Ребра вибрация сотрясает. Глупая, упрямая девчонка! Распахиваю дверь и выхожу ей навстречу. Подбежав ко мне, останавливается на расстоянии нескольких метров. - Давид! - Зачем ты вышла? - Хватаю её капюшон и рывком на голову надеваю. – Только выздоровела, дурочка! На раскрасневшемся лицо улыбка расцветает. Оля шагает ближе и смотрит мне прямо в глаза. - Ты меня не ненавидишь больше, правда? - Это ты из-за этого выскочила? - Да. Ответь. Пожалуйста, Давид, мне важно. Пульс к хренам дубасит так, что выдрать вены хочется. - Не ненавижу! - А раньше? Почему ненавидел? Шумно выдыхаю. - Домой иди! Нечего копаться в том, что прошло. Разворачиваюсь, но она снова вызывает в сердце фибрилляцию желудочков тем, что хватает меня за руку. - Нельзя ненавидеть на ровном месте. Если человек тебя не обидел, то просто так ненависть не возникает. А я тебя не обижала. Точно знаю, потому что с самого первого дня тихо сходила по тебе с ума. - Оля! - Тогда почему? Почему ты так себя вел со мной, как будто все в тебе хотело избавиться от меня? - Оля! - Потому что я нравилась тебе, правда? - Нет, - рявкаю, выдирая из её тонких пальцев свою руку, - я думал, что ты не подходящая подруга Мариам, вот и всё. Считал, что разгульная, дурная, легкомысленная. Теперь вижу, что это не так. Поэтому и отношение изменил. Отчаянно мотает головой, ступая ко мне вплотную. Зелень глаз в омут затаскивает и душит. Еле дышу. В легких вата, сердце колотится на вылет. - Это не так. Ты бы не бил тогда Олега. Не забирал меня из дома, и с отцом не разговаривал бы. - Я просто хорошо воспитан. - Неправда! До скрежета зубов стискиваю челюсть. На её лицо падают хлопья снега, ложатся на ресницы, а она даже не замечает. Так и продолжает свой расстрел, от которого у меня уже масса сквозных по телу. - Оль, этот допрос бессмысленный. Понимаешь? Ничего не может быть! - Значит, это правда? Я не придумала? Хватаю её за плечи, хочу отодвинуть, но вместо этого только сильно сжимаю. - Это не важно, услышь меня! - Важно! - Нет! – грубо обрубаю, - Ты не понимаешь, что ли? Какой смысл в том, что я тебе отвечу? Его нет. Смысла нет. Будущего нет. Есть отдельно ты, и отдельно я. И эти прямые никак не пересекаются, вообще. Моя пылкая речь прерывается тем, что Оля дергается вперед и вжимается своими губами в мои. Отчаянно, исступленно. Зажмуривается, кладя ладошки на мою трясущуюся от частого дыхания грудь. У меня душа из тела вылетает. Так, как если бы меня поезд на огромной скорости снес и протянул по рельсам. Чувствую, как внутренности в жижу превращаются. Отрываю её от себя и грубо отталкиваю подальше. Оля вскидывает руку и растерянно касается своих губ, будто сама не ожидала того, что сделает. Я отшагиваю назад и натыкаюсь на дверь машины. - Иди домой, Оля. И никогда больше этого не делай! Дергаю дверную ручку, хватаюсь за руль и срываю машину с места. Пока несусь по трассе стараюсь не думать о том, как губы жжет, а сердце трепыхается из последних сил. Едва не влетаю в аварию, но скорость не снижаю. Меня на части рвёт, как будто внутри дикий зверь поселился и клыками внутренности дерёт. Домой вхожу и сразу отправляюсь к лестнице. - Давид, - тормозит меня отец. Стиснув кулаки, останавливаюсь. Прохожу в зал, где сидят родители и Мариам. - Ты извинился перед девочкой? – спрашивает папа. - Да. - Хорошо. Не хочу, чтобы человек думал, что у её лучшей подруги бездушная семья, - замечаю, как мама недовольно сжимает губы, но молчит, - Мариам рассказала о том, что в её семье проблемы. Жаль, мы раньше не знали. Теперь Оля может у нас ночевать когда посчитает нужным, передай это подруге, дочь. - Хорошо, спасибо, - кивает Мари. Выглядит бледной и зажатой. Видимо разговор выдался непростым. - Я могу идти? – хочется как можно скорее остаться одному. - Нет. Это ещё не всё. Мари, оставь нас пожалуйста. Сестра, послушно кивнув, бросает на меня сочувственный взгляд и выходит из зала. - А теперь ты, Давид. Я понимаю, что ты пытался защитить девочку. Но это не повод повышать голос на собственную мать, - строгий тон отца отливает сталью. – Нужно было просто всё объяснить. Молчу. Нечего сказать. - Почему ты так её защищал? – мама внимательно исследует меня глазами, - Да, я понимаю, что у неё есть причина на то, чтобы не уметь готовить, но неужели ты разделяешь её точку зрения? - Да, - уверенно встречаю её взгляд, - почему женщине нельзя быть самодостаточной и уверенной в себе? Я и Ани предлагал пойти учиться, она отказалась. - Конечно, отказалась. Она должна быть женой в первую очередь, а не тратить время на ненужную учебу. Никак не возьму только в толк зачем ты её к этому склонял? Передумал жениться? – вскрикивает, разводя руками и даже с дивана встает, чтобы подойти ко мне ближе. - Не знаю. Глаза матери расширяются, и она переводит полный шока взгляд на отца. - Давид? Это что за разговоры? – давит он. Прикрываю веки и делаю несколько глубоких вдохов. - Чтобы я больше такого даже не слышал! Ты сейчас на эмоциях, вечер выдался непростым. Но мы в ответе за эту девочку. И даже если ты познакомился с кем-то еще в Ереване, ты знаешь как мы к этому отнесемся. Ани ждет только тебя, никакой учебы ей не нужно. Закончишь университет, устроишься на работу и поженитесь. Больше к этому разговору мы возвращаться не будем, это понятно? - Так точно. - Хорошо. И кстати, мне нужна будет через пару недель твоя помощь в ресторане. После занятий несколько дней выделишь, нужно разобраться с инвентарём. - Выделю. - Спасибо. Можешь идти отдыхать. Разворачиваюсь и отправляюсь в спальню. Падаю на кровать и также как Оля, трогаю свои губы. В памяти её запах, глаза большие, вид этот расстрепанный, пока ко мне бежала, и снежинки на пушистых ресницах. Зажмуриваюсь, а потом подрываюсь и отправляюсь в ванную. Долго моюсь под душем и чищу зубы, замещая один запах другим – приевшимся ментоловым. А когда возвращаюсь, нахожу сообщение от Ани: «Решила пожелать тебе спокойной ночи. Пусть приснятся красивые сны». Это впервые когда она написала мне без повода. 24