щеку упала капля дождя. – Вы его жена? Женщина сдула с лица прядку волос. – Да. – А где он? – Работает. Кинс поглядел на часы. Трейси не нужны были часы, чтобы понять – учитель средней школы не может быть на работе в такое время. – Где работает ваш муж? – спросила она. – В школе. – Он всегда работает так поздно? – Сегодня да, в колледже муниципалитета. – Она поглядела на небо. – Пожалуйста, моя девочка, ей холодно. – Когда вы ждете его домой? – спросила Трейси. Взгляд женщины устремился мимо них к стоянке. Какой-то мужчина в бейсболке, с рюкзаком на плече, постоял, глядя на них снизу вверх, потом вдруг повернулся и пошел назад, под навес, к машинам. Кинс шагнул к перилам. – Уолтер Гипсон? – крикнул он что было сил. Мужчина побежал. Кинс бросился к той лестнице, по которой они поднялись наверх. Трейси – к другой, на противоположном конце площадки, и потеряла Гипсона из виду. Она сбежала по лестнице вниз и пересекла площадку перед домом. Поравнявшись с крытой стоянкой, она остановилась и вытащила «глок». Напарник со своим травмированным бедром только добежал до нее. Вместе они шагнули за угол. Трейси присела, заглядывая под машины. Кинс обошел здание с другой стороны и подергал двери каких-то помещений – вероятно, подсобок для хранения разных вещей, – но на них висели замки. – Эй, – шепнул он и поднял с асфальта черный рюкзак. Трейси услышала звук, похожий на то, как если бы кто-то лез через забор из арматурной сетки, и заспешила через стоянку туда. Изгородь отделяла территорию жилого комплекса от соседнего участка, незастроенного, заросшего кустами и деревьями. – Нам понадобятся собаки, – сказал Кинс. – Я сейчас сообщу, а сам останусь здесь. У забора, на случай, если он вернется. Трейси нашла в заборе дырку, чтобы поставить ногу, и скоро была уже на той стороне. Освободившись от плетей ежевики, которые вцепились в отвороты ее джинсов, она, топча листву, пошла к конской тропе – следу из примятой травы. След привел ее к группе деревьев – ели, кедры и клены. Их вершины шумели под порывами ветра. – Уолтер Гипсон? – крикнула она, вытирая капли дождя с лица. – Зря вы усложняете ситуацию. Мы просто хотим поговорить. Она вглядывалась в подлесок, высматривая там какое-нибудь шевеление или промельк неестественных для леса цветов, но из-за дождя и надвинувшихся сумерек ничего не видела. На самом деле это был не лес, а небольшая рощица, которая заканчивалась, не успев начаться, и переходила в плавно холмящийся выпас. Лошади, которые паслись сразу за рощей, подняли головы, насторожили уши и смотрели на нее. Она уже хотела было вернуться и подождать собак, как вдруг услыхала за спиной треск сломанной ветки. Резко развернулась, вскинула «глок». Лошади неслись на нее сквозь кусты, но в последний миг, не добежав совсем чуть-чуть, развернулись и поскакали мимо, стуча копытами о землю. Сердце Трейси забилось, словно молот; пока она переводила дух, ей пришло в голову, что это лошади могли понестись, испугавшись треска сломанной ветки, а не ветка треснула оттого, что они понеслись. Она повернулась к кустам, откуда выскочили лошади, и снова заняла позицию для выстрела, хотя пистолет держала дулом к земле. – Уолтер Гипсон? Нет ответа. – Мистер Гипсон, подумайте о своей семье. Я вооружена, а через пять минут сюда нагрянут полицейские с собаками. Нам не нужны несчастные случаи, мистер Гипсон. Мы просто хотим поговорить. Уолтер? – Ладно. Ладно. – Гипсон появился из своего укрытия как-то вдруг.