Разочарование до сих пор тяжелым осадком лежит на плечах, потому что мне хотелось его поцелуя. Хотелось так, что я едва его об этом не попросила. Дурочка глупая, Господи. - Ось, а можно Давид пойдет к нам на чай? Растерянно осматриваюсь, понимая, что двигатель затих. Я даже не заметила, как мы доехали до дома. - Если у Давида нет никаких дел, то конечно можно. Перевожу на него вопросительный взгляд, а сама едва ли не взрываюсь. Соглашайся, пожалуйста! - Мне ехать нужно, - поворачивается он полубоком, чтобы видеть нас. - Поедешь, - сестра уверенно приближает к нему своё личико, - чай попьем и поедешь. У меня смотри что есть, - лезет в карман платья и выуживает оттуда три шоколадные конфеты с орешками, - у Маши день рождения был, она раздавала всем, а я поделюсь с вами. Здесь как раз три! Пойдем? Давид усмехается и протягивает руку, чтобы легко щелкнуть её по носу. - Откуда у вас младших сестер эта способность – смотреть так, чтобы невозможно было отказаться? - Это да? – радостно взвизгивает она. - Да. Нужно ли говорить, что внутри меня всё кипеть начинает? Господи, ещё неделю назад я и подумать не могла о том, что он будет смотреть с таким теплом на мою сестру и согласится пойти с нами на чай. - Заходи, - тянет его за руку Алиска, когда мы входим в квартиру. – Я тебе свою комнату покажу. - Погоди, плюш, Давиду сначала нужно разуться и раздеться. И тебе, кстати тоже. - А почему плюша? – интересуется Дав, пока я снимаю с неё курточку. - Меня так Миша называть начал. Я плюшки просто обожаю, - широко улыбается она. - Вы давно знакомы с ним? – повесив куртку на вешалку, Давид внимательно смотрит на меня. - Очень. С нашего детства. - Ося его сильно любит! Ох и Алиска. - Он мой лучший друг был много лет, - быстро поясняю. - Теперь вот у меня ещё есть Мариам. Если после сегодняшнего дня твоя мама не решит, что лучше нам не общаться, - горло неприятно сдавливает от внезапного воспоминания того, что произошло час назад. - Не решит. У Мариам только ты близкая подруга, папа это знает. Если что я подтвержу, что твоей вины в сегодняшней ситуации не было. - Спасибо. Пока Алиса проводит Давиду экскурсию по квартире, я завариваю чай и лезу в холодильник. Из еды там только вареные макароны, колбаса и одно куриное филе, которое мама достала размораживаться, чтобы сегодня после работы приготовить. Алиска-то покушала в саду, а Давид остался из-за меня без ужина и должно быть голоден. Нахмурившись, смотрю на филе. Интересно, что с ним можно приготовить? Сварить, поджарить? Как и с чем? Целую минуту раздумываю, а потом не справившись с неприятной холодной волной под кожей, все же хватаю колбасу. Делаю бутерброды, завариваю чай и выставляю всё это на стол. - Всё готово, - кричу, но так и не дождавшись ответа, отправляюсь на поиски двух пропаж. Прохожу по коридору, и заметив их в своей комнате, захожу внутрь. - Это когда я только родилась, - рассказывает воодушевленно Алиска, тыча пальчиком на фотографию. Давид внимательно рассматривает её. Глаза серьезные, губы плотно сжаты. Выглядит совсем не так, как когда соглашался на чай. Словно настроение хорошее куда-то испарилось. - А это мы гуляли втроем, - переворачивает страничку альбома сестра, - смотри какой Миша сильный! Я подхожу ближе, всматриваясь в снимок. На нём Помазов держит меня на плечах. Алисе здесь год, и она сидит рядом в коляске. Заливисто смеётся. - Мы с самого рождения гуляли с ней втроем, поэтому она Мишку так сильно и обожает, - зачем-то поясняю. Давид отрывает от альбома взгляд, а я теряюсь от того, какой он у него тяжелый вдруг стал. Неподъемный какой-то, давящий. - Ясно, - отвечает кратко и захлопывает альбом. – Ты вроде говорила, чай готов? - Да. - Тогда идемте! 