Мороз все-таки пронял его, он запахнул короткие полы куртки, с задорным рычаньем сильно потер раскрасневшееся ухо. Пандус стоял в полуметре сзади и левее кента, вертел в руке чётки зоновской работы и зыркал медвежьими глазками в сторону притаившейся на стоянке между снежными валами блестящей «девяносто девятой». Слепящее солнце мешало Славке разглядеть — пустой салон у тревожной тачки или сидит в нём кто. Рипке солидно прокашлялся, обращая на себя внимание, и сказал: — Я думаю, господа, что вопрос ставится некорректно. Серега ладонью бережно коснулся волос, проверяя, не нарушилась ли укладка, и, продолжая сверлить взглядом Смоленцева, нехорошо усмехнулся: — Это чё за олень, брат? С какого перепугу он буровит? Димка не успел рта открыть, как маленький Раймонд выступил вперед, смешно выпячивая цыплячью грудку: — Предлагаю пообщаться со мной как с собственником автосервиса. — Ты мне в х*й не дул, собственник! — Рубайло отмахнулся от Рипке, словно от назойливой мухи, с брезгливым раздражением. Смоленцев, окончательно утративший контроль над ситуацией, отрешенно размышлял о том, что по понятиям возразить ему Сереге нечего. Не соглашаться отдавать Свете Зябликовой положняковую Ромкину долю — означало крысятничать у своих. — Давайте решим проблему цивилизованно, — настырный Раймонд не унимался. Пандусу надоело слушать кваканье лошка, имени которого никто не называл. Скользящим шагом он обогнул стоявшего подбоченясь Рубайло и несколько раз ударил Рипке кулаком в лицо. Бил в четверть силы, без замаха, учил невежу подобающему поведению в обществе. Когда Пандус отпустил воротник дублёнки Раймонда, тот повалился боком на снег, марая его хлынувшей из разбитого носа алой кровью. А Рубайло оттеснил в сторону кинувшегося было к компаньону Смоленцева. — Димон, очкарь сам напросился, в натуре! Правую руку Серёга резко сунул под куртку назад, к поясу, предупреждая следующее движение Смоленцева, вставшего в бойцовскую стойку. — Эй! Стоять! — вопль, раздавшийся со стороны стоянки, заставил всех обернуться на крик. Сбоку серебристо-золотистой «девяносто девятой» напрягся Денис с помповым ружьем наизготовку. Последующие события произошли неправдоподобно быстро. У Смоленцева лишь успела промелькнуть мысль: «Почему помповое? Должно быть — охотничье!» Выстрел грохнул неожиданно, из черного ствола ружья вырвался прозрачный язык огня, в свежесть зимнего воздуха вплелась едкая вонь сгоревшего пороха. Рубайло схватился обеими руками за живот и рухнул на колени, как подрубленный. Цвет лица сделался у него избыточно белым, будто высохшая шпатлёвка. Рипке отползал по снегу в сторону, отчего-то не решаясь встать на ноги. Смоленцев и Пандус застыли каждый на своем месте, словно им скомандовали «замри». Призовой стрелок Денис оторопело остолбенел возле своей машины, опустив ружье. В следующий миг действие возобновилось: на нескольких планах, суетное, но достаточно осмысленное. Раймонд вскочил и проворно побежал в сторону «ВАЗ-21099» с ивановскими номерами. Денис, рывком открыв дверь, не выпуская ружья, задом залезал в салон машины. Пандус подхватил обмякшего Рубайло под мышки и поволок его в сторону своей «девятки», из-за руля которой на подмогу ему выскочил белобрысый Толик. А Смоленцев пятился в сторону ворот сервиса, бормоча: «Попал, попал, мудила…» Взревев двигателем, сорвалась серебристо-золотистая «девяносто девятая», унося в сторону города Рипке и его горе-профессионалов. Пандус с Толиком с трудом затащили потерявшего сознание и ставшего страшно тяжелым Серегу на заднее сиденье своей автомашины. Прежде чем захлопнуть дверку, Пандус налег телом на кента, просунул руку ему под куртку и с усилием выдернул из-за пояса самодельный револьвер. Уже задвинув засов калитки, в прорезь ее Смоленцев наблюдал, как, дернувшись, сдал назад и забуксовал в снегу автомобиль с раненым, как вырулил он на окружную дорогу и тоже полетел по направлению к городу, будто пустившись в погоню за тачкой коварного Рипке. Смоленцев отвернул обшлаг куртки, кварцевые Seiko показывали четыре минуты первого. Всего-то