Глава 19 София жевала хот-дог, откусывая по маленькому кусочку. Она наслаждалась пикантным сочетанием пряной моркови и острого кетчупа. Послеобеденное солнце грело слабо. За время их пребывания возле дома, где нашли тело Эммы, Софии позвонили уже в четвертый раз. Места возможного пленения Шейна таяли очень быстро, совсем как мороженое на солнце. Квартира бывшей жены, дом матери, комната давней подружки, подвал тату мастерской, в которой Фредерик Морель оказался всего лишь помощником мастера. — Не мельтеши, — спокойно сказала София, слизывая капельки соуса с губ. Марта вздохнула, усаживаясь на качели. Детская площадка гудела, переливаясь плачем, смехом и шумом множества игрушек. София сидела на бортике песочницы, решая какой-бы кусочек хрустящей булочки отправить в рот. — Как ты думаешь, по какому принципу он выбирал дома, где оставлял мертвых девушек? — развернула полупрозрачную обёртку инспектор. — Вы же говорили, что на отшибе, возле поля, перед парком. — На отшибе много домов, Марта, — София задрала голову, разглядывая крышу жилого дома. — Не знаю, — Марта пожала плечами, одежда пропиталась потом и неприятно липла к телу, — методом тыка. — Только не наш Хью — Фредерик. А вообще-то, знаешь, Марта, на самом деле никто ничего не делает методом тыка. В любом случае есть какая-то система, что-то толкает выбрать то или иное число в казино. София выбросила недоеденный хот-дог. — Третьи сутки пошли, Марта. Как думаешь, сколькоон продержится? Страх сковал Марту. Он мучал ее постоянно, сжимая в своих бездушных объятьях и лишая сил бороться. Но иногда становилось совсем плохо, и она теряла надежду. — Боюсь, что он разозлит Хью и тот вколет ему яд раньше, чем Шейна добьет диабет. — Я надеюсь, что Хью хорошо его привязал, — София встала, присматриваясь. — Иначе придется судить Шейна за убийство, а не Фредерика. София сфотографировала мансардную крышу жилого дома, затем приблизила изображение зумом. — Что ты думаешь об этой крыше, Марта? Раньше у меня не было фотографий целиком. — Какая-то курица или петух, — отмахнулась Марта, тяжело вздыхая. На коньке крыше была установлена небольшая фигура птицы. София встала на лавочку и сделала еще несколько фотографий, затем спрыгнула и побежала к машине. — Это не петух, Марта, — на ходу копаясь в телефонной книге смартфона. — В европейской традиции феникс — это существо, возрождающееся из пепла, а для японцев это не так. Их птица не обладает огненными способностями, зато она крайне редкая, появляется на этот свет всего лишь раз в тысячу лет, и живет очень, очень долго. Марта бежала за Софией: — Японская мифология! Хью выбирал дома с фениксом на крыше? — закричала Марта, ускоряясь. Но София ее уже не слышала, она отдавала указания:- Пошли кого-нибудь в два других дома! Пусть делают снимки и сразу отправляют мне, а ещё пусть ищут подобные новостройки по всему Парижу. Это проект одного и того же архитектора. С виду дома отличаются, но я больше чем уверена, что на коньке крыши у всех есть небольшой феникс. Сейчас очень модно смешивать стили, культуру. Марта потирала вспотевшие ладони, машина Софии стояла на месте. — Мы так и будем сидеть? — Нам нужна информация. Сил почти не осталось, безысходность сжирала Марту изнутри. Чем больше проходило времени, тем меньше она верила, что когда-нибудь увидит Шейна. Тишину, воцарившуюся в салоне автомобиля, нарушила веселая мелодия популярного рингтона. София уверенно взяла трубку. — Говори, Мартин! К вечеру обнаружилось несколько зданий с фениксами на крыше. Прошло много времени, прежде чем полиция установила имя архитектора и смогла найти необходимые постройки. Они отсеяли те, где давно жили люди, а также те, что стояли в центре города. В итоге осталось всего два жилых дома, но находились они в противоположных концах Парижа. София защелкала пальцами по приборной доске. Часы показывали пол шестого — это лучшее время, чтобы простоять пару часов в длиннющей пробке. — София, к вам ближе семнадцатый округ, но там нет наружной пожарной лестницы — стационарно закреплённой к стене здания. К своему дому мы уже едим, — по громкой связи послышался знакомый голос Мартина. — Это значит, что Шейн скорее всего в их доме, да? У Марты тряслись руки, кружилась голова и слипались глаза, усталость и нервное потрясение брали свое. Ей казалось, что еще несколько часов и она просто упадет в обморок от переживаний. — Это может быть и ложный след, — включила мигалку София, чтобы как можно быстрее добраться до места назначения. Дорога к дому номер тринадцать по улице Батиньоль-Монсо была самым страшным испытанием в жизни Марты, она никогда не забудет те сорок минут, что длились целую вечность. На подъезде к округу София выключила полицейскую сирену. Как и в прошлый раз инспектор пыталась оставить Марту в машине, и даже пригрозила, что прикует ее наручниками, но Марта следовала за ней. Времени пререкаться не осталось. Солнце почти село, город погрузился в полудрему. Полицейские старались двигаться, как можно незаметнее. По стене забегали в здание, разделившись на три группы. София выбрала средний