23 Давид Конфеты мы все же оставляем Алисе. Я быстро справляюсь с бутербродами, а потом наблюдаю за тем, как Оля убирает всю посуду в раковину. Осипова переоделась в домашнюю майку и велосипедки. Вроде выглядит не развратно, а у меня глаза от её ног не отлипают. Длинных и стройных. Сзади под коленкой на правой ноге небольшая родинка, икры крепкие благодаря занятиям танцами, аккуратные лодыжки и смешные теплые тапки с рогами оленя. Красивая, домашняя такая. Ощущаю внезапный толчок в груди, и резко отворачиваюсь к окну. - Снег пошел, - произносит Оля, справившись с посудой. – Пойдем в комнату? Там вид лучше. - А Алиса? – возвращаю на неё взгляд. - Она уже в цепких лапах планшета. Это надолго, поверь, - улыбается и вдруг кладет мне ладонь на руку, сжимает пальцы вокруг моих и легко тянет за собой, - пойдем. Встаю, мягко забирая руку и закладываю её в карман. Пальцы жжет в месте, где она касалась, а на коже как будто клеймо осталось. Оля неловко оборачивается, но продолжает идти как ни в чем не бывало. В спальне свет не включает. Сразу к окну продвигается. - Смотри! – останавливается около него, а я становлюсь позади. – Наконец-то снег! Хотя уже март, конечно, я бы не отказалась от потепления, но, если выбирать дождь или снег, я однозначно выберу второе. Снег и правда летит красивый, лопатый. Крупные хлопья оседают на подоконник и впечатываются в стекло. Оля закидывает голову назад, смотря на небо, а мне в нос запах её волос ударяет, как нашатырный спирт. Возбуждает чувствительные окончания верхних дыхательных путей и в кровь проникает. Прямо как тогда, когда я в первые её случайно обнял. На лестнице у себя дома. В тот раз меня шандарахнуло точно также. Уже тогда я понял, что нельзя с ней рядом находиться. Чревато это и совсем не нужно. - Интересно получается, правда? – оборачивается и смотрит на меня с легкой убийственной улыбкой, - Сначала я была у тебя в комнате, а теперь ты в моей. - Баш на баш, - сиплю не своим голосом. - Типа того. Вот только прятаться у меня в комнате негде. Шкаф поменьше, чем твой, ты туда не поместишься. Шутит, а я себя заставить подхватить эту волну не могу. Меня несет в другую. Туда, где шквал и ураган. Туда, откуда возврата нет. Куда затянет и внутренности перемелет к чертовой матери. - Под кроватью тоже не вариант, - продолжает, пока я проделываю в светловолосом затылке дыру. – Так что, если мама придет, прятать тебя некуда. Придется знакомить. Знакомить… С мамой… На плечи словно неподъемная ноша ложится и к земле придавливает. Резко отшагиваю назад. Какого, спрашивается, я попёрся сюда? - Я пойду, Оля, - разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов, успевая заметить, как меняется выражение её лица. – Спасибо за ужин. Срываю с вешалки куртку, засовываю ступни в ботинки, а Оля догоняет меня уже в коридоре. Смотрит молча, исподлобья, но мне сказать ей нечего. Только пульс в затылке бьется так, как будто вены сейчас разорвёт. - Пока. Открываю дверь и пешком слетаю вниз, перескакивая сразу через несколько ступеней. Не надо нам с ней больше пересекаться. Как-то придумать так, чтобы Мариам отец с танцев забирал, или Демьян какое-то время встречал. А мне надо заканчивать с этими встречами. Быстрым шагом направляюсь к машине, забираюсь внутрь и завожу мотор, чтобы разогреть её. Боковым зрением замечаю движение, а когда поворачиваю голову, вижу Олю. Она выскочила из подъезда и бежит в мою сторону. Светлые волосы в стороны разлетаются, куртка не застегнута.