Оценивающе измерив взглядом расстояние от фундамента до окна, примерившись к кирпичному выступу, проходившему по фасаду всего здания, начальник розыска предложил без особой, впрочем, уверенности в голосе: — Можно попробовать через окно войти. Давыдов ответить не успел, за дверью послышались новые звуки — отрывистые, спотыкающиеся. Чья-то рука вступила в противоборство со стальным засовом, принялась дергать его и в результате отчаянных манипуляций с лязгом отодвинула. Немедля начальник РУБОПа мощно рванул дверь на себя. Она распахнулась, выдернув за собой из тамбура, как морковку из грядки, державшегося за ручку человека, которым оказался Смоленцев, пьяный в хлам. — По…по какому праву? Это, между прочим, частная собственность, — мотаясь у двери, он безуспешно пытался сфокусировать взгляд на стоявшем перед ним Давыдове и разговаривать грозно, как подобает представителю среднего бизнеса, налогоплательщику. Майор бесцеремонно охлопал вяло противившегося этому Смоленцева по бокам, проверил карманы брюк, указал на правый: чего у тебя там, бизнесмен. Димка повозмущался, но тем не менее вытащил из кармана мобильный телефон-«раскладушку», повертел им перед лицом Давыдова. — Нельзя, что ли? — Почему? Все можно, что законом не запрещено, — ответил рубоповец, хватко взяв Смоленцева за локоть. — Пошли к тебе в гости, что ли, Дмитрий. Чего ты нас в дверях-то держишь? Некультурно это. Смоленцев пожал плечами, стриженой под ноль лобастой головой мотнул: пошли, какой базар. Шагнули вдвоем через порог, получилось «в ногу». В коридоре их встречали дедушка «божий одуванчик» и громоздкий молодой мужик в синей рабочей спецовке, оба трезвые, хоть на выставку отправляй. — Кто таков? — строго спросил у мужика в спецовке протиснувшийся вперед Борзов. — Да это Володя, мастер, — пояснил начальник РУБОПа, не раз бывавший на сервисе как по служебным, так и по личным делам. Смоленцев, висевший на руке Давыдова, напрягся, бицепс его сделался каменным. — Не Володя, а Владимир Викторович! — назидательно воздел Димка к подвесному потолку палец. — И не мастер никакой, а главный механик! Главный! Правая рука моя! Вот эта! Отпусти, покажу какая… — Да я разве спорю, — рубоповец хотел сейчас одного: дотащить Смоленцева до ближайшего стула. Тот, хотя и не вырос выше ста шестидесяти сантиметров, был страшно тяжелым. — Кто в мастерской еще есть? — начальник ОУРа подступил к механику Володе с расспросами. — Никого. Только мы трое, — механик был напряжен, словно струна. — А где все? Где рабочие? — Дмитрий всех отпустил. — Во время разговора механик перемещался вслед за Давыдовым и Смоленцевым, входившими в кабинет директора. — В честь какого праздника? — Борзов хотел докопаться до первопричины. — Вы лучше у него спросите, — Володя явно не относился к категории разговорчивых людей. — У него, пожалуй, сейчас спросишь, — с облегчением выдохнул Давыдов, усаживая мычащего Смоленцева в его солидное директорское кресло. На столе были следы недавней кратковременной, но яростной пьянки, в которой, судя по количеству приборов, участвовал один человек. Рядом с письменным прибором возвышалась пустая квадратная бутылка из-под виски Jack Daniel’s, здесь же валялись несколько разорванных пакетов фисташек, бесчисленные скорлупки от них. В развернутой серебристой фольге виднелись неровно поломанные, успевшие подтаять обломки шоколада. В толстодонном стакане осталось еще на добрый глоток светло-коричневой жидкости. Круглая керамическая пепельница была битком забита окурками с белыми фильтрами. Некурящий рубоповец, морщась, шагнул к окну, отодвинул жалюзи и открыл створку окна, давая доступ свежему зимнему воздуху. — Хоть противогаз надевай! Вошедший в кабинет последним Птицын осматривался. Пока ответов на загадки он не знал. — Сан Саныч, ты с главным механиком побеседуй отдельно. — Фигурантов следовало срочно растащить по разным углам. — А вы, дедушка, пройдите, пожалуйста, на свой пост, с вами наши сотрудники попозже побеседуют. Механик Володя секунду помедлил, с сомнением глянул на своего работодателя, съехавшего в кресле на бок, однако требованиям незваных гостей подчинился. В кабинете остались Давыдов, Птицын и тщетно пытавшийся принять вертикальное положение Смоленцев. Подполковник закрыл дверь, повернул защелку на круглой ручке и молча указал рубоповцу на шкаф для одежды. Тот понимающе моргнул глазами, переместился к шкафу, потянул на себя обе створки, заглянул внутрь. Закрыв, помотал головой: пусто. Потом, присев, посмотрел под стульями и под столом: тоже ничего интересного нет. А больше ружье в маленьком кабинете, имевшем габариты три на три метра, спрятать было негде. Наивно предполагать, что орудие убийства Смоленцев, при условии, конечно, что стрелял он, сунет под свой стол, в мастерской множество укромных уголков, но с чем, как говорится, черт не шутит, когда бог спит. Не такие чудеса видали. Птицын подошел вплотную к Давыдову и на ухо ему шепнул: — Этого нужно в отдел увозить, а сюда оперативников парочку подтянуть. Я выйду отзвонюсь. Смоленцев, предоставленный сам себе, обнаружив в стакане недопитый виски, вылил его в разинутый рот. Красиво хлопнуть элитного вискарика не получилось, Димка закашлялся, свекольно побагровел лицом и лысиной, зарычал, как раненый гималайский медведь. — Не вкусно, что ли, Дим? — полюбопытствовал начальник РУБОПа. — Самого-он голи-имый, — яростно тряс головой Смоленцев. Покинув кабинет, Птицын миновал короткий коридорчик и вышел во двор предприятия. Отсюда он снова позвонил по «02» и попросил поднявшего трубку помдежа соединить его по внутреннему с Титовым. Старший группы по тяжким успел вернуться с обеда, откликнулся со второго гудка. — Чем группа занимается, Алексей? — без предисловий спросил и.