– Не-не! Смотри! – Он ткнул Глебу «Нинтендо» с включенной Mario Cars. – Я ничего не нажимаю, а он двигается! – Капе-е-ец! – Сева тупо заржал вместе с Глебом, взял приставку в руки. – Реально, девочки, вы видели? Обезьяна играет! – Вы придурки? Нас сейчас посадят! Идем быстрее, – шикнула Марго. – Но мой джойкон! Если сигнал ловит, значит, он где-то рядом. – И что, Леш, в полицию на обезьяну подашь? Вызовешь на дуэль, где главный приз – джойстик? – Джойкон… – А может, вежливо попросишь обезьяну его вернуть? Глеб не мог остановиться. Он смеялся до слез, Сева тоже пытался сдерживаться, но становилось только хуже. Оба уже стали пунцовыми от хохота. – Его зовут Сникерс. – И что, Леш? Вот и что? – Да я сейчас быстренько его найду. В итоге Глеб и Сева уже начали держаться друг за друга, лишь бы не упасть со смеху. Кристина тоскливо стояла рядом, со скучающим видом проверяя что-то в телефоне. Марго схватила Лешу за ворот рубашки и потащила за собой. Глеб и Сева продолжали хохотать, уже не замечая, что происходит. Марго ругалась, Леша ныл. Дорогу из храма обезьян они с трудом, но нашли, Кристина успела проложить маршрут к следующему пункту прогулки, а Глеб и Сева все никак не могли угомониться. – Ничего, Леш, будешь сюда приходить со Сникерсом играть! – А потом принесешь комп и катку[17] в Доте организуете. – Созвонитесь по «Дискорду»[18]. – А прикинь, Леша его потом в покер научит играть. – Ребя-я-ят, – протянул он. – Ну реально джойкон жалко. Где я его здесь возьму? – Не знаю, найди Сникерса в «Инстаграме», в директ напиши, – Глеб нес откровенную чушь, но они уже перешли грань рационального и смеялись буквально со всего. С худющей собаки, разбитого асфальта, супермаркета, названного Pepito. Компания петляла по улицам, где едва помещался один автомобиль, а пешеходная зона вообще была раздолбана. На одном из поворотов Кристина остановилась у стены, целиком забитой указателями. Судя по всему, указателями всех заведений в этом переулке. – Да-да, нам сюда. – Я ужасно голодный, – пожаловался Сева. – Этими фруктами вообще не наедаешься! Перед рестораном с огромной круглой резной дверью, которая вертелась, словно монетка на ребре, стоял небольшой алтарь, у которого склонились официантки. По алтарю с крошкой Шивой, утопающему в желтых цветах, бегала крыса, воруя подношения: бананы, крекеры и что-то еще. Тонкая дымная нить благовоний поднималась в небо. Официантки даже не шелохнулись, когда компания прошла мимо. Их заставили разуться, дали пакеты для обуви, и внутрь все прошли босиком. Каждый опасался, что они зашли в какое-то сакральное место, но внутри это оказался обычный хипстерский ресторан. С низкими столиками (посетители сидели на подушках), роскошной винтовой лестницей и отсутствием стен. По периметру расположился фонтан, в котором плавали сочные, жирные оранжевые карпы. Кристина обернулась, счастливо улыбаясь и подмечая восторг остальных. Она гордилась своим выбором. Они сели за столик, принялись смотреть меню. Глеб ждал момента, когда их общение станет беспрепятственным. Марго, источая яд, цокнула, выдала какой-то комментарий о ценах. – Лавандовая вода? – она фыркнула. – И описание у блюд – словно посты в «Инстаграме». «Панкейки, насыщающие желудок и перерождающие понятие вкуса», – криво перевела она. – Органическое, полезное. Наверху есть спа, – невозмутимо ответила Кристина. – Советую взять на гречишной муке. – Гречишная мука? Глеб старался не подать вида, но прекрасно понимал, что делает Кристина: она поднимала активность аудитории, выстраивая в своей речи таргет. Гречишная мука – тема Севы. Ему только дай поговорить о еде, готовке и шведском клюквенном соусе, который он попробовал там в местной забегаловке. Беседа набирала обороты и без стараний Глеба, все это время он настойчиво листал меню, надеясь, что раздел Drinks[19] чудом пополнится нужными пунктами. Со стороны они выглядели почти счастливыми. Компания друзей, Бали, молодые и красивые. Сидят на полу, делятся едой, обсуждают ее, с чего-то смеются, проверяют маршруты в картах. Разве не каждый подсознательно стремится к этой картинке? Разве Глебу не следовало бы присоединиться к официанткам у алтаря и сказать Шиве, богу разрушения и созидания, банальное «спасибо»? У него есть друзья. И Бали. * * * Глеб сидит у супермаркета в компании грязных балийцев, уже без своих друзей. Местные гостеприимно наливают ему арак, вручную выдавливают сок маракуйи в пластиковый стакан. Низкие, темные, татуированные – Глеб кажется себе королем среди странной свиты. Благодаря ему на эту шваль, пьющую у супермаркета, клюет пара белокурых шведок, присоединяется какой-то старый облезлый австралиец, и компания растекается вместе с араком. – Здесь, на Бали, жизнь больше жизни, – сообщает австралиец и пьяно признается в любви к местным. Шведки по кругу задают вопросы. Откуда ты, Глеб? Чем ты занимаешься, Глеб? Ого, а в России холодно? – Здесь земля пропитана особенной… ну ты понимаешь… магией. А в завтрашний Новый год… Местный смеется. – Наш Новый год… Вы, туристы, все едете на Ньепи. Почему-то вас так привлекает тишина. Все отели: Ньепи, Ньепи, Ньепи. «Проведите с нами Ньепи!» – День тишины? – Ха-ха! Типичный европеец! Вам не нужно Меласти, очищение вам не нужно. Смотри, как он клюнул на День тишины, – и местный злобно хохочет. – Все сидят дома, никто не работает, – отвечает шведка, надеясь привлечь его внимание. – Amati Geni – нет света, нет огонь, – балиец загибает пальцы и говорит слишком громко и злобно. – Amati Karya – нет работа. Amati Lelungan – нет ходить. Amati Lelangunan – нет развлекаться. Так что пей, веселись! Сейчас-сейчас! Быстрее! Ньепи из океана выйдут монстры, оглянуться – и ох! Никого нет! Город пуст! Они посмотрят, посмотрят и снова вернутся в воду. * * * Глеб почему-то вспоминает, как они с Марго шли по пустым улицам Москвы. Пять утра. Они трясутся на морозе и ждут, когда откроется метро. Обессиленные и молчаливые. Денег на такси тогда не было. Мертвое воскресенье. Шлейф тусовок тянется за ними. Сева где-то потерялся. Вот какое у них было Ньепи. Нет света, нет работы, нет развлекаться. Это потом появились деньги на такси. Это потом Глеб научился ездить по другим домам, ночевать там или тусоваться так, чтобы сразу идти утром на пары. * * * В их скорбной вилле, пока его не было, намечался разговор. Сева обосновался на кухне, тихий и мирный, немой зритель. Леша устроился на балконе и делал вид, что ничего не происходит. – Не думай, что ты какая-то особенная, Кристина. Сева готов благодарить богов, что этот разговор случился в первый день. Лучше так, чем если бы Марго копила в себе агрессию еще несколько дней. – Вы у него все как на подбор. Пластмассовые, статусные, чисто как аксессуар. Хвастает, как часами, потом выкидывает. Глеб – бессовестный мальчик, и не думай, что ты особенная и изменишь его. Я экономлю тебе время и силы. Наслаждайся, пока он тебе радуется, и старайся в него особенно не вникать. Вот тебе дружеский совет. Кристина хмыкает, откладывает телефон. Медленно, как в вестернах – револьвер. – Очень мило с твоей стороны. Должно прозвучать «но», а после него – едкая реплика. Но самое ужасное, что это конец предложения. Просто «очень мило с твоей стороны». Сева тяжело выдыхает и делает вид, что очень занят разделыванием ананаса. Режет его на мелкие кусочки медленно и чрезмерно вдумчиво, так, что весь липкий сок течет по столешнице. Марго дергается, будто ее ударили током, начинает заводиться. – И то, что он притащил тебя с собой, ничего не значит. – Только звучит это так, будто как раз наоборот, – Кристина кокетливо улыбается, перегибается через подлокотник резного кресла, чтобы стать к Марго чуть-чуть поближе. Та все стоит за столом, заваленным оргией деловых бумажек. – По крайней мере, ты это активно даешь понять. – Я просто хотела тебя предупредить, чтобы потом ты не закатывала нам истерик. Мы здесь заперты, а ты имеешь на него виды. Глеб – не для отношений. – Может, он не для отношений с тобой? И в Севе, и в Леше – в зрителях – одновременно зарождается какая-то паника. Они переглядываются друг с другом, напрягаются и уже думают, как их растаскивать. Марго пару раз моргает, хмурится, переводит взгляд на Кристину. В голове у нее только одна фраза: «Уничтожь ее». И она ее уничтожит. Уничтожит так же, как всех смазливых официанток в ресторане, которые смели смеяться над ней, как каждого ублюдка в костюме, который шлепал ее по заднице.