– А машина? – спрашиваю я, понимая, что голос предательски дрожит. – Пешком приходил. Если машина где и была, то не во дворе. Марк думает о том же – достает телефон и показывает Софье Константиновне фото. – Похож? – Да это он и есть! Перевожу взгляд на экран и вижу снимок, где Марк и Миша вместе улыбаются в камеру. Неудивительно, что бывший деверь так много знает о моей жизни. – Марк… – поднимаю глаза. – Дома поговорим, – резко бросает, как будто бьет наотмашь. Дома… В его доме, а не в нашем. И это надо четко запомнить. Глава18. Марк Хлопаю дверью машины, пытаясь все собрать воедино. Миша, если соседка не ошибается, Борис, то есть Егор – где связь? Пока в голове ни одной дельной мысли, и я понимаю, что мне надо поспать. Двое суток почти на ногах – это не шутки. Милена сидит рядом и ни слова не произносит, хотя все написано на ее лице. У них с Мишей сразу не задались отношения. Я понимал сразу, что мой брат тот еще ревнивец, но наделся, что Милену он примет. И когда я после нашей второй встречи пришел домой, Миша сразу понял мое настроение… – Марк, ты чего какой-то… воздушный, что ли? – спросил брат, оторвавшись от учебника. – Влюбился я, – ответил, перевернувшись на бок и посмотрев с улыбкой на еще такого зеленого Мишу. – Ага, – усмехнулся он, – в очередной раз на неделю? – Нет, – я даже не обиделся, – жениться на ней хочу. – Жениться? – Миша оставил учебник и повернулся ко мне. Теперь на его лице не было усмешки – губы поджаты в тонкую линию, в глазах непонимание, руки сжимались в кулаки. – Да, жениться, – ответил я, теперь улегшись на спину и рассматривая потолок в подтеках – Марк, ты рехнулся? – в голосе брата появились истеричные нотки, и я снова перевел взгляд на него. – Ни капельки, – уверил Мишу. – И ты не бойся, я же тебя не брошу. – Она что, так охрененно тебе дает? – Прекрати, – повысил я голос. – Она… Ты просто ее не знаешь. Брат снова уткнулся в учебник, а я рассматривал потолок, вспоминая девушку с фотоаппаратом. После смерти родителей я был твердо уверен, что судьбу мы строим сами, но именно она, эта белокурая девочка, будто стала моим ангелом. Я влюбился до беспамятства, и Мише придется принять это. Я понимал, что брат ревнует. Ему было шестнадцать, когда погибли родители, и я заменил Мише и отца, и мать. Ни одна девушка не появлялась в нашей квартире, а теперь я сразу пришел с заявлением, что собираюсь жениться. Не выдержав, я взял телефон и написал сообщение: «Я уже скучаю по тебе». Ответ не заставил себя ждать: «А я смотрю на тебя». Я понял, что Милена о фотографиях, но все равно улыбнулся. Миша бросил на меня быстрый взгляд и буркнул: – У тебя идиотское выражение лица. – Да, – даже не думал я спорить, – потому что я влюблен. В то время каждое сообщение было на вес золота. Мы сокращали символы, чтобы вместить все в одно, мессенджеров не было, как и смартфонов. Нет, может, у кого и были, но не у нас. – Все самые громкие преступления совершаются из-за любви, – повернул Миша мне свой учебник по юриспруденции обложкой… – Марк, – зовет меня Милена, но тут же вжимается в кресло под моим взглядом. – Я вечером с ним поговорю. Завожу авто и, чувствуя, как слипаются глаза, еду в сторону дома. Милена молчит всю дорогу и так же молча идет к лифту на подземной парковке. Я представляю, что за мысли роятся в этой блондинистой голове, но не хочу спрашивать о Мише. Он мой брат. И я до сих пор ищу ему оправдания. Надо отрезать все эмоции и чувства, которые касаются Милены и Миши. Но не могу… – Диван в твоем распоряжении, – говорю и иду наверх. Он неудобный, скользкий, но другого, увы, нет. Переодеваюсь и, упав на кровать, снова сморю в потолок. Сейчас он белый, до ослепительности белый, и это бесит. Я никогда на него не смотрел – это было мое место переночевать, чтобы потом снова упасть в работу. Забываюсь ненадолго поверхностным сном, который не приносит ничего, кроме паники. – Марк! Марк! Открываю глаза и вижу перед собой испуганную Милену. – Что? – хрипло произношу. – И что ты здесь делаешь? – Я подумала, что тебе плохо. Ты… стонал во сне. – И ты снизу это услышала? – усмехаюсь, переведя взгляд на ее ноги. В одной футболке… Кстати, в моей старой футболке, которая каким-то чудом осталась в арсенале вещей Милены, с голыми ногами, с растрепанными волосами, морщинками вокруг голубых глаз… – Я почувствовала, – отвечает тихо и поднимается, чтобы уйти. – Останься. Черт знает, как это вырывается, но слов уже не вернуть. Я сам себе противен из-за этой слабости, но настойчиво смотрю в глаза, в которых за минуту проносятся все сомнения, желания и противоречия. Я держу Милену за руку и понимаю, как мне ее не хватало все это время. Столько времени я пытался вырастить в себе ненависть, даже казалось, что получилось, но я ошибался. В едва заметном свете, которому мешают пробиться плотно закрытые шторы, я вижу, я чувствую… Снова! Вижу сомнения – чувствую желание. Вижу боль – чувствую притяжение. Мы – искалеченные безумной любовью люди, которые сейчас нуждаются друг в друге. Наверное, для того, чтобы помнить, чтобы наслаждаться этим мазохизмом и рвать сердца еще больше мимолетным прикосновением. Сжимаю светлые волосы на затылке и чуть оттягиваю назад, Милена стонет, откинув голову назад, и ее шея… Припадаю к ней поцелуем и спрашиваю: – Ты меня любила хоть немного? – Я только тебя и любила, идиот, – шепот звучит оглушительно. Стаскиваю футболку с Милены и опять тону в этой ведьме, которая, скорее всего, приворожила меня. Иначе не объяснить это безумие…