четыре минуты прошло… Что можно успеть за такой огрызок времени? Сигарету выкурить, зубы почистить, отлить… Все непоправимо перевернулось за несчастные четыре минуты. «Долбанный Раймонд, чего наделал, мудозвон!» — бедная голова Димкина грозила расколоться, давление в ней зашкаливало запредельно. Смоленцев оглянулся на скрип отворившейся двери — из цеха покраски выходил его школьный дружок Вовка Кашицын, на пару с которым четыре года назад в гараже они начинали этот бизнес. Главный механик Вовка блаженно щурился на солнце, вытирал ветошью промасленные руки. — Чего за шум, Димыч? Покрышка, что ли, у кого взорвалась? Или петарду пацаны снова подорвали? — Ага, пацаны… Ага, петарду, — Смоленцев поддакивал, чтобы не молчать. Взгляд его, блуждавший по огороженной территории сервиса, наткнулся на припаркованную возле мойки белую Audi 100, на которой приехал Раймонд Рипке. «И тачилу свою бросил, четырехглазый, — зло подумал Димка. — Менты скоро нагрянут, как им, сука, объяснять, чего она здесь делает?» Толик тем временем гнал свою кормилицу в сторону медсанчасти, рискованно обгонял попутный транспорт, подрезая, заполошно бибикая, то и дело выскакивая на встречную полосу движения. В медсанчасти существовал строгий пропускной режим, но Толик около ворот начал сигналить, как сумасшедший, и охранник на КПП счел необходимым нажать на кнопку электропривода. Тяжёлая металлическая воротина, скрежеща, нестерпимо медленно поползла по направляющему стальному рельсу в сторону. Подлетев к приемному отделению, Толик ударил по тормозам, зад «девятки» закинуло на накатанной поверхности, ткнуло в сугроб. С великим трудом вытащив истекавшего кровью неподъемного Рубайло из салона, Пандус на пару с водителем доперли его через зал ожидания, минуя регистратуру, до смотрового отделения, где уложили на короткую кушетку. Дежурный врач осматривал пенсионерку, поступившую с ожогом руки. — Доктор, бросай баушку, у нас кореш помирает! Лечи его, нах! — ярость переполняла флегматика Пандуса. Врач, гвардейского роста, усатый, лет сорока, переключился на вновь прибывших. — Что случилось? Когда? — первостепенной задачей для медика было установить тяжесть состояния поступившего больного. — Из ружья! Пять минут назад! — Пандус сдерживался изо всех сил. Недавно он смотрел по видаку американский боевик. Там, когда раненного чела доставили в больницу, его моментально положили на каталку и покатили по длинному коридору в операционную. Доктора и медсестры едва успевали за стремительно несущейся каталкой, на бегу обсуждая, что кому нужно делать. Одна медсестра, негритянка, держала на весу флакон с лекарством, раненому уже успели воткнуть в руку капельницу… — Доктор, я тебя срисовал! — кургузым пальцем Пандус ткнул перед собой, в направлении белого халата усача. — Не вылечишь, урою! Валим отсюда! Последняя фраза адресовалась Толику, растерянно озиравшемуся в прохладном, гулком, пропахшем лекарствами помещении. Парни дружно подорвались на выход, не обращая внимания на окрики врача и медсестры, пытавшихся выяснить у них данные больного и обстоятельства несчастного случая. Дальше смотрового отделения находившийся в бессознательном состоянии Рубайло не продвинулся, скончавшись через несколько минут на кушетке. 2 12 января 2000 года. Среда. 12.17 час. — 13.30 час. В двенадцать часов семнадцать минут медсестра приемного отделения, руководствуясь совместным приказом Минздрава и МВД, набрала «02» и по телефону сообщила о поступлении неизвестного мужчины в возрасте от тридцати до сорока лет с огнестрельным ранением грудной клетки, скончавшегося сразу после доставления. Бегло заполнив бланк сообщения о происшествии, помощник дежурного по УВД крутнулся в вертящемся кресле. Помдеж располагался в проходном помещении, от начальника дежурной смены его отделяли дверной проем и стеклянная стена. — Товарищ подполковник! Андреич! На комплексе труп! Огнестрел! Начальник смены, ветеран, имевший за плечами больше четверти века милицейского стажа, воспринял известие эмоционально: — Как прокляли нашу смену! Как