подъезд. Наверное, в этом и состояло истинное чутье — нюх настоящего сыщика. Попасть в десятку с первого раза, несмотря на миллион противоречивых обстоятельств и спорных фактов. Люди в черной форме с оружием на перевес толкнули Марту к стене. Она ударилась затылком, ее еще раз отпихнули в сторону. От длительных рыданий в ушах стоял непрекращающийся звон, ступени лестницы уплывали из-под ног, она схватилась за голову. Будто во сне послышался грохот, шум, отдельные выстрелы, а из рации, стоявшего неподалеку полицейского, хриплые звуки: — Объект обезврежен! Срочно сообщить в службу спасения! Пострадал инспектор полиции. Повторяю! Пострадал инспектор полиции! Заложник на сигналы не реагирует. Глава 20 Прогуливаясь по улице, она столько раз слышала звук сирены службы спасения. До этого злосчастного дня пронзительный гудок реанимобиля ничего не значил, а теперь рвал душу, выворачивая ее нежные края наизнанку. Марта помнила, как бежала за врачами, выкрикивая по очереди: «Диабет и тетродотоксин!» Их вынесли почти одновременно, сердце сжалось и замерло, глядя на странно-искореженное лицо Софии. Марта не видела крови и ранений, поэтому никак не могла сообразить, что случилось с инспектором. — А здесь кома, — безразлично кинул санитар, залезая в автомобиль и затаскивая носилки с неподвижным телом Шейна. Марта стояла на дороге, не замечая истеричных сигналов, проезжающих мимо автомобилей, матерящихся водителей и криков прохожих. Она смотрела на исчезающую вдали машину службы спасения, медленно погружаясь в темноту. Каков самый страшный страх? Потерять близкого человека? Бесполезно растратить чувства и остаться в этом мире без него? Марта боялась до сих пор осязать вкус его губ, запах волос и крепость объятий. Мысленно прокручивать грубые, жадные ласки на грани отчаянья. Жалеть, что не отдалась сразу, тогда, когда он просил. Надеяться услышать бархатистый голос и искренне верить, что ей он говорил правду. Все еще проникать в его сознание, царапая плечи, сжимая сильное тело. Никогда себе не простить, что не легла на барную стойку, задирая юбку, отпуская свои желания. Скучать по их разговорам, спорам и пререканиям, не в силах забыть то лощёное, наглое стремление быть во всем первым. Собрать только ему присущий внутренний свет и плескаться в нем, как в теплом течении. Ни за что не поверить, что его больше не будет и заорать на всю больницу, изнывая от боли. Обнять свои колени, усевшись на полу бесконечного коридора, резко реагируя на все предложения пересесть на удобный стул. Гипнотизировать взглядом стрелку часов, проклиная ее за медлительность. Тысячу раз подряд вспоминать о том, что в одной рыбке Фугу яда хватит для убийства тридцати — сорока человек, а противоядие так и не придумано. — Она всегда была лучше меня, — присел рядом Мартин. — Как она могла допустить это? — Марте понадобилось сделать над собой усилие, чтобы повернуть голову. Голос звучал безжизненно и сухо. — Молодой полицейский, после академии, что-то напутал во время операции, — поставил руку на пояс инспектор, другой опершись на свое колено, — запаниковал, и твой бойфренд успел всадить ей целый шприц этого дерьма. Марта закрыла руками лицо, подвывая. — Тетродотоксин блокирует какие-то каналы нервных клеток, парализуя мышцы и вызывая остановку дыхания, — похлопал ее по спине Мартин. — Единственная возможность спасти ее — это искусственно поддерживать работу дыхательной и кровеносной систем до тех пор, пока не закончится действие яда. Курить хочется. — Они спасут ее, они забрали ее почти сразу… — Если сердце выдержит, — запихнул в рот сигарету Мартин, пожевывая фильтр. Он встал, тяжело вздыхая, направился к выходу. Белоснежный коридор слепил своей чистотой, Марта зажмурилась, не в силах смотреть на уходящего инспектора. — Он пристрелил его, тот парень, — обернулся Мартин, — инстинктивно нажал на курок, когда увидел шприц в теле Софии. — Этого ублюдка убили? Мартин лишь кивнул, глядя на дверь со стеклянным окошком в центре, не прикуренная сигарета висела на нижней губе. — Он не ответит за свои убийства, — из последних сил прошептала Марта. — Его предсмертной речью было: «Девушки в новых квартирах, потому что там не было биологического мусора от жителей! Это не портило мои произведения искусства!»- Чокнутый, — качнулась Марта. Инспектор внимательно смотрел на Шейна, окутанного многочисленными трубками. — Что говорят врачи? — Он не проявляет никакой реакции на внешние раздражители, у него полностью исчезли рефлексы, — Марта медленно подошла к тому же окошку, — нарушена глубина и частота дыхания, поднялась высокая температура, а значит, и режим температурной регуляции нарушился, — голос дрогнул. — Звучит хреново, — покачал головой инспектор. Марта не смогла сдержать слез. — Они сказали, что он может выйти из комы, но впасть в так называемое вегетативное состояние. Спать и просыпается, дышать…Сердце и другие органы будут работать в прежнем режиме, но в то же время отсутствовать движение, речь и реакция, — зарыдала Марта. Инспектор прижал ее к себе, крепко обнимая. — Надо верить! Все будет хорошо…