— Или, — говорит она, поднимая палец, — ты влюблена в горячего телохранителя. — Что?! — спрашиваю я, повышая голос на октаву. — Я ни в кого не влюблена. Честно говоря, я не знаю, как ты могла придумать что-то подобное. — Ха, — задумчиво произносит она, наливая бокал шампанского. — Я тоже не знаю. Я меняю тему. — Дай мне бокал шампанского и расскажи все сплетни. Ты встречаешься с горячими парнями? Надеюсь, упоминание о горячих парнях, не являющихся телохранителями, отвлечёт её. Тридцать секунд спустя Шарлотта распускает все сплетни, которые касаются любого, кто хоть отдалённо близок к нашему кругу друзей, и вскоре она совсем забыла о Финне и моём горячем телохранителе. Тем временем, она пьёт шампанское, как будто она в одиночку обязана отполировать мировые поставки. Я скучаю по этому… и по остальным моим друзьям. Так что, когда она требует, чтобы мы пошли в клуб, чтобы «все не думали, что ты умерла или что-то в этом роде», я соглашаюсь. Я выбираю облегающее красное платье, которое раньше не одевала, и стягиваю волосы в хвост. Пока Шарлотта в ванной делает макияж, я выхожу в коридор, чтобы сказать Максу, куда мы решили пойти. Я просто информирую его, потому что он мой телохранитель. Я определённо не спрашиваю его разрешения. Он стоит у двери, скрестив руки на груди, и выглядит чертовски недовольным. Когда я выхожу из комнаты, он бросает на меня мрачный взгляд, говорящий, что он слышал, как Шарлотта упомянула Финна, и он, конечно же, не упустил это из виду. Макс поворачивается ко мне лицом, его взгляд путешествует по всему моему телу, изучая меня. Я прикусываю нижнюю губу и заливаюсь краской под его пристальным взглядом. Я вдруг чувствую себя виноватой за то, что избегала его последние несколько дней, сгорая от желания объясниться, хотя и не совсем понимаю своё поведение. Хочу сказать ему, что тот факт, что я хотела увидеть его после того, что мы сделали в конюшне — что я хотела увидеть его после того, как мы ласкались с ним несколько раз — меня пугает. Но у меня нет шанса, потому что он говорит первым. — Ты это наденешь? Я ощетинилась на его тон — собственнический, авторитарный, отеческий. — Прошу прощения? — Это. Ты наденешь это и выйдешь на публику? — Макс стоит рядом со мной, так близко, что я чувствую запах его лосьона после бритья, и это заставляет меня покраснеть ещё сильнее, если такое вообще возможно. — Кто сказал, что я буду появляться на людях? — я спорю, хотя именно это и хотела ему сказать. — А разве нет? Ты вышла сюда, чтобы показать мне это платье? — Я ухожу, — отвечаю ему, стиснув зубы. — Мы с Шарлоттой уходим, и я пришла сюда, чтобы сказать тебе это. — Зачем? — он мрачно смотрит на меня. — Почему я ухожу? — спрашиваю я, внезапно заняв оборонительную позицию. Не знаю, почему мне кажется, что я должна Максу что-то объяснять. — Потому что я молода, беззаботна, одинока и… Я не знаю, почему добавляю часть о том, что одинока. Как только я произношу это слово, то хочу взять его обратно, потому что чувствую — это неправильно. Но это так, не правда ли? Я определённо не хочу быть связанной. Ну, не в этом смысле. Мои мысли проносятся мимо всех других способов, которыми я была бы совершенно счастлива быть связанной — быть с ним — Максом. — Верно, — говорит телохранитель, низкий рокот вырывается из его горла, когда он прижимает меня к стене. Он кладёт свою ладонь над моей головой и смотрит на меня сверху вниз с жаром и вожделением в глазах. Моё сердце колотится. — Ты молода, беззаботна и одинока. — Совершенно верно. — Я не могу дышать. — Против какой части этого ты возражаешь? Он прищуривается. — Ну, во-первых, это платье чертовски неприемлемо. Мои глаза скользят вниз к очевидной выпуклости в его