заколдовали, бляха! Шура, где, чего, как?! Докладывай обстоятельства, дорогой. Прапорщик слово в слово воспроизвел услышанное от медсестры. Информации оказалось непозволительно мало для сообщения такой важности. Андреич отдал помощнику распоряжение перезвонить в больницу и выяснить подробности. Кроме того, помдежу было велено дать команду находившемуся в медсанчасти участковому срочно проследовать в приемное отделение и заняться там сбором первичного материала. В последний год практиковалось дежурство участковых инспекторов милиции на комплексе. Сообщений о поступлении граждан с телесными повреждениями поступало множество, каждое нужно было обработать. Присутствие в больнице офицера милиции экономило время, силы и средства. Не надо было тащиться через весь город по всякой заявке, жечь драгоценный бензин, добивать дышащий на ладан служебный транспорт. Сам подполковник взял с пульта трубку внутренней связи. О зарегистрированном сообщении следовало немедленно доложить руководству, сначала непосредственному, потом — областному. Поставить в известность убойщиков, прокуратуру, судебного эксперта, эксперта-криминалиста, с учетом способа убийства — рубоповцев, сформировать следственно-оперативную группу и в установленное триста тридцать четвертым приказом министра время обеспечить ее выезд на место происшествия. Громоздкая полицейская машина заработала. Сотрудники в большинстве находились на рабочих местах, на обед еще не успели разбежаться. Это был несомненный плюс. Из сорок девятого кабинета МРО сразу спустились одетые Сутулов и Юра Ковальчук, в понедельник закрывший больничный. Андреич на дежурке отправил убойщиков в медсанчасть для выставления окончательного диагноза. Информация могла быть ошибочной, такое случалось. Начальство, оперативники розыска, эксперт ЭКО, кинолог с собакой находились в стадии готовности, чтобы стартовать по отмашке «эмрэошников». Следователя прокуратуры Андреич нашел сразу, согласно графику дежурил дисциплинированный Вася Максимов. Он сообщил, что руководства в городе нет, прокурор и исполняющий обязанности его заместителя убыли в область на торжественное заседание по поводу Дня прокуратуры. — У вас же праздник сегодня, Васенька! — спохватился подполковник. — Двенадцатое января! Поздравляю, дорогой мой человек, поздравляю от всей души! А ты, значит, как самый молодой дежуришь? Правильно, правильно, справедливо… Готовься к праздничному выезду. — Андрей Андреич, а пообедать я успею? — отработавший на следствии побольше года Максимов понимал, что если не улучить момент сейчас, можно остаться голодным надолго. — Смотря куда побежишь, смотря куда, — начальник дежурной смены был настроен по-отечески, — ежели в «Водоканал», в столовую, то успеешь комплексный обед проглотить, а ежели в «ВИП-клуб» намылишься свинину по-французски заказывать, то не успеешь… Беги, беги уже, маркиз, двадцать минут в твоем распоряжении имеется! Подполковник знал, что делал. Многоопытный, он проповедовал принцип, что любое телодвижение должно быть осмысленным, иначе его придется повторять несколько раз. Случившееся могло оказаться несчастным случаем при обращении с оружием или самоубийством. Тогда для установления обстоятельств понадобится гораздо меньше сил и средств, чем для работы по убийству. Пока в плане организации все складывалось удачно. Нахождение трупа в больнице снимало проблему транспортировки тела в городской морг. По существующим правилам вскрытие граждан, умерших в медсанчасти, производилось там же, в паталогоанатомическом отделении. А вот если бы труп обнаружили на улице или в адресе, дежурной части пришлось бы попотеть. Обычно в таких случаях озадачивали сотрудников ГИБДД обязать попавшегося на глаза водителя «Газели» или «Газона» в порядке общественной нагрузки перевезти мертвеца, нередко кровавого или гнилого, в морг. В последнее время данная процедура отнимала все больше времени — авторитет милиции упал ниже плинтуса, покладистых водителей становилось меньше, а борзых, знающих свои права, — наоборот. Да и «гибэдэдэшники» взяли в привычку