о. начальника КМ. — Работаем, — бодро отозвался Титов. — Это я понимаю, что конкретно делаете? Старший опер сказал с заминкой: — Мероприятие одно по грабежу в «Леле» с Николаичем планируем. — Все ясно. В ваши наполеоновские планы, детективы, придется внести, гм… коррективы. Сейчас к вам привезут Смоленцева. Замкнете его на себя. Он пока — никакой, пускай у вас в кабинете трезвеет. Маштаков с ним в нормальных, вот на пару и покрутите его на убийство Рубайло. Суть дела я объясню, когда вернусь. — Понял, товарищ полковник, — ответил Титов и, не удержавшись, поинтересовался: — Есть зацепки? — Посмотрим. — Птицын не любил надувать мыльные пузыри. Затем он заглянул в комнатушку с табличкой «бухгалтерия» на двери. Там Борзов разговаривал с механиком. Судя по услышанному обрывку беседы, взаимопонимания не получалось. — Я еще раз вам говорю, до обеда я из цеха покраски не вылазил! — в басе механика преобладали агрессивные интонации. — Володя, не включай дурака, не прокатит. В пяти шагах от вашей шараги разборка была со стрельбой, человека, можно сказать, замочили. А ты, правая рука хозяина, ни ухом ни рылом… — Блин, да мне башкой об стенку, что ли, с разбега херакнуться, чтоб вы мне поверили?! Я полдня кузов травил… С минуту послушав под дверью диалог глухого со слепым, Птицын заглянул в помещение и вызвал начальника ОУРа на коридор. — Не хочет сотрудничать? — такого вопроса, в принципе, можно было и не задавать. — Я с ним только пять минут тележу, Вадим Львович. За пять минут и малолетка не расколется, — майор был без своего зимнего камуфляжа, в лохматом индийском свитере с оленями на груди, затянутый желтыми ремнями подмышечной кобуры. Неудобную штатную, вечно сползавшую и выпиравшую из-под одежды кобуру Борзов давно поменял на импортную, корпус которой имел застежку «турникет», легко открывавшуюся большим пальцем «стреляющей» руки. — Сан Саныч, сюда надо срочно вызвонить тебе на подмогу двоих человек. Прикинь кого. Только не Титова с Маштаковым, они будут со Смоленцевым заниматься. Его Денис сейчас отвезёт на базу, — подполковник говорил тихо, чтобы механик не грел уши. — Этого тоже надо к нам, — наклоном головы начальник розыска показал на полуоткрытую дверь кабинета. — Вы его и увезете. Только сначала обойдите территорию, все помещения осмотрите — гаражи, склады, остальное-прочее. Ищите ружье, которое стреляло. — А оформлять как? Если найдем… — У вас дознаватель под рукой будет. Или прокурорский следователь задокументирует, если к тому времени освободится. Вы, главное, найдите. Ну все, Сан Саныч, решай вопрос с людьми и с транспортом, я в управление возвращаюсь, — Птицын шлёпнул майора по плечу и двинул в обратном направлении. Против его опасений Смоленцев на удивление легко согласился проехать в милицию, поставив единственное условие — предупредить любимую жену Наташу, чтобы та не волновалась. Набрав по городскому телефону номер супруги, Димка сконцентрировался и абсолютно трезвым голосом сообщил ей, что у него небольшие неприятности и поэтому ему надо смотаться в ментовку, пардон, в милицию. Уложив трубку на аппарате, Смоленцев снова превратился в медузу, долго соображал, как застегиваются молнии на сапогах, и каким концом вставляется ключ в замочную скважину. Давыдов, поддерживая бизнесмена за рукав распахнутой настежь куртки, довел его до своей «шестерки», усадил на командирское сиденье, пристегнул ремнем безопасности и уехал. А исполняющему обязанности начальника криминальной милиции пришлось еще четверть часа дожидаться приезда дежурного «УАЗ-468» с дознавателем Семёркиной на борту. Объясняя хлопавшей длинными загнутыми кверху ресницами молоденькой девушке алгоритм ее действий, подполковник тоскливо думал, что раньше на работу в милицию сотрудниц в таких коротких юбках не брали, а еще, что побороть оргпреступность при посредстве таких вот куколок невозможно. — Вам все понятно, товарищ младший лейтенант? — строго спросил он у Семеркиной, закончив инструктаж. — Все, — неуверенно ответила девушка и шмыгнула покрасневшим от холода точеным носиком. Птицын подавил тяжкий вздох сожаления и двинулся к своей «Волге». Он давно уже собственным умом дошел до открытия, что тем, кто наверху, победа над организованной преступностью не требуется, им нужна лишь имитация непрекращающихся ни на один день боевых действий. Вадим Львович, по молодости игравший на соло-гитаре в ресторанном ансамбле, прекрасно помнил хит бессмертной группы Queen «The Show Must Go On». 3 12 января 2000 года. Среда. 13.45 час. — 17.20 час.