штанах. — Очевидно, не слишком неприемлемо. Он хмыкает. — Это платье не оставляет места воображению. Я пытаюсь сосредоточиться на том, что он говорит — и ведёт себя, как пещерный человек прямо сейчас — вместо того, чтобы сосредоточиться на том, как он смотрит на меня в это мгновение, сердито и по-собственнически, потому что этот посылает тепло, принизывая меня до глубины души, которая полностью испорчена. — Ну, тогда я рада, что меня не волнует, что подумают другие, когда дело дойдёт до моей одежды. — Им не нужно думать о том, что у тебя под одеждой, — рычит он. — Может, ты запутался в своей роли, Телохранитель, — фыркаю я. Серьёзно, кем он себя возомнил, пытаясь сказать мне, что надеть? Это определённо чрезмерное собственничество. Полностью красный флаг. — Ты вдруг стал моим стилистом? — Не думаю, что когда-либо создавал у тебя впечатление, будто я хочу одеть тебя, — язвительно замечает Макс. — Только снять одежду. — Только не сейчас, — огрызаюсь я в ответ. — Теперь ты хочешь, чтобы я надела монашескую рясу? Он ухмыляется. — Я бы предпочёл школьную юбку. — Только не на публике, — заканчиваю я за него. — Это чертовски верно, — рычит мужчина. Его рука тянется к моей пояснице, притягивая меня к своей твёрдости. — Мне не нравится, что другие мужчины смотрят на тебя. Я тяжело сглатываю, голова кружится от его прикосновения. Прошли дни с тех пор, как Макс прикасался ко мне, дни с тех пор, как я отстранилась и отодвинулась от него, и моё тело напоминает мне о том, что делает со мной его прикосновение. Дверная ручка рядом с нами дёргается, и я кладу ладонь на грудь Макса, отталкиваясь от него, как будто меня только что ударило током. Дверь открывается, и Шарлотта высовывает лицо. — Вот ты где! Я думала, ты ушла без меня! Я прочищаю горло. — Нет. Я как раз говорила Джеймсу, куда мы едем сегодня вечером. Макс сердито смотрит на меня, пытаясь выглядеть профессионально, но у него не выходит. — Понял, принцесса. — Отлично, — произносит Шарлотта. — Кстати, ты выглядишь потрясающе. Парни будут крутиться вокруг тебя. Макс что-то бормочет себе под нос, что-то об убийстве нескольких парней. — Я сообщу начальнику Службы безопасности, и мы проверим клуб. Ваша машина сейчас подъедет, Ваше Высочество. Я уверена, что Ваше Высочество было произнесено с сарказмом. — У твоего телохранителя своеобразное отношение. Он кажется немного мудаком, — отмечает Шарлотта. Она делает паузу. — Но мне нравятся плохие парни. Думаешь, он одинок? — Думаю, он женат. — Хм. Я не видела обручального кольца, — отвечает она, поднося руку к губам и не пытаясь скрыть, что смотрит на него, пока он идёт по коридору. — Ну, мне нужно ещё шампанского. Ты готова? Я смотрю на свой наряд, который не оставляет места воображению. — Вообще-то, мне просто нужно кое-что изменить. Это займёт всего минуту. 28 Макс — Мы должны попросить кого-нибудь позвонить папарацци, чтобы они встретили нас в клубе, — громко произносит надоедливая подруга принцессы. Я закатываю глаза. Это чертовски отличная идея, гений. Я не говорю этого вслух, потому что я чертовски вежлив. Я киплю, пока стою здесь, ожидая, чтобы сопроводить принцессу Александру и её подругу в ночной клуб, потому что в действительности то, что я хочу сделать — это перебросить принцессу через плечо, запереть чертовку в её же комнате и приковать её наручниками к грёбаной кровати. Если бы подруги Александры здесь не было, я бы так и сделал. Это то, что я должен был сделать несколько дней назад, но я пытался быть разумным, дать ей немного пространства после того, что произошло между нами в конюшне. Потому что я думал, что она нуждается в этом. Я пытался быть разумным человеком. Я пытался быть спокойным и сдержанным.