возбухать, что эта бодяга в их служебные обязанности по обеспечению безопасности дорожного движения не входит. Предпосылки же к решению несложного, на первый взгляд, вопроса со спецмашиной и людьми, которые бы занимались этим насущным ремеслом на профессиональной основе, отсутствовали. Городские власти считали, что проблема должна решаться на федеральном уровне, а с федерального уровня — какой спрос… Труп ладно, привезли бы, не в первый раз замужем… Куда большей удачей было то, что судебно-медицинский эксперт, вечный скиталец, оказался на месте! Более того, он клятвенно пообещал сегодня произвести вскрытие. Так что ситуация у Андреича находилась под контролем. В дежурную часть областного УВД он телефонограммой передал предварительную информацию. Через двадцать минут, которые потребовались для убойщиков, чтобы добраться до комплекса, отзвонился Сутулов. Майор был возбужден, из-за чего заикался сильнее обычного: — А-андре…и-ич, у-убит…тый Р-рубайло С-сергей М-м-м… Михайлович, ш-шестьдесят се…се…седьмого гэ рэ, ч-ч-ч…ч-член ОПГ. Подполковнику не нужно было объяснять, кто такой Рубайло С. М. Из-за воскресного побега этого дуста из спецприемника нахлобучили смену Володи Медведева. Ориентировки на розыск Рубайло зачитывались наружным службам на каждом разводе. Андреич понял, что дежурство снова будет бессонным, вваливать придётся по полной. Незамедлительно он выдал два звонка — начальнику УВД, а также и.о. начальника КМ. Эмоциональный Сомов от души помянул матушку, а Птицын, пытаясь скрыть раздражение, сказал: «Допрыгался гадёныш». Через пять минут следственно-оперативная группа выехала в полном составе. Прокурорского следака выцепили из столовой, не дав допить компот из сухофруктов. Кроме того, на место происшествия отправились: Птицын — на «Волге», закреплённой за начальником криминальной, и Борзов — на «Ниве» с двумя оперативниками с «южной левой» зоны, на территории которой располагалась медсанчасть. К их прибытию убойщики нарыли неслабо. Сутулов, побеседовав с врачом и медсестрой приемного отделения, установил приметы двоих молодых мужчин, притащивших умиравшего Рубайло в больницу. Один из них — низенький квадрат в темно-синей синтепоновой куртке и черных джинсах, по всей видимости, был Пандус. Второй — среднего роста, худой, белобрысый и угреватый, вероятно, был водитель машины, на которой привезли раненого. Юра Ковальчук отработал КПП, на скорую руку опросил охранника, который записал в своем журнале номер темно-зеленой грязной «девятки», едва не протаранившей в двенадцать часов десять минут закрытые ворота, а через несколько минут вынесшейся на скорости за огороженный периметр больничного комплекса. — С 234 ВВ, наш регион, — сверяясь с текстом объяснения, доложил Ковальчук Птицыну. Разговор происходил тут же на вахте, в присутствии проявившего бдительность охранника. — Неплохо, — сдержанно похвалил подполковник, пожилому вахтеру сказал: «Спасибо, вы нам очень помогли», а Ковальчуку, Сутулову и Борзову предложил выйти на улицу. Ко времени астрономического полудня солнце забралось на максимум для января. Свет его, отражаясь от снега, нестерпимо резал глаза, заставлял жмуриться. — Свяжись по рации с дежурной частью, сообщи номер машины и приметы предполагаемых преступников, — приказал Птицын Борзову, — пусть вводят план «Вулкан-5»[150]. «Девятка» эта болотного цвета в городе, найти ее реально. Пробей по учетам владельца, по месту его жительства направь зональников с «южной левой». Начальник ОУРа вприпрыжку убежал к своей «Ниве». — Бандитские разборки продолжаются, а, Владимир Борисович? — обратился и.о. начальника КМ к Сутулову. — М-может б-быть с т-тем у…у-убийством э…это н-не свя…азано? — старший опер имел привычку поперечничать. — Да нет, Володя, связаны. Каким образом, пока неясно, но связь здесь определённо имеется, — Птицын говорил как об очевидной вещи. — Значит тот, что на Славку Пандуса похожий, сказал врачу, что друг его ранен пять минут назад? — подполковник направил мысль в конструктивное русло. — Д-да, п-пять м…минут, — кивнул Сутулов.